Шесть лет спустя Хоппер почувствовал, что настала пора ехать в Париж. Американские художники все еще смотрели на Европу снизу вверх, и самые прославленные из них работали в Париже и Лондоне. Мать Хоппера была против и согласилась, только когда пристроила сына на проживание в баптистскую миссию в Париже, — злачный Монпарнас не годился для ее Эдди. Он исправно слал письма домой, рассказывая в подробностях, чем питается и в каком состоянии его нижнее белье.
За четыре года Хоппер трижды съездил в Европу. Его живопись совершенно офранцузилась: такое же легкое прикосновение кисти, как у импрессионистов, и сюжеты из современной действительности. По возвращении он охотно показывал свои работы с изображением парижских кафе, рассчитывая на признание. Его не замечали. Он продал одну картину в 1913 году — единственный успех, за которым последовали десять долгих лет неудач. Вынужденный зарабатывать на жизнь коммерческим искусством, о чем и мечтали его родители, Хоппер возненавидел эту работу, а еще сильнее он ненавидел предлагать себя потенциальным клиентам. Говорят, он подолгу кружил вокруг рекламного агентства, собираясь с духом, чтобы зайти туда.
УРБАНИСТИЧЕСКИЙ ПРОРЫВ
Отдыхая летом 1923 года в Глостере, штат Массачусетс, Хоппер столкнулся с художницей Джозефиной Нивисон, соученицей по школе живописи. Современная женщина, художница и преподавательница живописи, Джо разделяла любовь Хоппера ко всему французскому и его преданность творчеству. Через год, в мае, они поженились, ему был сорок один год, ей сорок. Они представляли собой странную пару: долговязый, под два метра ростом, Хоппер и хрупкая Джо, ростом чуть более метра пятидесяти и весом менее пятидесяти килограммов.
Женитьба была не единственным поворотным пунктом. Тогда же Хоппер начал делать оттиски своих акварелей и живописных произведений, и это окупилось: художник, что называется, «заявил о себе», и теперь его чаще приглашали принять участие в выставках. Вскоре он смог навсегда покончить с иллюстрацией ради заработка. Он постепенно отказался от французской манеры письма и сосредоточился на американских реалиях — например, на беленых маяках побережья Новой Англии. Другим увлечением стал американский город — и заметьте, не величественные небоскребы и памятники, но многоквартирные дома из коричневого песчаника, витрины аптек и грязноватые конторы. Стоило Хопперу заняться этими сугубо американскими сюжетами, и его популярность резко возросла. Видимо, американцы истосковались по образам, взятым из их собственного опыта.
СЦЕНЫ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ
В 1930-е жизнь Хопперов приобрела отлаженный ритм. Зимы они проводили в Нью-Йорке, в Гринич-виллидж, на пятом этаже дома без лифта (семьдесят четыре ступеньки вверх!) и со скудными удобствами в виде печки, которую топили углем, и одной ванной на весь этаж. Летом же они совершали путешествие на юго-запад страны или в Мексику, затем возвращались в Массачусетс, на полуостров Кейп-Код, где жили в крошечном коттедже до начала осени.
Джо ведала счетами мужа и позировала ему — все женские фигуры списаны с нее, но отношения супругов были бурными. Общительную Джо раздражала молчаливость Хоппера, а Хоппера бесило ее нежелание заниматься домашним хозяйством. Хотя во время ухаживания он восхищался независимым нравом Джо, от жены он ждал поведения добропорядочной хранительницы домашнего очага, денно и нощно пекущей пироги. Другой проблемой был секс. Джо, которая вышла замуж девственницей, жаловалась на сексуальную бесчувственность Хоппера. Но больше всего раздоров возникало из-за ее творчества. Муженек не уважал таланта женушки и не считал нужным скрывать свое мнение. Откровенно говоря, художницей Джо была не ахти какой; от ее живописных изображений цветов и кошек веет скукой. Но Хоппер без зазрения совести прилюдно смеялся над ней — и прочими женщинами-художницами, — предъявляя обвинение в дилетантстве. Трудно удержаться от соблазна увидеть на его картинах отражение конфликтов с женой. Его персонажи редко общаются друг с другом, и особенно явственно эта отчужденность проявляется у супружеских пар.
КАКАЯ Я ВАМ ШИРЛИ!
Вторая мировая война напугала Джо, она держала в доме сумку с самым необходимым на случай, если придется срочно эвакуироваться из города. Хоппер оставался внешне спокойным, но напряжение отразилось в его творчестве. Его самая знаменитая работа «Полуночники», написанная в 1942 году, напрямую не связана с войной, но в ней ясно чувствуется тревога, охватившая американцев. Посетители ночного кафе сидят, понурившись над кофейными чашками. Они заключены в аквариум света, и стенки этого аквариума — огромные окна кафе — ярко горят на темной улице. Детали исключительно реалистичны вплоть до белой шапочки официанта и зеленоватого отсвета первых флуоресцентных ламп. На первый взгляд изображение не кажется драматичным, но отсутствие общения между персонажами, а также их суровые лица и неловкие позы придают картине зловещее звучание.
Поскольку Хоппер не предлагает никакого повествовательного содержания картины, зрители испытывают необходимость придумать сюжет самостоятельно. Так происходит со всеми его картинами. Взять хотя бы «Офис вечером»: за столом сидит мужчина, а у шкафчика с документами стоит женщина. Легко вообразить какую-нибудь мрачную историю, полную интриг, в духе кинематографического жанра «нуар». (Между прочим, кинорежиссеры, работавшие в этом жанре, обожали произведения Хоппера и часто обращались к ним за вдохновением.) Хоппер терпеть не мог, когда его картину пытались пересказать; по поводу «Офиса вечером» он заметил: «Надеюсь, картина никому не напомнит «случай из жизни», потому что ничего подобного и не предполагалось». Но даже Джо не могла удержаться от домысливания: например, секретарше из «Офиса» она дала имя Ширли.
ФИНАЛЬНЫЙ ПОКЛОН
Конец Второй мировой войны ознаменовался расцветом абстрактного экспрессионизма, чья брутальная беспредметность достигла наивысшей точки в «потекшей» живописи Джексона Поллока. Хоппер упрямо держался своего реалистического стиля, издеваясь над «галиматьей» абстрактного искусства. В последние десятилетия его картины становились все более «бессодержательными», в некоторых не было ничего, кроме чистой геометрии солнечного света в пустой комнате.
В 1960-е годы у него начались проблемы со здоровьем, но, пока оставались силы, он продолжал работать. Свою последнюю картину (и он знал, что она будет последней) художник назвал «Два комедианта», изобразив пару из комедии дель арте: Хоппер и Джо в конце представления раскланиваются перед публикой. Художник умер в своей любимой квартире в Гринич-виллидж в мае 1967 года. Несмотря на неурядицы их брака, Джо была в отчаянии; в письмах она называла себя «подвергшейся ампутации», у нее «отрезали половину тела, бросив истекать кровью». Она умерла менее чем через десять месяцев после смерти мужа.
О влиянии Хоппера трудно говорить со всей определенностью. Это был одинокий голос, призывающий к реалистическому искусству в мире абстракции. Позднее поколение фигуративных художников, включая Эндрю Уайета и Дэвида Хокни, многим ему обязано. Сегодня произведения Хоппера ценят за воплощение американского сознания, каким оно было в середине двадцатого века.
ОДНАЖДЫ ПОСЕТИТЕЛЯМ РЕСТОРАНА НА КЕЙП-КОДЕ ДОВЕЛОСЬ НАСЛАДИТЬСЯ ЗРЕЛИЩЕМ СУПРУЖЕСКОЙ СЦЕНЫ: ЭДВАРД ХОППЕР ЗА НОГИ ВЫТАСКИВАЛ ДЖО ИЗ МАШИНЫ, А ТА С ВОПЛЯМИ ЦЕПЛЯЛАСЬ ЗА РУЛЬ.
Хопперу не слишком нравился прилипший к нему ярлык «американистости»; он как-то признался, что разговоры об «американской теме» выводят его из себя, ведь «в связи с французскими художниками никто не говорил о «французской теме»». Но Хоппер действительно призывал к превращению американского искусства в «нечто отчетливо национальное», и честь создания первого отчетливо американского живописного шедевра принадлежит именно Хопперу.
ПРАВДА ЛИ, ЧТО ЭДВАРД ХОППЕР БИЛ СВОЮ ЖЕНУ?
Да, это правда, Эдвард Хоппер лупил свою жену, но она давала ему сдачи.
Темпераментная Джо нередко набрасывалась на Эдварда, который переносил взрывы ее ярости с каменным молчанием. Она искала способы отомстить, прекращала с ним разговаривать, опасаясь, впрочем, что это средство он воспринимает скорее как подарок, а не наказание. Однажды, когда она заболела и ей показалось, что Хоппер недостаточно заботится о ней, Джо объявила голодовку — спустя два дня муж был у ее ног.
Довольно часто кульминацией их ссор становилось физическое насилие. Джо жаловалась, что Хопперу легче драться, благодаря длинным рукам, но сама не стеснялась царапаться и кусаться в ответ. Джо с удовольствием рассказывала, как однажды Хоппер вел машину — пара ехала в Кейп-Код — с длинными царапинами на каждой щеке, а в другой раз хвасталась друзьям, что прокусила мужу руку до кости.
