использовался в основном албанскими или боснийскими мусульманами и редко – за исключением Эдирне – звучал в крупных городах. На турецком почти не говорили на Ближнем Востоке или в странах Магриба (исключение составляла военная и административная элита). Если до конца XVI века Порта использовала несколько языков (турецкий, персидский в финансовых отчетах, греческий, славянский и т. д.), то в последующие века в качестве основного языка бюрократии утвердился турецкий. Чуть позже султан перестал составлять документы на других языках, а кади центральных провинций прекратили пользоваться арабским [60]. По Конституции 1876 года турецкий язык стал официальным государственным языком. В государственных школах, открытых во второй половине XIX века, он стал основным языком обучения.
2. Арабский язык являлся языком ислама, Корана, исламских наук, искусства и литературы. Хорошо развитая образовательная сеть использовала на всей территории империи арабский язык: школы при мечетях, где дети учили Коран наизусть, медресе, библиотеки, кружки под руководством известных улемов. В «арабоязычных провинциях» на арабском велась судебная практика. В других местах он использовался мало. С XVIII века неарабоязычная элита, включая исламоведов, говорила на нем все меньше и меньше. По словам писателя Али Суави (ум. 1878), немногие улемы владели арабским языком.
3. Из трех классических языков персидский был в ходу меньше других. В отличие от арабского, на котором составлялись юридические документы (акты кади), он почти не использовался официальными лицами. Персидский являлся языком поэзии и суфизма. В эпоху позднего Средневековья он не только сильно повлиял на тюркский литературный язык, но и стал lingua franca – связующим звеном между Малой Азией (Bilâd al-Rûm) и иранскими странами (Bilâd al-ʿAjam) [61]. В XVI веке персидская поэзия стремительно распространилась по всей империи. Однако с конца XVII века воспроизведение персидских рукописей становилось все менее популярным. В последующие два столетия письменным персидским пользовались лишь некоторые ученые; по словам историка и правоведа Ахмеда Джевдета (ум. 1895), персидский язык хорошо преподавали лишь в Стамбуле, в монастырях ордена мевлеви. В XIX веке его все же включили в учебную программу медресе, колледжей и военных училищ. В действительности он был распространен только на востоке страны; в частности, в свой литературный язык его превратила курдская элита.
Кроме трех классических языков, в империи были в ходу десятки других. Следует проводить различие между литургическими и народными языками. При помощи первых можно было трактовать священный Коран, ими владели ученые и учителя [62]. К литургическим языкам относились греческий, армянский, арабский (для христиан и мусульман), иврит, сирийский и церковно-славянский. Простонародные языки не были распространены широко, но использовались на разных территориях в разных ситуациях. На одних говорило население, завоеванное в период с XIV по XVI век, на других – кавказские беженцы XIX века. Какими-то языками владели лишь десятки тысяч человек (в частности, кавказскими); другими – сотни тысяч или даже миллионы; более того, в некоторых регионах, как в городах, так и в сельской местности, эти языки начали преобладать, несмотря на влияние двуязычия. Так, например, обтояло дело с греческим – языком, удивительным образом распространенным на территории всей империи. На нем говорили и/или писали в основном в Морее, Южной Албании, Эпире, Фессалии, Южной Македонии, Западной Фракии, на Крите, Кипре, островах Эгейского моря и в меньшей степени в Анатолии и Сирии. В Восточной Анатолии и на территориях, где проживали и исповедовали свою религию армяне, был широко распространен армянский; начиная с XVIII века он проходил этап литературного возрождения. Сефардский язык занимал иное место, на нем говорили исключительно городские евреи-сефарды. Иврит оставался письменным языком еврейской элиты до перехода на французский в конце XIX века. На Балканах доминировали славянские языки, разбросанные по полуострову по этническому принципу: сербохорватский на западе; болгаро-македонский на востоке (его носители использовали церковно-славянский для церковной службы). Существовали также интересные комбинации письменных и простонародных языков. Например, тюркоязычные народы (караманлы, армяне) использовали для письма соответствующий алфавит (греческий, армянский); испаноязычные евреи – еврейский для письма на сефардском.
Наконец, несколько слов о языках христианских стран. В империи они были мало распространены, ими владели лишь переводчики, или драгоманы. Некоторых Порта нанимала в качестве секретарей, другие состояли на службе у послов или губернаторов и участвовали в составлении канцелярских документов на греческом, латинском, церковно-славянском и других языках. До конца XVIII века языком дипломатических отношений был итальянский. Лингва франка использовался моряками и купцами с берегов Магриба. На французском говорили христианские общины Леванта. В XIX веке он получил широкое распространение среди подданных, находящихся под консульской защитой, высших чинов бюрократии, армии, и прежде всего дипломатической службы. Он также был языком масонских лож и, в конце существования империи, вторым языком (до турецкого), на котором говорило еврейское, греческое и армянское население.
Центральные и арабские провинции
На протяжении всего османского периода пространственные категории были в основном топографическими (османы говорили о себе: я из таких-то мест, из такого-то региона), тогда как административное деление довлело над представлениями о географических единицах. Привычка выделять центральные и арабские провинции возникла как у историков, проживавших на их территориях, так и у тех, кто изучал (или в настоящее время изучает) Османскую империю, находясь в ее столице [63]. Однако в османский период разграничения на центральные / арабские провинции не существовало. Оно соответствует разделению труда между специалистами: теми, кто работает с османскими архивами, составленными на арабском языке и хранящимися в арабских странах, и теми, кто изучает доступные в балканских странах и в Турции письменные источники на тюркском османском языке. Это разделение соответствует современной лингвистической ситуации. Если учесть количество диалектов, арабский язык был самым распространенным разговорным языком в странах Плодородного полумесяца и Магриба, хотя в странах первого говорили также на курдском, персидском, армянском и арамейском языках, а на территориях второго – на берберском и испанском. В центральных провинциях арабским владели лишь улемы и ученые, а литературный арабский использовали лишь некоторые чиновники и интеллектуалы. Несмотря на господствующую роль турецкого в остальной империи, в арабских провинциях на нем – за исключением некоторых военных, чиновников, студентов из центральных провинций, торговцев и суфиев – почти не говорили.
Однако не стоит превратно понимать термин «арабский». Страны, которые мы в настоящее время называем «арабскими», при османах назывались иначе. На самом деле до второй половины XIX века население этих территорий не обладало ни чувством культурного единства, ни осознанием общей идентичности. Политическая концепция «арабизма» появляется в трудах ливанского интеллектуала Бутроса аль-Бустани (ум. 1883), но это происходит под влиянием аналогичной концепции «османизма». Эта идея была направлена прежде всего на борьбу с конфессиональным разделением между христианами и мусульманами. В 1860–1880-е годы под влиянием подъема неофициальной прессы и частного издательства начинается
