Липскеров Дмитрий
Школа с театральным уклоном (Школа для эмигрантов)
Пьеса в двух действиях
Действующие лица
Трубецкой — учитель физкультуры.
Серж — учитель географии.
Действие пьесы происходит в спортивном зале средней общеобразовательной школы с театральным уклоном. Шведские лестницы, укрепленные на обшарпанных стенах, завешаны газетами. С покосившегося баскетбольного щита, с кольца, свисает драная сетка… Огромные баки с краской, штабель кирпича, распылитель для окраски стен и потолка, доски — все говорит о предстоящем ремонте, именно о предстоящем, потому что ни одна капля свежей краски не легла на стены, ни один кирпич не вытащен из штабеля…
Посреди зала на борцовском ковре стоит передвижная вешалка с большим количеством театральных костюмов, прикрытых газетами. Стационарный магнитофон, гитара, декоративная пальма с огромными листьями, чучела для тренировок — все аккуратно прикрыто газетами, предохраняющими от порчи все вышеперечисленное. На стеклянном столике стоят металлические биксы с медицинским инструментом.
У одной из стен — металлическая кровать с железными шишечками, на которой лежит в распахнувшемся кимоно Трубецкой, вяло пускающий к потолку сигаретный дым. Безвольно опущенная к полу рука перекатывает баскетбольный мяч. За кроватью куцей лежат пачки связанных книг, стопки газет, старая обувь и свернутый матрац. На произвольно стоящей школьной парте — столовая посуда. Из жестяного чайника со вставленным в него кипятильником валит пар, образуя капли воды на висящей на стене черно-белой фотографии красивой женщины с чувственно приоткрытым ртом, обнажающим ровные, крупные, голливудские зубы…
Трубецкой толкает мяч, который катится, задевая газеты. Газетный шорох… Появляется Серж. Это маленького роста мужчина в черной паре. Белый воротник рубахи стягивает шею. Из рукавов пиджака неестественно далеко высунулись белые манжеты. Над буденовскими усами и бесформенным носом маленькие улыбающиеся глаза. В руках у Сержа сумка и сетка с апельсинами. Серж слегка покашливает, на что
Трубецкой выпускает из себя клуб дыма.
Серж. Это я.
Трубецкой. Вижу.
Серж. Это я, с апельсинами.
Трубецкой. Мне?
Серж. Жене.
Трубецкой. Скучно… Даже апельсины не мне.
Серж. Ты болен?
Трубецкой. С чего бы это? Жара на улице. Градусов тридцать поди…
Серж (приложив ладонь трубочкой ко рту. Громко). А-а!
По залу разносится эхо.
Какая здесь все-таки акустика, не то что у меня в классе… А-а!
Трубецкой. У тебя жена больна?
Серж. Да вроде нет… (Кричит.) А-а!.. (Вслушивается в эхо.)
Трубецкой. Дай апельсин!
Серж (достает из сетки апельсин). Лови. (Кидает Трубецкому.) А-а!
Трубецкой чистит апельсин, Серж ставит к стене свои сумки, подбирает с пола баскетбольный мяч и прицелившись, бросает его в кольцо. Промахивается. Кидает еще, опять промахивается.
Трубецкой (ест апельсин). Кислый твой фрукт.
Серж (снова кидает мяч и опять промахивается). Совсем разучился.
Трубецкой. А ты умел?
Серж. Да нет… (Стучит мячом об пол.) Чайник кипит.
Трубецкой. Знаю.
Серж. А-а!.. (Вслушивается.) Как в церкви…
Трубецкой. Я съем еще один?
Серж. Ешь. (Кидает ему всю сетку.) Выкипит чайник…
Трубецкой. Выключи.
Серж (вытаскивает из чайника кипятильник), Я жене лифчик и трусы купил.
Трубецкой. Зачем?
Серж. На всякий случай, чтоб довольна была,
Трубецкой. Тоже кислый,
Серж. Не ешь.
Трубецкой. Ты бы ей лучше в морду дал,
Серж. Кому?
Трубецкой. Жене.
Серж. За что?
Трубецкой. Чтобы довольна была.
Пауза.
Серж. Как ты думаешь, хороший подарок?.. И календарь с японками купил (Показывает календарь.)
Трубецкой. Чай будешь пить?
Серж. Буду. (Убирает календарь.)
Трубецкой. Тогда завари. Чай в банке, завари в кружке. Сахара нет.
Пауза.
Серж. Ты думаешь, тебе хватит краски?
Трубецкой. Не хватит, так недокрашу.
Серж. Где, ты говоришь, чай?
Трубецкой. В банке.
Серж. В банке только деньги и охрана.
Трубецкой. Очень смешная шутка.
Серж (хмыкнув). Действительно… Могу тебе помочь красить, если хочешь.
Трубецкой. Справлюсь.
Серж. Можешь не успеть, месяц остался. А так бы взялись вдвоем, сэкономили несколько дней и на рыбалку поехали бы, я как раз мотоцикл починил.
Трубецкой. Она тебя не отпустит.
Серж. Я ей еще что-нибудь подарю… Она в принципе добрая… Только щитовидку лечить надо.
Трубецкой. Дай ей в морду и отправь к врачу.
Серж. Не пойдет. То ли не доверяет, то ли боится. (Заваривает чай.) Глаза вылезать стали… Тебе наливать?
Трубецкой. Покрепче и блюдцем накрой, пусть заварится…
Пауза.
Есть нечего! Если хочешь, спустись в пельменную.
Серж (машет рукой). Она на килограмм каждый день поправляется, все шире становится, кожа рыжеет, вся в веснушках, сама вся жаркая, а мне в постели места все меньше остается, того и гляди упаду… Или заспит меня, как младенца…
Трубецкой. Заварился поди…
Серж (дает ему кружку с чаем). А потом просыпаюсь, смотрю на нее нет, вроде такая же худая и грудь махонькая, просто сон мне такой снится, что поправляется она…
Пауза.
Хорошо, конечно, леща завялить, но одному не хочется ехать… Может, все-таки помочь?
Трубецкой. Посмотрим…
Пауза.
Серж. Вроде и прогнать хочется, да жалко вдруг становится.
Трубецкой. Гони.
Серж. Чего ты злишься-то?
Трубецкой. А чего радоваться?
Серж. А я тут при чем?
Трубецкой. Ты ни при чем, но местами раздражаешь…
Пауза.
Пей чай, не слушай, все ерунда… Может, и съездим на рыбалку…
Серж. Ты не представляешь, какая красота там сейчас… Лодку возьмем, бабенку какую-нибудь позовем, чтобы она нас в избе поджидала, пожрать бы чего сделала… Потом в баньке погреемся…
Трубецкой. В такую жару?
Серж. Ну не в баню, так еще что…
Трубецкой. Опять какую-нибудь крокодилиху притащишь, а я смотри на нее! Нет, спасибо.
Серж. Можно и вдвоем ехать… А что ты, собственно, выдрючиваешь все! Можешь вообще не ехать. Валяйся себе на здоровье… Бабы ему, видите ли, мои не нравятся… Своих заимей, потом чужих хули!.. Ишь!.. Сколько у тебя баб-то было, что моих хаешь?.. Раз-два и обчелся!..
Трубецкой. Чай вон на штаны пролил.
Серж. Тьфу ты!.. (Стирает со штанов чай.) Знаешь, какие у меня бабы?
Трубецкой. Хорошо, хорошо…
Пауза.
Серж. Выпить хочешь?
Трубецкой. Не хочу.
Серж. Чего это?
Трубецкой. Так.
Серж. Я принес бутылку водки!
Трубецкой. Как принес, так и унесешь.
Серж. Нет, все-таки интересно!.. Сегодня ты, понимаешь ли, хочешь пить, завтра — нет, а я прыгай перед ним!
Трубецкой. Да не прыгай… Чего ты взъелся? Не хочу пить, потому что не хочу… Я тебе, собственно, должен объяснять что-то?
Серж. Злой ты все-таки… И чего я к тебе таскаюсь каждый день, будто занятия другого нет?
Трубецкой. Не таскайся…
Серж. Месяц как учебник получил, по которому уроки вести буду, — так нет же, в руки не брал… А у нас к Филиппинам отношение изменилось, следовательно, и в их географии что-то изменилось. Могу впросак попасть, а у меня ученичок есть один, страсть как сечет в географии — все знает…
Пауза.
Трубецкой. Давно хочу тебя спросить: как ты ведешь географию, если дальше своей деревеньки никуда не уезжал?
