Я заберу твою любовь - Дарья Золотницкая

Юлия

Замираю перед телевизором, жадно впиваясь взглядом в экран. На нём тот самый мужчина, которого я пыталась спасти четыре месяца назад в одной из подворотен Москвы. Я оказалась там совершенно случайно. Просто приехала в гости к маме и немного заплутала, выйдя на две остановки раньше положенного. Я вообще страдаю топографическим кретинизмом с самого детства. Могу в трёх соснах заблудиться. Даже в знакомой местности часто теряюсь, а в Москве вообще только второй раз. Мама недавно замуж вышла и переехала из Подмосковья в столицу.

А тут у неё внезапно сердце прихватило и пришлось всё бросить и мчаться к ней, чтобы делать уколы и поддерживать морально. Приехала уже затемно, промахнулась остановкой и пошла по какому-то проулку, пытаясь настроить навигатор, чтобы окончательно не заблудиться.

Ёжась от противного мелкого дождика, тыкала в экран телефона, когда услышала визг резины по асфальту и удар.

Подняла глаза и увидела, что возле поворота лежит мотоцикл, разбитый в хлам. А рядом и сам водитель, который явно был без сознания. Во всяком случае, я надеялась, что он ещё жив, когда бежала к нему.

Вероятно, авария произошла из-за скользкой дороги. Дождь только начался, превращая асфальт в каток. Наверное, водитель просто не справился с управлением, не вписавшись в поворот и вылетев прямиком в столб.

Упала на колени рядом с мужчиной и прислушалась к сердцебиению. С облегчением поняла, что водитель жив. Но как врач, я прекрасно понимала, что после такого падения травмы могут быть серьёзные. Подняла пластик, который служил очками на шлеме. Не знаю, как эта штука правильно называется. Всегда старалась держаться от мотоциклов как можно дальше.

Шлем снимать было нельзя. Вдруг у мужчины травма позвоночника в шейном отделе, и я своими действиями только усугублю ситуацию. Постаралась привести его в сознание, хлопая по руке. Он открыл глаза, посмотрел на меня затуманенным взглядом и опять потерял сознание.

Скорую я вызвала безотлагательно, глянув адрес по навигатору. И пока ждала неотложку, постоянно пыталась привести мужчину в чувства, повторяя, чтобы он держался, что вот-вот приедут врачи.

Скорая прибыла минут через десять, благо пункт был недалеко, и к этому времени уже рассосались большие пробки. Они расспросили меня о случившемся, зафиксировали мужчине шею и после этого сняли шлем.

Именно в этот момент мне и удалось его рассмотреть.

Но имени я его не знала и родственником не была, поэтому даже не смогла позже узнать о судьбе байкера.

И вот сейчас я видела его в телевизоре живого и здорового.

— Громов Владислав Юрьевич, — говорил диктор. — Успешный бизнесмен, миллиардер покупает какую-то медицинскую фирму, которая занимается разработками в сфере протезирования.

Красивый мужчина в дорогом костюме, с жёсткими чертами лица и колким взглядом отличался от того байкера в вечернем переулке. Но я безошибочно узнала эти глаза и губы, которые назвали меня ангелом, когда врачи загружали носилки в машину. Я понимала, что мужчина находится в полубреду, и возможно, ему мерещится что-то, но это слово засело где-то глубоко внутри.

— «Мой ангел…»

— Юль, ну ты где? Что ты там застряла? — слышу крик мужа из кухни. — Только у тебя получается эту непоседу кашей накормить? Да, вредная девчонка? — следом за голосом мужа слышится заливистый смех дочки.

— Я иду!

Щёлкаю пультом, выключая телевизор, и спешу на кухню, где Рома безуспешно пытается убедить четырёхлетнюю дочь, что каша — это полезно и её нужно есть.

— Помнишь, я тебе про аварию рассказывала? — вытаскиваю из холодильника пачку сгущёнки и выдавливаю немного в кашу, а потом добавляю туда же горсть малины.

— Которая в Москве случилась? Байкер какой-то?

— Да. Я сейчас его по телевизору видела. Оказывается, это был местный олигарх. Он фирму по протезированию купил вчера.

— Ничего себе! — Рома даже присвистывает.

— Ага. Теперь я хотя бы знаю, что он остался жив.

— Ты стала для него своего рода ангелом-хранителем, — смеётся муж.

— Глупости! Я же ничего не сделала. Только за руку его держала.

— А скорую кто вызвал? Ты сама говорила, что переулок был безлюдным. Возможно, если бы не ты, этот олигарх тогда бы умер.

— Возможно, — соглашаюсь и улыбаюсь, глядя на то, как дочка пытается выковырять ягоды из каши. — Надо кушать всё, — качаю головой, перехватываю ложку и запихиваю дочке в рот приличную порцию. — Помнишь, что ты бабушке обещала, когда она болела?

— Помню, — вздыхает Маришка, зачерпывая кашу.

— Вот и выполняй обещание, а то бабушка расстроится и опять заболеет.

Дочка старательно глотает ненавистную овсянку, явно жалея о своём опрометчивом обещании. Муж улыбается, подходит ко мне со спины и крепко обнимает. Уютно, тепло и спокойно. Кладу ладонь поверх его руки и легонько глажу.

— Может, нам ещё одного ребёнка стоит завести? — тихо говорит он, кладя подбородок мне на плечо.

— Может быть, — отзываюсь. — Но время ещё не совсем подходящее. Надо дождаться повышения, мне обещали. А потом можно будет и в декретный отпуск со спокойной совестью.

— А я хотел приступить прямо сегодня, — Рома прикусывает мне мочку уха, вызывая улыбку.

— Мы можем просто приятно провести этот вечер? — разворачиваюсь в его объятиях и чмокаю в губы.

Как же мне повезло! В свои двадцать шесть я умудрилась и до хорошей должности дорасти, которая маячила на пороге и любимую семью заиметь. Мало, кому так в жизни везёт.

***

— Мам, да всё у меня в порядке! Ну мало ли что нам всем снится. Что за глупости вообще? — Вздыхаю, чувствуя, что маму так просто не угомонить. Суеверная она у меня до чёртиков. Ещё и в сны верит, думая, что это нам свыше подсказки посылают.

— Юль, просто так подобное не снится. Очень страшно было. Мне казалось, что болото живое. Оно тебя засасывало, отбирало у нас, а ты даже не пыталась из него выбраться. Как будто смирилась с происходящим, с чем-то неизбежным. Это болото было таким тёмным, пугающим. Что-то должно произойти. Что-то нехорошее, — мамин голос сорвался, и я услышала, как она всхлипнула.

— Ты сказала заветные слова, после того как проснулась? — решила не переубеждать её, а просто успокоить, используя то, во что она верит.

— А как же! Как только проснулась, так и произнесла заговор. И три дня тебе ни о чём не рассказывала. Всё сделала, чтобы беду отвести.

— Ну вот видишь? И потом, сон же тебе не с четверга на пятницу