прикасаться, держать за руку и даже почти обнимать. Это для того, чтобы не упасть и не расшибиться. Не грешно. И мне так хорошо от этой мысли и от такой близости, что щёки огнём горят.
А во-вторых, очень весело, хоть и немного страшно. Я ещё никогда в жизни так не развлекалась. И даже падение не вызывает плохих эмоций. Напротив, я впервые за долгое время смеюсь в голос. И даже не корю себя за нарушение обета, данного господу. Просто не могу в себе смех сдержать. В первые секунды даже не отдаю отчёта собственным действиям, а когда слышу свой голос, уже поздно что-то менять. Дома помолюсь, попрошу прощения за свой проступок, но сейчас не хочется концентрироваться на плохом.
А потом мы пьём чудесный напиток. Такой ароматный, сладкий, что зажмуриться хочется и смаковать каждый глоток. Как же хорошо жить! Впервые эта мысль в голове вспыхивает.
А дальше совсем теряюсь. Михаил! Он…
ЦЕЛУЕТ МЕНЯ!
И от этого дыхание перехватывает, ноги подкашиваются, в животе настоящий бунт начинается, а сердце норовит выпрыгнуть из груди. Такой шквал эмоций и разнообразных ощущений меня буквально оглушает и сносит, лишая равновесия. Но у меня есть опора. Михаил держит крепко, прижимая к себе и не давая утонуть в личном водовороте. Я стараюсь каждое мгновение в памяти запечатлеть, каждое его прикосновение, дыхание, запах. Всё это кружит голову и хочется, чтобы длилось вечно. Я даже представить не могла, что поцелуй — это настолько волшебно. Грешно до свадьбы, но сейчас мне отчего-то плевать.
Миша отстраняется, и я буквально молить готова, чтобы он снова меня поцеловал. Почему отец говорил, что близость с мужчиной не должна приносить женщине удовольствия? Выходит, я неправильная? Потому что мне сейчас очень хорошо! Точно испорченная. Все вокруг это видели, одна я не замечала. Распутница!
Хватаюсь за пылающие губы, падая в пропасть.
И только сейчас приходит напряжение. Я не знаю, как себя дальше вести и чего ожидать от этого удивительного мужчины.
Дома забиваюсь в свою комнату и усердно молюсь. Я не знаю, за что должна просить прощения. За то, что позволила к себе прикоснуться или за то, что хотела умолять, чтобы Михаил продолжил. Возможно, за то, что мне всё понравилось? Ведь не должно было. Мама никогда не говорила, что контакт с мужем ей удовольствие приносит. Об этом вообще было принято молчать, потому что срам и непотребство.
Почему всё так сложно?!
Хватаюсь за голову. Хочется выть оттого, что я не понимаю. У меня в голове сплошные противоречия. Настоящая война!
Михаил
Не знаю, как теперь себя с Машей вести. Вроде бы поговорить надо, но что сказать? Она уже неделю меня избегает после поцелуя и смотрит как-то странно. Часто замечаю, что у девушки глаза на мокром месте. Уже сто раз прощения за тот поцелуй просил, хотя ни капли не раскаиваюсь. Я бы с удовольствием повторил. Даже не так. Целовал бы Машу с утра до ночи. И поцелуями бы не ограничился, но нельзя. И замуж бы её позвал, но религия у нас разная. Девушка не пойдёт на такой шаг! Вашу мамашу!
Нервы начинают сдавать. Да и работа этому способствует. Нам вроде бы удалось, наконец, на след банды выйти. Несколько участников в области засветились. Но потом снова как сквозь землю провалились. Ещё и несколько убийств за последний месяц, и ни одного раскрытого дела.
Через неделю нашего отчуждения Маша приносит листик, на котором написано: Нина Олеговна.
— Ты хочешь, чтобы я её пригласил?
Девушка кивает.
— Хорошо, — удивляюсь такому повороту. Что Маше от психологички понадобилось? Неужели ей настолько невыносимо моё общество стало. Это пугает. Звоню Нине Олеговне, и та соглашается вечером приехать.
Чтобы не терзаться гнетущими мыслями, иду в тренажорку. А потом психологичка меня в ступор вводит.
— Что у вас с Машей произошло? — спрашивает, выводя меня в подъезд. Подумав, уводит на пару лестничных пролётов вниз.
— Эм… поцеловал я её, — засовываю руки в карманы. Ощущая себя натурально школьником, которого за курением в туалете застукали.
— Ясно, — хмурится женщина.
— А мне ни черта неясно. Я уже понял, что не в силах ребус под названием «Маша» разгадать.
— Какие вы мужчины узколобые, — вздыхает Нина Олеговна. — Влюбилась в вас Машутка по самую макушку. А вы чего?
— Я… — мямлю, прибитый такой новостью. — Вы же сами знаете, что давно её полюбил.
— И в чём тогда дело?
— Не знаю.
— Боже, как тяжело с мужчинами! — восклицает психологичка. — Да она ждёт, чтобы вы её замуж позвали! Думает, что у вас другая женщина есть!
— Она сама так сказала?
— Намекнула, — хмыкает женщина. — А ещё я сделала вывод, что Маша считает себя недостаточно подходящей вам.
— Это ещё почему? — брови взлетают вверх. Откуда у неё вообще мысли появились о другой женщине и прочем?
— Потому что, она не вписывается в ваш мир. Всё время мне про женщин с плакатов пыталась сказать, которые в магазине видела. Я сначала понять не могла, а потом до меня дошло. Маша стесняется своего внешнего вида. Она неглупая девочка и сделала определённые выводы. Попросила меня объяснить ей, как женщина должна за собой ухаживать, чтобы вам понравиться. Представляете, какой это для Маши шаг?
Я аж крякнул, когда услышал всё это.
— И?
— Что «и»? Пообещала ей купить женские разные принадлежности и объяснить, как ими пользоваться. Так что раскошеливайтесь Михаил. И сделайте уже предложение Машульке.
— Но как же вопрос религии?
— Да боже мой! Вы что, в самом деле, как маленький? Найдите компромисс!
— А, — только и выдавил из себя. — Компромисс. Думаете, Маша на него пойдёт?
— Уверена!
Достаю из кошелька несколько крупных купюр и отдаю Нине Олеговне.
— Хватит?
— Уложусь.
— Спасибо вам за помощь, — кашляю от неловкости.
— Доброго вечера, — улыбается женщина и уходит.
А я на ватных ногах возвращаюсь в квартиру.
— Машуль, чаю? — кричу из коридора.
Девушка выскакивает из комнаты. Раскрасневшаяся, красивая — просто глаз не отвести. Отводит взгляд и уходит на кухню.
Подхожу к ней со спины и притягиваю к себе.
— Выходи за меня, — шепчу на ухо.
Маша замирает. Я слышу, как у неё сердце колотится.
— Только я не знаю, что делать с нашими разными религиозными взглядами. В старообрядческой общине нас не повенчают. Остаётся только православный храм. Но для тебя это не то…
Маша выкручивается в моих руках, поднимает свои невероятные глаза и кивает.
— Подходит? — даже не верится.
Девушка снова кивает.
— Я как-то не подготовился. Сделал предложение, называется.
