место, понимал мою роль, и деньги брал лишь от безысходности. Просто затыкал свою гордость в очко и брал, потому что, с тех пор как год назад ушёл с завода, всеми силами пытался подняться сам и работал реально без продыху. Но дело не шло. Потому что организация через жопу.
— За помощь тебе спасибо, конечно, — наконец перестав молотить себя по рукавам, буркнул он, — но вот в семье я сам как-нибудь разберусь. Без советчиков и инструкций. А если ты считаешь, что я чего-то не додаю Владу — спроси у соседей, у воспитателей. У него самого в конце концов. И если ты думаешь, что я обязан тебе отчитываться по личным вопросам, потому что не потяну без тебя в бизнесе — ты ошибаешься. Я потяну. А если и нет, то я всегда могу вернуться на завод и набрать подработок. Полстраны так живёт, и ничего.
И вот за это я его уважал в том числе. По-хорошему упёртый.
— Ну, собственно, об этом я и хотел перетереть. Халявного снабжения больше не будет, хватит. — Говорил, и следил за ним внимательно, но упрямое лицо не дрогнуло. Он реально был готов на всё, и эта решимость читалась даже в вызывающе сунутых в карманы руках и набыченно опущенной голове. — Но предлагаю сотрудничество. От меня финансовый директор, бизнес-план и инвестиции. От тебя — толковая бригада мастеров, развитие в плане технологий и переход на нормальные материалы. Прибыль сорок на шестьдесят в мою пользу. Ну и полное подчинение, раз уж крутиться будешь официально на мои бабки.
Он перемялся с ноги на ногу, зыркнул на меня исподлобья.
— Рисануться решил?
Я усмехнулся. Всё-таки он, похоже, ревновал чисто Сашку. Дурень.
— Угу. Люблю, знаешь, чувствовать себя крутым. Но если тебе не интересно, можешь сразу идти на завод. Халявных бабок всё равно больше не будет, а без них ты сдохнешь.
Он помолчал, обкусывая губу. Я ждал. Было реально интересно, что же ему дороже — собственные дешёвые понты или реально благополучие семьи?
— Что значит, полное подчинение? Я должен буду работать по чужим проектам?
Молодец. Правильный вопрос.
— А у тебя есть какие-то встречные предложения?
— Да. Я хотел бы развивать свою авторскую линию. У меня художественное образование. Есть идеи, есть готовые дизайны по мотивам последних Европейских коллекций. Они классные, их даже знакомый мебельщик из Франции заценил. Если выполнить их в натуральном дереве и грамотно преподнести, можно выйти на премиум.
— Почему же до сих пор не вышел? Бабло вроде было, а ты вместо дерева вон, — я подпихнул ногой обрезок плиты, — целый год уже опилками закупаешься.
Он помолчал, а потом, вздохнув признал то, что мне и без него было очевидно:
— Боялся облажаться. Думал, лучше дешевле, но больше. Ну как бы количеством брать. Просто я мастер, я умею придумывать и воплощать идеи, а продавать их… Так себе. Через жопу, если честно.
Я рассмеялся. Нормальный мужик, особенно учитывая, что ему всего тридцать один. Будет толк.
— Вот для этого и нужен контроль моих специалистов. На первых парах, пока не научишься сам. Ты главное не дрейфь, этому реально можно научиться, я тоже когда-то начинал с того, что цветмет по дачам воровал, а теперь, вот, из офиса не вылезаю, забыл уже как железо пахнет. Мебель мне, как ты понимаешь, не интересна, поэтому за тобой останется право выкупить у меня свою долю и стать единоличным владельцем предприятия. Но не раньше, чем твой личный доход выйдет на пару сотен чистыми в месяц и продержится там минимум год. Так что всё зависит от тебя.
— Зачем тебе это?
— Просто хочу помочь.
— Зачем?
— Ну… — Немного подумав, я усмехнулся, но договорил: — Потому что ты папа Артём, хрен ли там.
Пока туда-сюда, домой приехал только под утро. Уставший, как чёрт, больше суток без сна. Раздеваясь на ходу, сразу пошёл в спальню, но на её пороге словно споткнулся — в темноте раздавался явно не Маринкин храп, а на нашей кровати призрачным силуэтом очерчивалась туша Кирея… обнимающего Маринку.
— Что это было ночью? — едва войдя в кабинет, приглушённо зашипел Густав. — Я чуть с ума не сошёл, когда ты так и не ответила!
Я не обернулась. Просто стояла у окна, и смотрела на Волгу. Какой же всё-таки здесь бесконечный простор и течение, мощь и жизнь! Здание управления не просто так расположилось всего в сотне метров от воды, и неслучайно мой кабинет находился на втором этаже — я с самого начала хотела иметь возможность наслаждаться этим видом. И всегда наслаждалась. Но сейчас словно видела впервые за всё почти уже минувшее лето. И это было такое странное ощущение — как будто проснулась с бодуна и ни черта не помнишь, что было накануне.
— Марина, что происходит?
Теперь голос прозвучал прямо за спиной, и я вздрогнула. По нервам резко, до едва сдерживаемой ярости, ударил протест на такое бесцеремонное вторжение в моё личное пространство. Захотелось вдруг наорать на него и выставить за дверь… Да что со мной такое? Я поёжилась и отступила.
— Ничего. Просто к тому моменту, как ты ответил, я резко захотела спать. — Окончательно покинув зону вторжения, опустилась в своё кресло за рабочим столом. — Сама не заметила, как вырубилась, извини. Так получилось, я не специально.
— Резко захотела спать? — окинул меня встревоженно-изучающим взглядом Густав. — А что случилось перед этим? Ты ведь не просто так мне написала?
Перед внутренним взором на бешенной скорости замелькали кадры: темнота комнаты, лицо Данилы, его глаза, губы, руки — всё так рядом и по-настоящему. Его прикосновения, вкус поцелуев, запах тела. И мой отклик — неконтролируемый, жадный до дрожи… и до кома в горле пугающий. Я ведь чуть не сорвалась! Поэтому и запаниковала.
— Ничего особенного. Из-за границы прилетел наш с мужем давний приятель, и мы все вместе поехали в загородный клуб. Там было шампанское, танцы…
Осеклась, вспомнив ту стерву. Ту самую, «доброжелательницу», которая посвятила меня в тайну мужа. И хотя до этого я видела её лишь на фото — вчера сразу узнала. И держалась она так, словно обиделась не на то, что мой муж отказал ей в принципе, но, скорее, за то, что отшил, когда она ему наконец наскучила…
От этой мысли резко закружилась голова, и я с нажимом потёрла виски. Всё-таки не выспалась. И, похоже, немного перебрала с шампанским.
— Не молчи! Что было потом? — нетерпеливо подогнал меня Густав.
Я подняла на него взгляд.
