Бешеное сердцебиение немного унялось, но до конца она пока что не успокоилась. Спросила требовательно:
— Но это все равно как-то связано с Пожирателями?
Северус безразлично пожал плечами:
— В тот период моей биографии ничто другое для меня не имело значения.
Лили сглотнула. Его лицо казалось холодным и безразличным — но сжатые пальцы сминали ткань брючины. Может, из-за окклюменции эмоции только кажутся далекими? А на самом деле они по-прежнему внутри и ничуть не ослабели?
— Так что это такое? И если ты опять отделаешься своим "неважно", — она постаралась сделать предупреждение как можно более явственным, хотя голос ее дрожал, — я завизжу. Честно-честно.
Северус смотрел на нее, словно издалека. Он молчал так долго, что ей показалось — он ушел в себя настолько глубоко, что начисто позабыл о ней. Потом он произнес этим своим негромким безупречным голосом:
— Тридцать первого меня должны были — должны будут — представить Темному Лорду.
Лили вытаращилась на него, опасаясь, что у нее зазвенело в ушах. Пробормотала:
— Но ты же сказал — я подумала...
Северус снова умолк; лицо его было невыразительным и застывшим, словно камень. Потом он взглянул вниз, на зеленую ручку в своих пальцах, и переключился на нее — словно обнаружил восхитительную новую игрушку. Наконец он сказал:
— Лили... Не знаю уж, что именно гриффиндорская молодежь думала о движении Пожирателей — хотя догадаться несложно, — добавил он сквозь зубы, — но ты должна понять, чем оно было изначально.
— Я и так знаю... — пылко возразила Лили. Северус только тяжело вздохнул — у нее в груди словно что-то взорвалось, но он предупреждающе выставил вперед руку, и она не без труда проглотила так и рвущийся с языка комментарий на тему того, что именно гриффиндорская молодежь в целом и данная ее представительница в частности думали об этом культе маньяков-расистов.
— Я знаю, во что оно превратилось потом, — сказал он холодно. — Полагаю, даже лучше, чем ты. — Слова откликнулись внутри новой волной ослепительной ярости — но она лишь стиснула зубы, пережидая бурю, потому что это была правда. — Но когда все только начиналось — особенно в рамках Слизерина... Пожиратели были всего лишь движением. Политическим движением — не более. Закулисная политика; невидимые тени глубоко под землей — то, как устроен мир по мнению идиотов-подростков.
Мне никогда не удавалось донести до тебя... как функционирует Слизерин. Но помнишь Клуб Слизней? Это Слизерин в миниатюре — те же подковерные интриги, формирование альянсов, место в иерархии — там вообще все завязано на иерархию. Кого ты знаешь. Кто ты такой. Кто блюдет твои интересы. Потому что так устроены чистокровные семьи. Они устроены так, и поэтому факультет, куда попадают дети из чистокровных семей, устроен так, и поэтому впоследствии чистокровные семьи... Замкнутый круг. Уроборос. Одно неотделимо от другого, и когда-то — скорее всего, века назад — чистокровная политика и Слизерин стали одним и тем же. Ты знаешь, что Темный Лорд — такой же полукровка, как я?
— Я... нет, — сказала Лили, и салфетка в ее руке замерла на полпути к носу. — Но... что?..
— Он полукровка — потомок Салазара Слизерина по материнской линии, который вырос в приюте среди магглов. Его звали Том Риддл. Он очень рано заметил в себе магические способности, но не знал, что это такое, а потом его забрали в Хогвартс, и Шляпа направила его в Слизерин, где отношение к тебе зависит от того, что другие о тебе знают. Слизеринцы не делают ставку на темную лошадку и не вкладываются в предприятие, не сулящее выгоды.
На мгновение Лили представились сводчатые судебные залы Визенгамота, битком набитые малышами в слизеринских мантиях.
— Северус, ты говоришь об одиннадцатилетних детях.
— О детях, чье воспитание приучает их использовать инструментарий власти точно так же, как твое научило тебя включать телевизор. Все чистокровные знают друг друга, Лили, все до единого. Отчасти оттого, что для них это способ контроля, но в основном потому, что их слишком мало осталось.
Лили смутно припомнила, что Сириус как-то раз рассказывал что-то подобное. Только он при этом презрительно фыркал и не казался спокойным и остекленевшим, как море в безветренный день.
— Дети из чистокровных семей попадают не только на Слизерин, — заметила она, сама толком не понимая, к чему клонит.
— Да, они есть на каждом факультете. Точно так же, как и полукровки, и магглорожденные. О да — среди нас были магглорожденные слизеринцы. Прагматизм, амбициозность и изворотливость — универсальные человеческие качества. Но во многом Слизерин опирается еще и на репутацию. Семьи, наиболее преданные идеалам чистоты крови, считают сам факт ее наличия признаком избранности. Это особый взгляд на мир — точка зрения, которую не поймет большинство не-слизеринцев. Большинство из нас когда-то научились к ней приспосабливаться, но некоторые с этим просто рождаются.
Лили почувствовала себя ребенком, которому пытаются объяснить что-то колоссальное и запутанное.
— То есть ты пытаешься сказать, что Слизерин... самовоспроизводящаяся система? Из замкнутого круга настолько сложно вырваться, что он расползся на весь Слизерин и связанные с ним чистокровные семьи?
— В некотором роде. В определенном смысле это верно не только для Слизерина, но и вообще для всех чистокровных семей — отчасти поэтому тенденция попадать на определенный факультет передается по наследству. Это чистокровная традиция, которую старательно внедряют в каждое последующее поколение. Конечно, время от времени появляются такие, как Блэк, которые откровенно наслаждаются своей непохожестью на остальную семью, но так бывает нечасто. В чистокровных семьях... не принято терпеть непослушание младших. Попав в Хогвартс, ты в буквальном смысле слова столкнулась с иной культурой.
Лили вспомнилась его мать — как она похлопывала себя по бедру волшебной палочкой — и ее мороз продрал по коже... А Сириус? Как он замирал при малейшем упоминании родных — вроде "Орион Блэк, твой отец" или же "Вальбурга, твоя мать"... а эти его вспышки чего-то темного, уродливого...
— Я поняла... поняла. И при чем тут Волдеморт?
— Он был слизеринцем до мозга костей — от природы, не благодаря воспитанию. В начале обучения он был никем, но к седьмому курсу, а скорее всего, и раньше, он до такой степени освоил эту систему, что все чистокровные механизмы функционирования, доступа к которым он был лишен в детстве, оказались в его распоряжении. Я уже говорил, что чистокровные волшебники мыслят иерархично. Они обожают, когда нижестоящие беспрекословно им подчиняются; они вообще обожают обзаводиться нижестоящими. Однако в большинстве своем они неспособны обходиться и без вышестоящих — но Темный Лорд был на это способен, что дало ему определенную власть. Слизерин приучает, что сконцентрированное на правильном объекте восхищение — твой ценнейший капитал; Темный Лорд это подметил и... обратил в свою пользу.
— И конечно же полезные связи, — продолжал Северус. — Это тоже бесконечно важно. С кем ты общаешься? Все его знакомства преследовали определенную цель. Поскольку родственных связей у него не было, ему пришлось начинать с нуля. Но Темный Лорд был умен и терпелив — как любой уважающий себя слизеринец. Каждый слизеринец знает свои устремления — и позволяет им дозревать на медленном огне, потому что торопливость и опрометчивость могут спугнуть желанную цель прямо у тебя из-под носа. Таким образом, Темный Лорд начинал со знакомого плацдарма: политика, связи, умение вызывать восхищение. В Министерстве он завел полезные контакты среди власть имущих — среди тех, кто мог способствовать его продвижению. Порой это было другое знакомство, порой — финансовая поддержка. Его сторонники озвучивали за него его идеи — но ни его имя, ни он сам в этих разговорах никогда не фигурировали. В то время он тщательно отбирал своих Пожирателей: долгий процесс, приглашение только по референции — поручитель требовался уже для того, чтобы Темный Лорд вообще о тебе услышал; личная встреча же и вовсе представляла из себя целую церемонию. Однако ничего более внятного о ней я тебе рассказать не могу, поскольку и сам не помню. Из-за Обливиэйта.
Его голос словно погрузил Лили в какой-то транс — будто он протянул ей в ладонях странную чужую вселенную или же попросил впервые заглянуть в зеркало, где мир, который она видела с кристальной ясностью, вдруг перевернулся с ног на голову... Это наваждение, где Темный Лорд представал искусным манипулятором, которого годами третировали высокородные представители чистокровных семей — пока, наконец, он не обрел такую власть, что все надменное презрение облетело с них как шелуха, оставив только раболепное восхищение и стремление угодить...
— Откуда ты знаешь про Обливиэйт, если ничего не помнишь? — спросила она в недоумении.
