названием стран и их городов, изучаю флору и фауну планеты. Каким большим оказывается мир! И ко мне в очередной раз приходит осознание ущербности той жизни, которой я жила столько лет. Почему нельзя верить в бога и существовать в нормальном социуме? Кто мешает?
Но Миша говорит, что тогда не получилось бы прививать те постулаты и уклад, что существовали у нас в селении. Вокруг много соблазнов, различной информации, которая порождает сомнения.
Я согласна с ним. Кому бы захотелось жить в лишениях и беспрекословном послушании, если вокруг пример совершенно другой жизни.
Незаметно проходит январь, и приближается день нашей свадьбы. Как подумаю о том, так сердце в груди замирает. Венчание назначено на пятнадцатое февраля. Осталось всего две недели до того, как я женой стану! Но в жар бросает не оттого, что я получу другой статус. Просто мысли каждый раз уносит в сторону взрослых отношений мужчины и женщины. И я осознаю, что поцелуями там дело не ограничится.
Снова не замечаю, как отвлеклась от изучения истории, погрузившись в будоражащие мысли. Рука в этот момент на мышке находится. Я пялюсь в экран, перечитывая по десятому разу одно и тоже. И вдруг перед глазами разворачивается окно с таким ужасом, что у меня дыхание перехватывает, и я с воплем вскакиваю с места.
На весь экран голые люди, которые… Великий боже! Мне кажется, что я ослепну от этой картины. И главное, не знаю, как это всё выключить. Не нахожу ничего лучше, как захлопнуть крышку ноутбука и запихнуть его в самый дальний угол шкафа. На всякий случай.
Весь день как в тумане проходит. Перед глазами срамная картинка, которая никак не хочет покидать мозг. Меня уже колотит, щёки горят непрестанно. Неужели всё так происходит? Почему женщина так стонала? Значит, слова батюшки о боли и прочем — это правда?
Сегодня жду возвращения Михаила с ужасом. Мне же надо будет рассказать ему, что случилось. И показать! А там стыд такой! Как я ему в глаза посмотрю?
Всё из рук валится. Я никак не могу сосредоточиться на готовке. То и дело срываюсь, бегу в спальню и молюсь, стоя на коленях перед образом. Мне страшно ещё и оттого, что самой придётся через это пройти. Да, наверняка это больно. Мамочки!
Может отменить свадьбу? Но, тогда как я жить буду? Да и не хочу я без Миши. Но почему всё должно быть так?!
Вернувшись с работы, он застаёт меня у иконы всю в слезах.
— Машутка, что случилось? — кидается ко мне.
А я трясусь в рыданиях пуще прежнего. Мише приходится долго меня успокаивать.
— Родных вспомнила? — строит он предположение.
Мотаю головой.
— Похищение?
Всхлипываю и вновь мотаю головой.
— Что тогда?
И я, наконец, указываю дрожащим пальцем на шкаф.
Михаил хмурится, явно не понимая причины моей истерики.
— Там компьютер, — выдавливаю жалобно.
— Сломала, что ли? Так это ничего. Починим. Ты только успокойся.
Сжимаю губы и снова головой мотаю.
— Не понимаю.
Мужчина идёт к шкафу, а у меня всё внутри переворачивается. Закрываю лицо руками, когда Миша ноутбук достаёт и выставляет на стол. Открывает и снова эти звуки!
— Ого, — тянет он.
А мне хочется закричать, подскочить и разбить экран. Почему он не выключает этот срам?!
— Как ты это включила? — озадаченно спрашивает он.
Только головой мотаю, жмурюсь и затыкаю уши, но стоны всё равно полностью заглушить не получается. А потом наступает тишина. Несмело приоткрываю один глаз. На экране обычный текст.
— Это вирусное видео. Надо бы программу защитную поставить, — спокойно произносит Михаил, а мне снова зарыдать хочется.
А я снова рыдать начинаю.
— Машуль, ну чего ты? — ласково говорит он, дотрагиваясь до моего плеча.
В голове и в душе такая каша, что непроизвольно шарахаюсь от прикосновения.
— Ма-а-аш, — тянет он хмурясь.
Взгляд стыдно поднять, не то что на вопрос ответить.
— Так, давай-ка мы поужинаем, а потом спокойно поговорим? Идёт?
Молчу и только вздыхаю тяжело. И тут же из горла всхлип вырывается. Не хочу я об этом разговаривать!
Михаил
Когда узнаю о причине Машуткиного расстройства, становится одновременно и смешно, и страшно. Не понимаю ведь, чего её такая истерика от увиденного накрыла. Ну, «срам» как она выражается, но это же не повод слёзы лить в три ручья.
Ох, чую во всём этом подвох. И обсуждать произошедшее Машка отказывается наотрез. Только страх в её глазах улавливаю. От предложения позвать психолога девушка тоже открещивается. С каждой минутой мне всё больше её настрой не нравится.
— Марусь, ты испугалась? — предпринимаю, наверное, десятую попытку.
И понимаю, что попал в точку. Девушка напрягается и несмело кивает.
— Можешь хоть в двух словах объяснить, чего именно.
Бесполезно. Глухая стена. Остаётся только страдальчески вздохнуть и перевести тему на уроки.
— Что сегодня выучить успела? — интересуюсь.
Маша торопливо пересказывает мне прочитанное.
— Угу, — киваю. — Быстро ты материал усваиваешь, — хвалю девушку. — Скоро я сам справляться перестану. Тем более, у нас с тобой наклонности разные. Я — математического склада ума, а ты — гуманитарного.
— Это плохо? — тут же напрягается Маша.
— Нет! — спешу её успокоить. — Просто мы воспринимаем мир по-разному. Надо бы учителя тебе нанять, — почёсываю бороду. — Тем более. Там биология пойдёт, химия, физика, углублённый русский язык с правописанием… не потянуть мне твоё обучение. Возможно, придётся даже несколько учителей нанять.
Маша вздыхает как-то виновато.
— Чего ты? — ласково смотрю на девушку.
— Дорого я тебе обхожусь, — сокрушённо.
— Кстати, давай посмотрим, что сейчас модно в сфере вязания. Мне тут коллега пару адресов сайтов дала для ознакомления. У неё мама — рукодельница и тоже свои работы продаёт через интернет.
У Маши загораются глаза. И после мы часа четыре шерстим сайты рукодельниц. У меня в глазах уже рябить начинает. Куча разных игрушек, вещей для взрослых, пледов, предметов интерьера. Кстати, что меня удивляет больше всего, так то, что именно последнее пользуется наибольшим спросом. Разные пледы, скатерти, наволочки и прочее в том же духе.
— Так, завтра скачаем несколько схем и можешь приступать, — улыбаюсь.
Нитками мы запаслись заранее. Машка теперь может в вязаный плед полквартиры замотать.
— А когда ты на новую работу пойдёшь? — звучит неожиданно. Резкий перевод темы меня даже немного выбил из равновесия.
— Я же говорил, что Русику не справиться сейчас самому.
Маша хмурится и кусает губы, но больше ничего не говорит. Она вообще замыкается в себе. Все две недели до свадьбы ведёт себя отстранённо. Добросовестно учится, вяжет, со мной разговаривает, но напряжение
