Не считая того неожиданного комплимента о глазах цвета шерри, общение с Холмсом-старшим не было неловким. Майкрофт вёл себя деликатно, не навязывал свою волю, даже передавая салфетку или бокал, держал дистанцию. Холмс демонстративно отключал звук на мобильном, ослаблял безупречный узел галстука, позволяя Грегори Лестрейду завладеть несколькими часами своего драгоценного времени.
Грегори время от времени даже казалось, что Майкрофту интереснее он сам, нежели похождения Шерлока. И это неожиданно льстило.
Грегори иногда думал — если бы их руки соприкоснулись, он бы отдёрнул ладонь или?...
Иногда... Ну, или чуть чаще, хотя кто считает?
***
Таблетки, естественно, не помогли.
К вечеру Грегори почувствовал себя абсолютно разбитым, изведя половину коробки бумажных носовых платков: лекарство только отсрочило основной удар болезни, сняв явные симптомы простуды, а взамен наградив странным состоянием, когда чувствуешь себя словно во сне.
Ощущая зарождающийся во всём теле жар, инспектор упрямо дописывал последние строки отчёта, что расплывались перед глазами, обещая самому себе легкий ужин (если в холодильнике хоть что-то найдется съестного), жаропонижающее и глубокий сон на протяжение всех выходных, когда телефон завибрировал в кармане. С замиранием сердца Грегори ткнул на кнопку:
«Встреча все ещё в силе, инспектор? МХ».
Руки сами потянулись ответить: «Да».
«Ждите машину через 5 минут».
На его лице засияла непривычная для безнадёжно простуженного человека счастливая улыбка.
***
Майкрофт Холмс сидел за столиком в итальянском ресторанчике и ждал своего гостя, задумчиво потирая пальцами ножку высокого бокала с водой. Сказать, что эти встречи значили для него очень многое — просто не сказать ничего.
Внешняя непринуждённость и естественность стоила ему неимоверных усилий — несмотря на отточенное до совершенства умение играть любые роли на публике, как это и подобает политику среднего звена, малейшая улыбка Грегори пробивала брешь в холодной оболочке.
И только сам Майкрофт знал о нестерпимом желании с нежностью взять инспектора за руку, разгладить избороздившие лоб морщины и подарить если не счастье, то хотя бы покой.
Поймав себя на том, что он смотрит на часы уже в третий раз за последние десять минут, Холмс улыбнулся сам себе, а когда поднял голову, то увидел приближающегося Грегори.
Лестрейд был заметно утомлён — осунувшееся побледневшее лицо, синева под глазами, но лучезарная, мальчишеская улыбка компенсировала и сгладила все недостатки. Озарившая его лицо радость дополнилась внутренним светом глаз цвета растопленного шоколада. Вряд ли инспектор обладал выдающимися актёрскими навыками и смог бы изобразить такое неподдельное счастье.
— Что-то вы неважно выглядите, Грегори, — признался Майкрофт, внимательно вглядываясь в лицо мужчины.
— Немного простудился, а в целом — здоров, — ответил Лестрейд, значительно преуменьшая правду о своем состоянии. Не откладывать же долгожданную встречу ещё на неделю?
— Если вы не против, я закажу для вас кое-что, обладающее целебными свойствами, — и получив утвердительный кивок, Майкрофт подозвал официанта. Получив распоряжение на итальянском (поначалу Грегори даже показалось, что это латынь), юноша-официант ринулся в сторону кухни, спеша исполнить поручение.
Расправляя белоснежную льняную салфетку на коленях, Холмс-старший кидал обеспокоенные взгляды, замечая проступающий на лице инспектора неровный румянец — предвестник лихорадки. Ему очень хотелось дотронуться до лба Грегори, чтобы проверить свое предположение, но, зная, как действуют на него прикосновения к смуглой коже, каким томительным ожиданием разливается в крови желание, он подавил в себе ставший таким естественным порыв, и спросил о работе.
Стараясь ничем не выдать свое состояние, при котором безумно хотелось спать, а самая приятная мысль была о пенной ванне с горячей водой, Лестрейд постарался удовлетворить любопытство Майкрофта и даже рассказал пару эпизодов из расследований, в которых принимал участие Шерлок.
Отметил его необычную нервозность и то, как он теперь реагировал на Джона. Раньше Шерлок старался держать Джона как можно ближе к себе, а теперь едва ли замечал его присутствие.
Холмс-младший стал раздражительным и нервным и больше не реагировал на восторженные восклицания, расточаемые восхищенным Ватсоном. Смягчившийся было Шерлок постепенно возвращался к своему прежнему состоянию, в котором он пребывал до встречи с Джоном, снова затевая ненужные ссоры на местах преступлений и оскорбляя Андерсона и Донован.
Что-то между ними определенно происходило. Только что? На этот вопрос у инспектора не было ответа.
В этот момент принесли заказ и поставили перед Лестрейдом большую керамическую кружку с толстыми стенками, прикрытую красной льняной салфеткой с ручной вышивкой и наполненную чем-то настолько вкусно пахнущим, что к нему даже на какое-то время вернулась способность различать запахи.
Ароматы корицы, цитрусовых, ванили источали терпкий аромат, приглашая узнать, так ли хорошо это на вкус.
— Да это же глинтвейн! — изумился Грегори, снимая ткань и заглядывая в ёмкость.
— Совершенно верно, — подтвердил Майкрофт.
— С ума сойти, — восхитился инспектор, — сто лет его не пил. В наше время легче принять таблетки, чем лечиться дедовскими методами.
Неуловимые изменения на лице Майкрофта прошли мимо внимания Грегори. Он услышал только:
— Я уже говорил вам, что очень старомоден и всем лекарствам предпочитаю старый, проверенный способ. Пейте. Поверьте, хуже не будет, — Холмс улыбнулся, подбадривая Лестрейда.
— Ну, что ж, мне терять уж точно нечего, — согласился Грег, начиная пить маленькими глотками горячее пряное вино, ощущая, как уютное тепло растекалось по телу. Он проклинал про себя осенние перепады непогоды, так коварно действующие на его организм, неспособность за грузом дел распознавать первые симптомы лихорадки. Заботиться о нем было некому, и страх однажды стать зависимым от чужой помощи стал просто навязчивым, связывая липким, отвратительным страхом мысли о будущем.
Если бы инспектор не был занят содержимым своей кружки, то заметил бы смесь тревоги, заботы и сострадания на лице у Майкрофта.
Выпив напиток до дна, Лестрейд взбодрился, даже повеселел.
— Готовы сделать заказ? — рядом снова возник вышколенный официант.
— Да, — с толикой умиления глядя на Грегори, сказал Майкрофт.
— Мне рыбу и брокколи, — попросил Лестрейд, привыкнув в обществе Холмса полагаться на его вкус, припоминая, как в прошлый раз ел именно это, и остался доволен.
— А как же большой кусок мяса? — с ироничной улыбкой спросил Майкрофт.
— Не сегодня, — признался инспектор, — лекарства приглушили аппетит.
— Ну, что же, — согласился Холмс, отдавая меню, — буду с вами солидарен и закажу то же самое. — Официант ушел.
Грегори бросил взгляд на собеседника: Майкрофт упёрся локтями в стол, задумчиво положил голову на сцепленные в замок пальцы, придвинувшись чуть ближе. Теперь Лестрейд видел лицо Холмса настолько близко, что мог разглядеть и сеточку тонких морщинок-лучиков вокруг глаз, и рассыпавшиеся по переносице светлые веснушки.
То ли простуда, то ли тепло глинтвейна проделывало с ним странную штуку: заставляло предметы терять свои очертания, покачиваться и мягко менять форму. Ему даже казалось, что Майкрофт пару раз бросил пристальный взгляд на его губы, гораздо более долгий, чем требуют приличия и простое разглядывание собеседника.
Шум окружающего мира доносился до сознания, как через вату, а в голове прозвучала шальная мысль: если прикоснуться к лицу сидящего перед ним мужчины, что за этим последует?
Он и не заметил, когда перед ним поставили тарелку с лососем в овощном гарнире. Неохотно он взялся за приборы.
Глядя, как Лестрейд вяло ковыряется в тарелке, Майкрофт рассердился на самого себя: — Я просто глупец, Грегори, — и встретив удивленный взгляд Лестрейда, продолжил, — я должен был догадаться, что пончик, съеденный вами в обед, был единственной пищей за весь божий день. Глинтвейн, выпитый на голодный желудок, совсем не способствует хорошему аппетиту.
