Что Эта Женщина значила для Шерлока Холмса?
Он был уверен, что Шерлок не способен на чувства — о, с какой горячностью сегодня он убеждал Майкрофта, что детектив не считает целесообразным страдать от сердечной привязанности. Сейчас ему казалось, что он пытался убедить в этом в первую очередь себя самого.
«Я ему не нужен», - твердил себе Джон, наблюдая за абсолютно спокойным Шерлоком, ни разу не нарушившим их уговор. Это давало решимость двигаться дальше, отметая малейшие сомнения, но отношения с девушками по-прежнему не складывались.
«Я ему не нужен», - уверял себя Джон и собирался на второе, пятое, седьмое свидание, которое заканчивалось всегда одинаково.
«А может быть...», - возникла ещё не оформившаяся мысль, которую он пытался затолкнуть подальше, но было уже поздно.
Джон Ватсон испытывал сожаление, и, скорее всего, отношения к смерти мисс Адлер оно не имело.
***
Решив, что прятаться от Холмса и собственной совести до конца вечера попросту глупо, Джон переоделся в сухую одежду и собрался спуститься на кухню — чай бы ему сейчас не помешал. К его удивлению, на первой лестничной ступеньке обнаружился Шерлок — детектив сидел, опираясь локтями в колени и задумчиво глядел в одну точку. В руках он крутил тот самый злополучный телефон, поглаживая большим пальцем серебристый пластиковый бок.
Отчего-то это невинное прикосновение подняло в душе Джона новую волну раздражения. Чёрт бы побрал этого Холмса с его отсутствующим видом, телефон Адлер, и его, Джона Хэмиша Ватсона, со всеми мыслями и неразберихой в чувствах!...
- Что ты тут делаешь? - выпалил он, чтобы хоть на мгновение заглушить в груди неясное, болезненно-тянущее чувство, от которого хотелось взвыть, которое схлынуло внезапно, стоило лишь Шерлоку мельком посмотреть на него и пожать плечами:
- Я шёл к тебе, но потом передумал.
«Он всё понял».
Джон знал, что его актёрские способности оставляют желать лучшего, и провести Шерлока было практически невозможно, но он не мог сказать ему правду. Щёки обожгло стыдом.
Неловко потоптавшись на месте, Джон тоже сел рядом. Ступенька тихо скрипнула под двойным весом и воцарилась напряжённая тишина.
«Пожалуйста» Шерлока снова возникло в памяти — длинные, чуть дрогнувшие пальцы, доверчиво раскрытая ладонь, спокойный голос. Холмс желал иметь что-то в память об этой женщине, хоть с виду и казался беспристрастным.
Сердце кольнула глупая обида, что теперь не он всецело является объектом пристального внимания Шерлока Холмса.
«Для того, чтобы привлечь такое внимание, ей пришлось умереть», - одёрнул себя Джон, но саднящее ощущение и не думало исчезать.
«Ты сам его оттолкнул», - напомнил он себе, вспоминая мелькнувшее выражение обиды на лице Шерлока, моментально сменившееся равнодушным спокойствием, когда он попросил обо всём забыть. И тогда, и сейчас ему выдалась возможность на мгновение увидеть настоящего Шерлока Холмса, живого и человечного, но Джон с упорством одержимого отрицал любые факты.
Сейчас Джон понимал, что хотел бы повернуть время вспять, и тогда бы он не был столь категоричен.
Джон тяжело вздохнул и повернулся к Шерлоку, чтобы признаться во лжи, но замер, от того, как Холмс смотрел на него.
Взглядов в арсенале Шерлока Холмса было предостаточно.
Полный азарта и восхищения — для нового дела, презрительный «вы-все-идиоты» — для Андерсона. Был тёплый, искрящийся смехом — для миссис Хадсон и её причитаний «Ох, мальчики!», и был взгляд-вызов, посылаемый Ирен Адлер.
Лёгкое недовольство в глазах, когда Джон пытался уговорить его съесть хотя бы половину ужина.
Небрежное любопытство, когда Джон приходил с очередного неудачного свидания.
Взгляд-благодарность — для Джона.
Взгляд «ты-опять-не-замечаешь-очевидного» - для Джона.
Сейчас при взгляде на Джона Ватсона в светлых глазах Шерлока Холмса тихо таяла нежность.
Детектив смотрел на него понимающе, прощая ему ложь, не пытаясь обвинять за то, что Ватсон заботился о его сердце. Губы тронула ободряющая и тёплая улыбка, от которой черты лица Шерлока стали мягче. И, стоило признать, такой Шерлок Холмс нравился Джону, только как сказать об этом — он не знал.
Джон прерывисто вздохнул, осознавая, как на самом деле близко они сидят — касаясь коленями и бедрами, и от этого жара кожа горит в точках соприкосновения, а подрагивающие ладони лежат совсем рядом. Тишина стала оглушительной.
Джон задержал дыхание.
Они сближались медленно и осторожно, словно очарование момента при единственном неверном движении исчезнет безвозвратно.
Джон понимал, что последует, когда их лица окажутся так близко, что можно будет почувствовать смешанное дыхание друг друга; когда он вдохнёт запах Шерлока - тёплой кожи и почти выветрившейся туалетной воды с тонким древесным ароматом. Тело сотрясала дрожь, порождённая неуверенностью и сладким волнующим ожиданием: Джон уже представил, как он коснётся этих мягких губ, дотянется ладонью до твёрдой чуть прохладной щеки...
Резкая трель звонка разрушила хрупкую, почти волшебную тишину. Шерлок замер, едва не задевая его нос своим, и разочарованно выдохнул Джону в губы:
- Один звонок, уверенный — клиент.
Шерлок ушёл открывать дверь, а Джон остался на лестнице наедине со своим смятением.
***
Что именно сподвигло Шерлока на приезд в Дартмур, так и осталось для Джона загадкой — нервный клиент не внушал доверия, а история была странной, больше похожей на сюжет мистического романа. Хотя лично он был рад смене обстановки: ему нравилось рвущееся наружу нетерпение Шерлока, получившего новую загадку (пусть для этого и пришлось открыть Шерлоку тайну, куда он спрятал его сигареты), да и приход ранней весны согревал душу.
Дартмур встретил их величественным спокойствием скал и зелёных холмов, заросших густой травой — после промозглого серого Лондона было приятно оглядеться, посидеть на нагретом солнцем валуне и шелестеть картой, пока Шерлок, словно капитан на носу корабля, обозревал окрестности с высокой скалы.
Сам Дартмур оказались действительно жутковатым местом — густые заросли, из которых торчали обрывки колючей проволоки и щиты “Осторожно, опасная зона”, рассказы местных, мягко говоря, вызывали опасения. Джону не хотелось признаваться, но от всего этого мурашки бегали по коже.
Не самым приятным сюрпризом стал их приезд в местный отель — им досталась одна комната на двоих с двуспальной кроватью, занимавшей половину номера. Поначалу Джон испытывал неловкость по этому поводу, но Шерлок развил такую активную деятельность, что расследование полностью заняло все его мысли.
“Зря мы ввязались в это”, - уже вечером пожалел Джон. На его глазах сидевший у камина Шерлок методично глушил одну порцию виски за другой.
Произошедшее в овраге Дюера просто подкосило детектива — его лицо искажалось то яростью, то отчаянием от того, что доводы и логика сдавали свои позиции фактам. Шерлок изо всех сил пытался дать объяснение увиденному, но тщетно.
- Успокойся, - мягко попросил Джон, - немного сдали нервы, но всё будет хорошо. Немного отказала логика, - попытался он неловко разрядить обстановку. Шерлок едва держал себя в руках.
“Я беспокоюсь о тебе. Невыносимо видеть тебя таким уязвимым и надломленным”, - безмолвно обратился к нему Джон. Хотелось сжать эти трясущиеся руки, успокоить, отогреть. Шерлока колотило, словно в ознобе, а алкоголь нисколько не помогал ни расслабиться, ни согреться.
Лицо детектива исказилось, и он выплюнул гневное:
- С моей головой всё в порядке! Не во мне здесь дело!
На самом деле, внешне грубая фраза содержала совсем другой подтекст, о котором Джон не подозревал. "Мне так нужна твоя поддержка, - обращался к нему Шерлок, - я так устал от одиночества и твоей холодности."
Увидев, как Шерлок смаргивает гневные слёзы, Джон тактично отвернулся.
Любые попытки успокоить Шерлока заканчивались оскорблениями и грубостью, словно Джон говорил не так и совсем не то, что было нужно. Холмс же не пьянел, но с каждым глотком алкоголя становился всё язвительнее; не понижая голоса он громко обсуждал находящихся в комнате постояльцев, а через какое-то время его гнев излился и на Джона.
- У меня нет друзей! - рявкнул Шерлок, пресекая все попытки помочь.
