Ей это льстило — именно этого она и жаждала, став вдовой. Но иногда Элизабет находила это угнетающим. Все прочие чувства Джордж тщательно контролировал, как и чувства к жене. Создавалось впечатление, что он так привык прятать эмоции, пока добивался положения в обществе, что разучился их показывать. Он смертельно боялся обнаружить признаки своего скромного происхождения, хотя несколько месяцев Джорджу удавалось скрывать этот страх даже от жены. Но однажды она сделала комментарий, который можно было истолковать двояко, и заметила негодование Джорджа, прежде чем тот успел его спрятать. После этого она действовала осторожней и следила за своими словами, чтобы в них не содержалось ни намека на снисходительность.
Этим вечером за обедом они беседовали о новостях из Фалмута — пал Тулон. В прошлом августе город сдался британским войскам вместе с тридцатью линейными кораблями и огромным количеством разных флотских припасов. Казалось, близится конец войны. Лорд Худ с благодарностью и изумлением принял город и отправил просьбу срочно прислать сорок тысяч человек, чтобы воспользоваться великолепной возможностью. Правительство послало две тысячи английских солдат, а также пьемотнцев и испанцев.
И вот теперь, в декабре, республика, освободившись от других забот, отбила город, отправив крупные силы под предводительством юного генерала, чье имя фалмутская газета в своей статье перевирала на разные лады, но его способности, похоже, никто не оспаривал. Джордж всегда выступал за войну и против революции. Уорлегганы основали династию благодаря консервативному и упорядоченному обществу. Всё, что могло разрушить такой порядок, они осуждали и всячески этому сопротивлялись. Войну они считали меньшим из зол.
— ...незначительные силы, — прочел Джордж, — которые стали еще меньше из-за некомпетентности и в результате отправки войск в разные части света. Наша кампания во Фландрии завязла в грязи. В Вандее тщетно рассчитывали на нашу помощь. Питта наверняка бы сместили, если его было кем заменить. Но ни Дандас, ни Гренвиль, ни Ричмонд не получат парламентское большинство.
Элизабет увидела, как за спиной лакея приоткрылась дверь, и вошел Росс. Она была настолько уверена, что это другой лакей с вином, что на секунду не поверила собственным глазам. Потом Джордж заметил выражение ее лица и оглянулся.
И тут же отодвинул стул.
— На сей раз я пришел не для того, чтобы скандалить, — спокойно произнес Росс. — Разве что вы меня к этому вынудите.
Джордж больше не сдвинул стул ни на дюйм.
— И вы, — бросил он лакею, который, уловив что-то по лицу хозяина, двинулся к колокольчику.
— Как вы вошли? — осведомился Джордж.
— Хочу с вами переговорить, Джордж.
— Может, мне... — начал лакей.
— Нет, — оборвал его Джордж, наблюдая за Россом, как змея.
— Мудро. Не стоит превращать в руины вашу столовую. Я уже достаточно поломал в этом доме.
Все молчали. Росс перевел взгляд на Элизабет, которая ответила на него с нескрываемой враждебностью. Они впервые увиделись с той ночи в мае. Росс на мгновение задержал на ней взгляд и с удивлением, словно оценивая ее состояние, произнес:
— Сожалею, что я тебя расстроил, Элизабет.
— Ты меня не расстроил, — ответила она.
— Я рад.
— Можешь радоваться или сожалеть, мне безразлично.
— Прошу, прости, что я позволил ему к нам вторгнуться, Элизабет, — довольно сказал Джордж.
— Этого больше никогда не случится, — сказал Росс. — Мне здесь нечего искать. Но я устал от вашего отношения, Джордж. Когда бы мы ни встретились, начинаем огрызаться друг на друга, словно псы, и время от времени это приводит к потасовкам, но и они ничего не решают. Похоже, теперь нам предстоит стать соседями, близкими соседями на много лет. Весьма неприятная для меня перспектива, но изменить я этого не могу. Есть только два выхода из ситуации, и предлагаю выбрать наилучший.
— Неужели существует наилучший выход?
— Да, как мне кажется. Предлагаю избегать ненужных провокаций и жить по возможности мирно. А вы как считаете?
Джордж принялся разглядывать пальцы.
— Ваш визит нынче вечером выглядит совершенно ненужной провокацией.
— Вовсе нет, поскольку я пришел для того, чтобы сообщить вам возможные альтернативы. Я веду законопослушную жизнь и процветаю. Подумайте об этом. Процветаю. Вероятно, вас это уязвит. Но я не о том. В наших обоюдных интересах сделать цивилизованный выбор.
— Так какие, по-вашему, другие альтернативы?
Росс прислушался к шагам в коридоре.
— Я не владею деталями, поскольку жена мне их не сообщила, но полагаю, что в мое отсутствие ей нанесли оскорбление.
— Никаких оскорблений, на которые она сама не напросилась.
— Как я понимаю, вы утверждаете, что владеете правами на идущую вдоль утеса тропу между Солом и Тревонансами.
— Это моя собственность.
— Я не особо настроен это оспаривать, хотя другие могут и захотеть.
— Я уже позаботился о юридической стороне.
— Не сомневаюсь. Но даже если земля в вашей собственности, это не значит, что можно нападать на людей, которые без всякой задней мысли пользуются тропой, которой пользовались годами.
— Ваша собака бегала без присмотра. Разве вашей жене причинили ущерб?
— Она не дала мне причин это оспаривать. Но настоятельно предлагаю вам больше ее не беспокоить.
— Это зависит от нее, а не от меня.
— Тут наши мнения расходятся, и расходятся далеко за пределы вежливой неприязни. Как я сказал, у меня нет желания еще раз сюда возвращаться.
— Вы и не вернетесь, я позабочусь об этом, — Джордж вытащил часы. — У вас еще три минуты.
— Я изо всех сил пытаюсь разъяснить вам альтернативы, как вы и просили. Что ж, вот вторая. С возрастом мы оба смягчились, но вам известны мои способности воодушевлять шахтеров, однажды вы даже пытались обвинить меня в этом перед судом. Мне не составит труда собрать три сотни, и вы знаете, на что это похоже. Мне не хочется угрожать или преувеличивать, но обещаю, что они потопчутся на ваших лужайках и повалят деревья, всего одна ночь — и тут всё будет выглядеть, словно прошел ураган. И любое кровопролитие в попытке им помешать приведет к еще большему кровопролитию. Закон вас не защитит, потому что не знает иного способа защиты, кроме как прислать роту пехоты, а солдат нынче стало меньше, чем боевых кораблей.
Джордж повернулся к отворившейся двери, в которой появилась голова Тома Харри.
— Прошу прощения, сэр. Кухарка... Ой.
Он увидел Росса. Тот не сдвинулся с места. Харри проскользнул внутрь. В дверном проеме показался еще одни человек.
— Вот та альтернатива, над которой у вас есть время поразмыслить, — сказал Росс. — Другая же — прямо перед вами.
Джордж передернул плечами.
— Вы высказали то, с чем пришли?
— Да.
— А теперь шагай отсюдова, — сказал Том Харри.
— Не трогай его, — велел ему Джордж. — Пусть уходит.
Повисла пауза. Харри опустил руки по швам.
— Завтра Рождество, — сказал Росс, — и поверьте, у меня нет желания вам надоедать. Друзьями мы стать не сможем, но слишком утомительно всю жизнь напрашиваться на драку. Я уж точно этого не желаю и надеюсь, что и вы тоже. Переехав жить по соседству, вы весьма мне досадили, но тем самым и сделали ваших близких заложниками собственного добрососедского поведения.
Он взглянул на Элизабет. Встреча с ней расстроила Росса, но не так, как прежде.
— Объясни Джорджу, что я говорю вполне серьезно.
— Я ничего не знаю о нанесенном Демельзе оскорблении, — ответила Элизабет. — Но всецело доверяю способности моего мужа устроить свою жизнь наилучшим образом.
— В таком случае, проследи за тем, чтобы он сделал нужный выбор, — внимательно посмотрел на нее Росс.
Он вышел, задев Тома Харри, который сдвинулся всего на дюйм. Второй мужчина в дверном проеме быстро ретировался, и Росс прошагал по коридору, почти ожидая, что кто-то набросится на него сзади. Он оглядел большой зал, который был частью его жизни с детских лет. Сюда он приходил с отцом и матерью, как только научился ходить. Играл здесь, в уголке, с Верити и Фрэнсисом, пока взрослые собирались у камина, и прислушивался к их разговорам: эпидемии в Чатеме, противостоянии Уилкса, отмене акта о гербовом сборе [9]. Здесь, вернувшись из Америки, он застал празднование помолвки Элизабет и Фрэнсиса. Сюда он приходил на крестины сына Элизабет, на похороны дяди... В этой комнате было нечто, принадлежащее только его семье.
