Мэри (делая попытку улыбнуться). Вы знаете, я настолько ужасное создание, что, когда меня бьют по левой щеке, подставляю правую.
Веннер (настойчиво). И поэтому вы так поступили?
Мэри (смущенно). Пожалуй, отчасти…
Веннер (тихо). Вы так удивительно и так дьявольски честны.
Мэри (все еще стараясь не замечать его тона). Словом, вы хотите в вежливой форме назвать меня ханжой?
Веннер (живо, искренно). Нет-нет, что вы! Я об этом и не думал. (Помолчав, с горечью.) Вам следовало бы поколотить меня за все мои выкрутасы.
Мэри (отвернувшись). Разве?
Веннер. Ведь это было для вас затруднительно.
Мэри. Нет, нисколько.
Веннер (с горечью). Зато мне трудно… В самом деле, я сегодня совсем не в своей тарелке.
Мэри. Вы такой же, как всегда.
Веннер (мрачно). Ладно. Поскольку этот припадок психоанализа не представляет для вас ни малейшего интереса, лучше вам уйти и предоставить мне самому копаться в собственном «я».
Мэри (медленно). Вы плохо себя чувствуете? Вы чем-то подавлены, правда?
Веннер. Я чувствую… О боже… Мэри, кто-нибудь говорил вам, как вы хороши?
Мэри (улыбаясь, в волнении). Кажется, нет… Во всяком случае, из тех, кто для меня имеет значение.
Веннер. Я не думаю, чтобы и я для вас много значил… Но все-таки я должен вам сказать… (С неожиданной страстностью.) Вы прекрасны, Мэри! Вы так прекрасны, так юны! При виде вас я немею. А я недостоин шнуровать вам ботинки.
Мэри. Не надо так говорить.
Веннер. Конечно, не надо — это такой избитый штамп, но я должен. (Настойчиво.) Разве вы не видите — я действительно отношусь к вам не совсем обычно и только поэтому все время старался обидеть вас.
Мэри. Вы меня не обидели.
Веннер. Поднимите голову, Мэри. Что с вами? Вы дрожите? А я, когда смотрю на вас… теряюсь. Словно плыву куда-то, в странную солнечную долину.
Мэри (прерывистым голосом). Я думала, вы ученый, а вы — поэт.
Веннер. Я ничто по сравнению с вами. Это неожиданное ощущение подобно боли. Я не лгу. Мэри, как мне убедить вас, что это правда?
Мэри (тихо). Вам не придется этого делать.
Веннер (очень серьезно). Мэри, вы ведь не хотите этим сказать…
Мэри (просто). Я полюбила вас с первой минуты, как только увидела. Я молилась, чтобы и вы полюбили меня. Я никогда еще не любила и никого больше в жизни не полюблю.
Веннер. Мэри! (Обнимает ее и целует.)
Из двери в глубине сцены входит Друэтт. Останавливается как вкопанный. Молча, с грустью наблюдает за ними.
Занавес.
Картина четвертая
Та же декорация. Месяц спустя. Чудесный весенний день. Комната залита солнцем. Около трех часов дня. Мэри в белом халате, с торчащим из кармашка стетоскопом, с большим пучком бледно-желтых нарциссов; она весело расставляет их в вазы.
Из глубины сцены входит Дженни; она несет большой лист промокательной бумаги, который расстилает на столе.
Мэри. Что здесь будет?
Дженни. Это для сегодняшнего заседания, мисс. Оно начнется в три часа.
Дженни поворачивается, чтобы уйти, но тут Мэри замечает, что рука у нее обернута носовым платком.
Мэри. Что у вас с рукой, Дженни?
Дженни. Порезала консервной банкой.
Мэри. Дайте-ка взглянуть.
Дженни. Да ничего, мисс, я промыла ранку под краном.
Мэри (осматривая палец). Порез глубокий… вы можете загрязнить его. Скажите лучше старшей сестре, чтобы она смазала вам руку йодом.
Дженни (отнимая руку). О нет, мисс!
Мэри. Неужели вы боитесь йода?
Дженни. Нет, не столько йода, сколько старшей сестры.
Мэри. Хорошо. Тогда поднимитесь наверх в мою палату и попросите дежурную сестру, она вам это сделает. Я думаю, и доктор Веннер где-нибудь наверху — если хотите, можете попросить его…
Дженни. О, его я просить не буду… не посмею.
Мэри. Почему же? Он вас не съест.
Дженни. Я знаю, мисс. Он всегда приветлив со мной. Всегда здоровается и всякое такое… Но он ведь умный и вообще… (Помолчав.) Другие его не любят! А я люблю.
Мэри. Это очень хорошо с вашей стороны, Дженни.
Дженни. Я была рада, узнав, что вы обручились, мисс. Это так непохоже на все, что здесь происходит. Совсем как в кинофильме, не правда ли?
Мэри. Я рада, что вам это нравится, Дженни.
Дженни. Не только мне. Все довольны. Даже старшая сестра, а ей почти невозможно угодить,
Мэри (удивленно). Неужели сестра довольна тем, что мы обручились?
Дженни. Да, мисс… «Это превосходно», — сказала она, потом повернулась и чуть было не оторвала мне голову за то, что я уставилась на нее. Противная старая дева!
Мэри (невольно рассмеявшись). Тсс… Дженни!
Дженни. Но это же правда, мисс.
Мэри. И я так думаю, но не следует об этом говорить… И потом… будьте же снисходительны к людям! Дженни!
Дженни. Я ее боюсь, мисс.
Мэри. Признаться, и я ее побаиваюсь.
Дженни. И вы, мисс? Мне кажется, все ее боятся, кроме доктора Веннера.
Мэри (задумчиво). И мне так кажется.
Дженни. Вот видите, мисс!
Мэри (после минутного колебания). Старшая сестра не любит доктора Веннера… Скажите, до моего приезда она к нему относилась иначе?
Дженни. Нет, мисс. Всегда так. Она ненавидит его больше, чем кого-либо другого. Но он в долгу не остается, никогда за словом в карман не полезет.
Мэри. Это-то и плохо. (Пауза.) Дженни!
Дженни. Да, мисс.
Мэри. Хотите исполнить мою просьбу?
Дженни. Да, мисс.
Мэри. Я знаю, передавать чужие слова или сплетничать нехорошо. Но я уверена, в данном случае дело обстоит иначе. Если вы вдруг услышите что-нибудь, что, как вам покажется, угрожало бы доктору Веннеру, вы мне скажете об этом, хорошо?
Дженни. Конечно, мисс. Вы думаете, его собираются убить?
Мэри (смеется, несмотря на свою тревогу). Боже милостивый, нет! Ничего подобного! Я не думала, что вы такая кровожадная, Дженни. Есть много других способов причинить ему вред.
Дженни. Я обещаю вам все рассказать, мисс.
Мэри. Но не болтайте об этом другим.
Дженни. О нет, мисс! Это останется нашей тайной. Мы обе будем оберегать доктора Веннера.
Мэри. Благодарю вас, Дженни! А сейчас бегите скорее, пока вы свободны, и от моего имени попросите сестру перевязать вам руку.
Дженни. Хорошо, мисс! Благодарю вас. (Уходит налево.)
Входит Торогуд с футбольным мячом в руках. На нем футбольные трусы, свитер и спортивная фланелевая куртка.
Мэри. Алло! (Смотрит на нарциссы.) Правда, они великолепны?
Торогуд (угрюмо). Да, пожалуй.
Мэри (вся излучая счастье). Опушка леса в конце Южной авеню усеяна ими, я не могла пройти мимо. Хотите цветок в петлицу?
Торогуд (с горькой укоризной). Мне? Обо мне не заботьтесь. Я не романтик… Вот иду работать…
Мэри (оживленно). Не дуйтесь. Вы очаровательны в этом спортивном костюме.
Торогуд. Собираюсь немного попрактиковаться с моей командой перед матчем в Блэктоне. (Берет гири.) Люблю тренированных людей.
Мэри. Да?
Торогуд (рисуясь своей ловкостью, упражняется с гирями). Вот Веннера за таким занятием вы не увидите.
Мэри (со смехом). Вряд ли я захотела бы увидеть.
Торогуд (оставив гири). Мэри, что вы находите в этом нудном человеке?.. Кстати, вы знаете, что Фостеру хуже?
Мэри. Что вы! Он замечательно поправился — coвершенно нормальная психика.
Торогуд. Но физически он развалина.
Мэри. У Фостера никуда не годное сердце. Поль здесь бессилен. Тут уж ничем помочь нельзя.
Торогуд. Нельзя… Можно. Надо прекратить эти пагубные инъекции.
