Ярослава Пулинович - Бесконечный апрель

Ознакомительная версия.

Веня – 1912 г.р. – 2010.

Галя – 1912 г.р. – 1985.

Мать – 1884 г.р. – 1952.

Люба – 1950 г.р.

Галя (внучка) – 1985 г.р.

Мальчик – 1940 г.р. – 1996.

Женщина (мать Мальчика) – 1905–1983.

Попутчица – 1926–2009.

Высокий дом на Петроградской стороне. Квартира. Апрель. Солнце заливает все вокруг. Как на пересвеченной пленке, люди видятся черными фигурами; мебель, шкафы, диваны, лица, клетка с канарейкой – всё, всё здесь в контражуре, темный фон, а вокруг – солнце, свет, весна.

В спальне у окна стоит Мать – молодая красивая женщина. В руках у нее коробочка с монпансье. Мать выглядывает из окна и зовет сына.

Мать. Веня! Веня! Зайди домой!

Маленький мальчик лет девяти Веня в синей курточке отвечает ей с улицы.

Веня. Я не хочу, домой, мама. Еще солнце не садится даже.

Мать. Веня, зайди. Зайди, милый. Мне нужно с тобой поговорить.

Веня. Чуть-чуть…

Мать. Милый, почему ты меня не слушаешь? Нам нужно поговорить. А уроки готовить?

Веня. Я готовил.

Мать. Я не видела.

Веня. Катя видела.

Мать. Катя ушла, спросить не у кого. Зайди домой, милый. Я хочу посмотреть, как ты урок знаешь.

Веня. Еще чуть-чуть…

Мать. Зайди. (Пауза.) Я тебя конфетой угощу.

Веня. Не пойду.

Мать. Почему?

Пауза.

Веня. Это не я ту сахарницу разбил.

Мать. Интересно. И какую же это сахарницу?

Веня. Это Катя разбила и на меня теперь кляузничает!

Пауза.

Мать. Не стыдно тебе?

Веня. Это Катя разбила. Это не я.

Мать. А ты зайди. Я ругать тебя не стану. Конфетой даже угощу.

Веня недоверчиво смотрит на мать, затем забегает в парадное, поднимается в квартиру.

Веня стоит в центре огромной комнаты. Она почти пуста. Лишь несколько стульев стоят вдоль стен, а посередине лежит тюк с вещами.

Веня. Мама, а почему ты вещи из гостиной и детской в спальню унесла?

Мать. В этих комнатах мы больше не будем жить. Мы будем жить с тобой в спальне и кабинете. (Протягивает коробочку с монпансье.) Съешь конфету.

Веня. А почему?

Мать. Потому что… Государство решило, что нам нельзя жить в такой большой квартире. В этих комнатах будут жить другие люди. Мы, как выяснилось, должны делиться с другими людьми.

Веня. Я не хочу с ними делиться. Они хорошие что ли?

Мать. Они… Съешь конфету.

Веня (ест конфету). А если они злые?

Мать. Я всегда с тобой. Вкусно?

В квартиру забегает Галя, ровесница Вени. В руках у нее узелок с вещами.

Галя. Если сука эта конченая возмущаться станет, репейных семечек за воротник закатаю и ногою в харю, кулаком за щеку, чтобы знала, тля интеллигентская, еще всякая погань вякать мне будет!

Галя останавливается, смотрит на Веню. Затем бежит в кухню, через кухню забегает в маленькую комнату, где раньше, в дореволюционные времена, жила прислуга. Веня идет за ней.

Галя. Вот моя комната будет!

Веня. Уходи отсюда. Здесь Катя живет. Мы с ней поженимся, когда я вырасту.

Мать (подходит к Вене). Веня, пусть, отойди, милый… Катя к себе в деревню уехала.

Веня. Она же вернется скоро.

Мать. Хочешь еще конфету?

Галя. Я хочу!

Мать (протягивает коробочку с монпансье). Вот, ешьте… Катя к нам больше не вернется. Угощайся, девочка. Веня, возьми конфету…

Веня (показывает на Галю). Мама! Я хочу, чтобы она ушла! Быстро! Чтобы она ушла!

Галя. Я тебе повыгоняю! Скажи еще раз – полетишь по закоулочкам!

Мать уводит Веню с кухни.

Мать. Успокойся, милый. Она не уйдет. Она теперь будет жить с тобой. Ты уже не ребенок. Ты должен понять, что многое изменилось. Слышишь? Это жизнь. Такая вот странная жизнь. И ты должен прожить ее. Как-то. Какую-то огромную, красивую жизнь. Все, что вокруг, – не имеет значения. Не имеет. Слышишь?

В коридоре слышатся мужские и женские голоса. Слышно, как кто-то затаскивает в квартиру мебель.

Женский голос. Галка, тварь, убью, поганку, если убежала! Ты здесь уже? Быстро пошла помогать матери!

В коридоре что-то очень тяжелое с грохотом падает на пол. Веня прижимается к матери и плачет.

По квартире ходит Люба – полная женщина лет шестидесяти.

Люба. Папа! Папа, не вой! Папа, не вой, а? Хватит реветь! Ты белуга что ли, реветь? Дима, не обращайте внимания, он сумасшедший. Мне про вас в агентстве рассказали, сказали, такой молодой, а уже успешный. Говорят, вы покупателей находите за день, умеете убедить. На папу внимания не обращайте, заходите в ту комнату смело, если что надо посмотреть, я все покажу. Он сумасшедший у нас, мы ему сто вариантов переселения предлагали, и в таком районе, санаторий, а не район. А теперь вы не обращайте внимания на него. Вот как я не обращаю! Папа, заткнись ты там уже, а? Вы насчет него даже и не беспокойтесь, у него четвертая стадия рака, так что не сегодня, так завтра… Да что тут говорить, все мы смертны. Я считаю, этого не надо стесняться. Вы даже и не переживайте насчет этого, пусть покупатели приходят, смотрят, это ведь вопрос даже не недели, а дней… Да что там говорить, он ведь свое уже пожил. Всем нам, так сказать, придет конечик-огуречик… Правильно? Все мы в гробу лежать будем. Ну, вы-то молодой, вам эта тема еще, так сказать, не обязательна к размышлению… Вы не смотрите, что ванная в таком состоянии, тут трубы хорошие, тут все ремонтировали… О! Видите, кран вот этот? Дореволюционный еще. Папа снимать не давал, любил барахло всякое. Мы ему столько вариантов предлагали. Но он сумасшедший. Говорит, я блокаду в этой квартире пережил. Представляете, да? Если бы я где-нибудь блокаду пережила, я бы это место и видеть не захотела. Правильно? А вот гостиная, видите, какой метраж… Я, конечно, понимаю, что это старый дом, но вы посмотрите, какой метраж, и район опять же… Тут, конечно, вкладываться придется, да что там говорить, старый дом, все барахло вывезти, потолки заново, пол, стены… Тут можно такой евроремонт забабахать, обоссышься! А с другой стороны, это же история, так сказать, кто-то же вот это все любит. Если снести все на хер, так, может и получится божеский вид, тут ведь смотрите, какой метраж… Мы уже дочери присмотрели квартиру, поменьше, конечно, в новом доме, и далеко от центра. Думаю, может, втиснемся в эту сумму? У меня дочь, не понимаю я ее, она совсем ку-ку, летает где-то. Она художница, рисует масляными красками, а от них такая вонь по всей квартире, я с ней не могу совершенно. Да что там говорить, конечно, ей квартиру нужно, она большая у меня уже, уже хахалей домой приводит, что там говорить… Может, будет одна жить, так и про ребенка задумается, а то не понимаю я ее. Ничего нынешней молодежи не надо. Таких, как вы, Дима, сейчас мало. В ту комнату хотите зайти? Там папа лежит. Ну, пойдемте, я вам покажу, только там запах такой тяжелый. Ссаньками пахнет. Да что там говорить, болезнь никогда розами не заблагоухает, болезнь есть болезнь. Ну, пойдемте… Его Вениамин Александрович зовут, можете не здороваться с ним, он не в сознании… Болезнь есть болезнь, а у него уже лет пять как мозги отказали…

В комнате на железной кровати, на грязном желтом белье, укрывшись одеялом без пододеяльника, лежит старик. Он смотрит в окно. Глаза у него воспалены и слезятся. Старик беззвучно что-то шепчет. Его сильно знобит.

В большой комнате на кровати лежит мальчик лет двенадцати – Веня. У него температура. Он заболел. В комнату заходит мать и садится на кровать рядом с ним. В руках у матери апельсин. Она кладет его на одеяло.

Мать. Смотри, милый, что я тебе принесла. Это чтобы ты не болел.

Веня. Теперь я театр пропущу. Все пойдут, а я лежи…

Мать. Выздоравливай скорее. Если до завтра выздоровеешь, может быть, и успеешь.

Веня. У меня теперь и голова болит.

Мать (кладет руку сыну на лоб). Я сейчас одно заклинание прошепчу, и болеть не будет.

Веня. Какое заклинание?

Мать. Волшебное. Меня бабушка научила. Баба Таня, помнишь ее? Мы ездили к ней, когда ты был маленьким.

Веня. Нет… Не помню… Она меня любила?

Ознакомительная версия.