Дак тем временем украсил жертвенник.
Дак: Стол готов. Можно нести Хлеба Благодарения?
Апостол: Перед тем, как прикоснуться к хлебам, нужно сначала исполнить обряд омовения рук.
Еллин: Чем мыть, когда воды нет?
Апостол (ушел за скалу и тут же вернулся): Полчаши, не меньше.
Еллин: Полчаши на семь пар рук?
Апостол: Святая земля бедна влагой; по нашим законам, воды тут достаточно. (Покопавшись в вещах, достал яичную скорлупу.) Показываю, как свершается обряд омовения. Сосуд с водой держит женщина. Она же наполняет яичную скорлупу, но бережно, чтобы ни одна капля не пропала. Вода из первой скорлупы идет на размягчение грязи на руках. Я, вот, ее размягчаю. Второй скорлупой мы смываем грязь с рук. Я, вот, ее смываю. Третий раз мы наполняем скорлупу и уже чисто-начисто умываем руки. Я, вот, их умыл. Полотенце!
Женщина: Где возьму? У нас нет полотенец.
Апостол: Как — нет? Брат мой Еллин, одолжи нам свои полотенца.
Еллин: Какие полотенца?
Апостол: У тебя полон узел полотенец.
Еллин: Не скрою, у меня есть куски чистого полотна, но я в них заворачиваю наиболее ценные папирусы...
Апостол: Напрасно ты их бережешь. Они не приплывут.
Еллин: Кто?
Апостол: Пираты.
Еллин: Причем тут пираты?
Апостол: Не надо лукавить. Все знают, что афинские философы, удаляясь в горы для глубоких размышлений, при случае подрабатывают лечением разбойников, которым опасно показываться в городе.
Еллин: Ты сомневаешься в том, что меня вывела в горы одна из величайших загадок, которая когда-либо посещала человеческий разум?
Апостол: Я не сомневаюсь в том, что ты удалился в горы, чтобы поразмыслить, но куски полотна ты все-таки взял, чтобы, при случае, подработать...
Еллин: Ты полагаешь, это — грех?
Апостол: Нет, отчего же... Очень даже доброе дело... Да благословит тебя Господь.
Еллин (передавая куски чистой ткани Женщине): Замысел твой, Апостол, прекрасен, благороден, грандиозен, но — не случится.
Апостол: Почему?
Еллин: Ты не усадишь всех за один стол.
Апостол: Я — нет, но Господь Бог усадит.
Еллин: А никогда в жизни.
Апостол: Почему?
Еллин: Потому что мир, по природе своей, несовместим. Человек рождается в ярости неприятия окружающего мира. Этот инстинкт остается доминирующим на протяжении всей жизни.
Апостол: Человек рождается добрым, преисполненный дружелюбия к брату своему. Мир совместим, потому что всё человечество есть единая семья Господня, и под сенью Отца мы соберемся за этим столом.
Еллин: А никогда. Начнем с меня. Я, как просвещенный Еллин, за один стол с Варваром не сяду.
Апостол: Почему?
Еллин: Потому что мы возводим святилища, а они мечтают превратить наши храмы в конюшни. У нас разные представления о смысле жизни, о ее ценностях, о справедливости, и потому мы — несовместимы.
Апостол: Совместимы в Господе Боге.
Еллин: Никак. Скиф никогда не сядет за один стол с Финикийцем, ибо у Скифа огромные просторы, неисчислимые богатства, а у Финикийца, кроме печальной кифары, ничего нет. Бедный с богатым за один стол не садятся. Они — несовместимы.
Апостол: Совместимы в Господе Боге.
Еллин: Бедный Дак, зажатый Скифом со всех сторон, не сядет за один стол с могущественным соседом, ибо Сила и Бессилие есть вещи несовместимые.
Апостол: Совместимые в Господе Боге нашем.
Еллин: А никак. Сами мы никогда не сядем за один стол с Женщиной, которую наняли, ибо наниматель и нанимаемый за один стол не садятся. Они — несовместимы.
Апостол: Совместимы в Господе Боге нашем Иисусе Христе.
Еллин: Не говоря уже о том, что все мы, вместе взятые, презираем иудеев за живучесть и способность пустить корни где угодно; вы же ни во что не ставите остальной мир, считая его топливом для преисподней, а потому мы — не-сов-мес-ти-мы!!
Апостол: Да совместимы же!!
Еллин: Но, каким образом?
Апостол: Через Господа Бога, Отца нашего, мы — единое древо, и если то древо полно жизни, плодоносит, нельзя при этом вести разговоры о том, что, вот, нижняя ветка несовместима с верхними ветками, а корни не совсем одобряют плоды, которые они же сами и питают. Господь животворит, и чудеса животворения происходят каждый день, на каждом шагу.
Еллин: Где ты тут, на этой поляне, видел чудо животворения?
Апостол: Оно было только что сотворено, причем твоими же руками...
Еллин: Я свершил чудо, потому что ты меня заставил, но ведь ты и есть среди нас самый несовместимый. Ты не то что из другого мира, ты точно с другой планеты свалился!
Апостол: Хорошо. Начнем с меня, как с самого что ни на есть несовместимого. Я иудей из иудеев, из колена Вениаминова.
Еллин: Был.
Апостол: Почему — был?
Еллин: Ты же от своих отрекся.
Апостол: Я от своих никогда не отрекался. Как можно отречься от самого себя? Просто удалился от них.
Дак: По какой причине?
Апостол: Как я уже говорил, мой народ — это народ избранный Богом. Но ведь остальные народы, тоже творение рук Господних! От одной крови Бог произвел весь род человеческий,
Еллин: Ты говорил это там, в Иудее?
Апостол: Говорил.
Еллин: И тебя не убили?
Апостол: Четыре раза мне было по сорок ударов без одного, три раза побивали камнями, два раза я был в узах. Вот свидетельства перенесенного мною. Многое еще не зажило, уж вы простите.
Женщина (потрясенная): Боже! На человеке, который делает одно добро, живого места нет!
Варвар: С чего ты взяла, что Апостол делает добро?
Женщина: Как иначе назвать то, что он сегодня сотворил?
Варвар: А что он такого сотворил?
Женщина: Мне, вот, вернул родительский дом и взял в сестры; вырвал Скифа с того света; Даку подарил надежду на лучшие времена, просветил печаль Финикийцу, и все мы, свершив обряд омовения, как-то породнились, стали единым домом. Можно ли так казнить за добро?!
Апостол: Сестра моя возлюбленная! За один этот день, который я провел тут с вами, по закону моего народа, я по меньшей мере трижды должен быть побит камнями.
Женщина: Трижды!! Но почему именно трижды?!
Апостол: Во-первых, общаюсь, вот, с неиудеями. Во-вторых, побратался и поцеловался с иноплеменником. В-третьих, увлекся язычницей и в помыслах согрешил с ней.
Женщина: Не волнуйся. Они никогда не узнают, что между нами было.
Апостол: А им большего и не нужно. Они меня уже приговорили.
Женщина: К чему приговорили?
Апостол: К смерти. Вот тут, в низине, на окраине городка, синагога. Как и во множестве других иудейских храмов, там сидят и молятся мои единоплеменники, поклявшиеся не принимать пишу, пока не убьют меня. Спуститесь к ним, это тут рядом. Скажите им, что тарсянский еретик, которого они ищут, тут на поляне проводит день с неиудеями. Они тут же прибегут казнить меня.
Еллин: Ты учишь нас, как предавать тебя?!
Апостол: Раз мы несовместимы, а я несовместимей всех, кто-то от кого-то должен избавляться! Вас много, я один. Камни уже собраны. Каратели готовы. А пока вы за ними сбегаете, я взойду на скалу, в последний раз помолюсь и исповедуюсь моему Господу.
Отойдя, поднялся на скалу и, преклонив колени, долго, подобно былинке, качался из стороны в сторону.
Варвар: Ну, чего замешкались?
Дак: Как ты мог об этом подумать!
Скиф: Воин знает, что такое бой. Предательства не приемлет.
Женщина: Сестры братьев своих никогда, сроду...
Финикиец: Кому еще, как не рабам, знать цену истинной свободы...
Варвар: Ну, что до меня, торговля всегда была вне политики...
Отмолившись, Апостол вернулся, обошел всех, подолгу вглядываясь в их лица.
Апостол: Ну, что ж... Если не решаетесь избавиться от меня, значит, мы зеленое, плодоносящее древо, и, стало быть, совместимы. А если это так, пора собираться на совместную трапезу. Сестра, покрой стол покрывалом, чтобы наш брат Дак смог принести жертвенные хлеба.
