Кэттл. Прекрасно. Я согласен, что мисс Карсон – это серьезный соблазн.
Мун. Нам не раз приходилось ездить вместе по служебным делам и возвращаться только на следующий день, и что же?
Делия. Да, да, и что же, Генри?
Мун (с необычайной выразительностью). Ни-че-го!
Кэттл. Ничего?
Мун. Ничего. Мы напряженно работали весь день, потом я приглашал ее пообедать в ресторане. Мы даже пили вино, но всегда оставались всего лишь друзьями, добрыми друзьями, не более.
Делия. Держу пари, что мисс Карсон просто в бешенстве от такой дружбы.
Мун. Речь сейчас не о ней. Вы согласны, Кэттл?
Кэттл. Совершенно верно, Мун, не о ней. Мы говорим сейчас о вас, а мисс Карсон всего лишь соблазн, которого вам успешно удалось избежать.
Мун. Правильно. Речь идет сейчас о том, что я был стойким до конца и честно выполнял свои обязательства.
Кэттл. Неплохо сказано, очень неплохо.
Мун. Делия и я, возможно, не всегда были так счастливы, как хотелось бы, хотя я лично считаю, что все не так уж было плохо. Но когда она вела честную игру, я тоже играл честно.
Кэттл. И если она выполняла свои обязательства, вы всегда выполняли свои, не так ли?
Мун. Вот именно.
Делия (нетерпеливо). Хорошо, Генри, может, ты на минуту забудешь о своих обязательствах и просто скажешь нам то, что ты на самом деле думаешь.
Мун. А что, собственно, я должен думать?
Кэттл. Да, да, мистер Мун, скажите нам, что вы думаете.
Мун. Дело не в том, что думаю я, а что подумают люди. Мы не можем забывать об этом. (Смотрит на часы, встает.) Мне пора. (Берет шляпу и зонтик.)
Кэттл поднимается, идет к двери и распахивает ее перед мистером Муном.
У меня важное свидание в четыре часа. Два клиента из Лондона – хотят купить фабрику в Марчисоне. Прекрасная недвижимость! Крупная сделка, если не сорвется. (Смотрит на них умоляющим взглядом.) При всех обстоятельствах не будем терять голову, как вы считаете? Во всяком деле, даже в таком, есть верная и неверная линия поведения. В конце концов никто из нас не заинтересован в скандале, не так ли?
Кэттл. Я, пожалуй, ничего не имею против скандала. Теперь я могу позволить себе даже скандал.
Мун (идет к двери). Послушайтесь моего совета, Кэттл, будьте осторожны – очень, очень осторожны. Вы и так зашли слишком далеко. Ты не едешь домой, Делия?
Делия. Пока нет, Генри.
Мун. Хотите все как следует обсудить? Что ж, это разумно. Ну а я побежал. (Выходит.)
Делия (мягко). Ну, вот он – весь Генри. Теперь ты меня понимаешь?
Кэттл. Да. Ты знаешь телефон его конторы?
Делия. Восемь-три-пять-семь. Зачем он тебе?
Кэттл (поднимает трубку). Срочное дело к мисс Карсон. (Набирает номер.) Занят.
Из кухни появляется Моника.
Делия. А, Моника, я думала, вы ушли.
Моника. Идет сильный дождь. Поэтому я решила вымыть посуду. Хочу вам сказать, что я вела себя, как порядочная дура, верно? Сейчас я ухожу, но скоро вернусь. Хочу знать, как у вас будет дальше. Может, чем смогу помочь, как знать. Боже праведный, до чего горит лицо. (Уходит на кухню.)
Кэттл (вопросительно смотрит на Делию). Что все это значит?
Делия (с легким смешком). У нее были на тебя виды.
Кэттл (набирая номер). Чепуха! Она совсем ребенок.
Делия. Ошибаешься. Она совершенно зрелая женщина, твердо знающая, чего она хочет.
Кэттл (в телефон). «Мун и Фрэнсис»?… Попросите, пожалуйста, к телефону мисс Карсон… Да, да, по очень важному делу…
Делия идет к обеденному столу, собирает салфетки, складывает их, прячет в ящик письменного стола, видит револьвер, вынимает его.
Мисс Карсон?… С вами говорит ваш друг и доброжелатель. Советую вам ни на какую «дружбу» с мистером Муном больше не соглашаться. Да он просто без ума от вас!.. Видели бы вы его лицо, когда он описывает вашу фигуру! Он бредит вами! Желаю удачи, мисс Карсон. (Кладет трубку на рычаг, затем снимает ее и кладет на стол.)
Делия (показывает револьвер). Зачем это у тебя?
Кэттл (небрежно). А… это правление роздало их всем управляющим – еще в те времена, когда было много случаев ограбления банков. Но он никуда не годится, да и стрелять я не умею.
Делия. А я умею. Меня научил отец…
Кэттл. Дай-ка его сюда, детка. (Отбирает у нее револьвер, прячет его в ящик стола.) Поговорим лучше о нас – или, если хочешь, о Генри.
Делия. Я не хочу говорить о Генри. Пойми, я не хочу говорить ни о чем конкретном и реальном.
Кэттл. Я еще не уверен, реальна ли ты сама. Однако есть перемены к лучшему.
Делия. Не надо так говорить, милый. Я вполне реальна, даже, кажется, чересчур.
Кэттл. Хорошо, согласен. Но нас так долго лишали всякой надежды на счастье, что сейчас оно кажется нам почти нереальным.
Делия. Мужчины подчас теряют надежду, женщины – никогда.
Кэттл. Тогда зачем женщины позволяют мужчинам терять надежду. Пусть не позволяют. (С улыбкой смотрит на нее.) Когда мы едем, Делия? Сегодня вечером?
Делия. Едем? Куда?
Кэттл. Не знаю, куда угодно. Лишь бы уехать.
Делия. Но зачем нам уезжать, милый?
Кэттл, (поражен). То есть как зачем!.. Ведь не думаешь же ты, что я собираюсь оставаться здесь? Мне кажется, ты с самого начала знала, что я здесь не останусь!
Делия. Утром – знала.
Кэттл. Что же… что же изменилось с тех пор?.
Делия (улыбаясь). Я. Мы оба.
Кэттл (встает, ходит по комнате). Ты. Мы оба. Ну конечно же. Но, говорю тебе, я навсегда покончил с банком, с этим городом, – с любым городом, похожим на этот, со всей этой жизнью!..
Делия. Но какое это имеет значение теперь? Я понимаю тебя, понимаю твои чувства – я сама все это пережила, – но теперь мы можем смеяться над этим! Ведь все так изменилось!
Кэттл. Для меня не все изменилось.
Делия. Иными словами, тебе мало моей любви? А для меня твоя заменила бы все.
Кэттл. Нельзя так ставить вопрос.
Делия, (нетерпеливо). О, не будь похожим на Генри.
Кэттл. К этому я и стремлюсь – решительно ни в чем не походить на Генри. Чего ты требуешь от меня? Чтобы я притворялся с утра до вечера?
Делия. Нам, женщинам, приходится притворяться не только с утра до вечера, но даже часть ночи.
Кэттл. Я думал, тебе надоело быть такой женщиной.
Делия (встает). Да, не отрицаю. Но я пытаюсь сохранить благоразумие – в наших общих интересах.
Кэттл (довольно резко). Обо мне не беспокойся. Благоразумие мне теперь ни к чему. Я покончил с ним.
Делия (не замечая его тона; с мольбой в голосе). Сегодня утром ты потерял благоразумие – этим ты меня и покорил, – но теперь кто-то из нас должен остаться благоразумным. Ты хочешь уехать, но сам не знаешь куда, не знаешь, что будешь делать дальше?
Кэттл (горячо). Сейчас это не имеет значения.
Делия (резко). Нет, имеет. Ведь мы не дети. Никто не будет думать за нас. Мы должны знать, на что мы идем.
Кэттл (горячо). В данный момент важно только одно, Делия: едешь ты со мной или я еду один? (Решительно.) Потому что я не останусь в этом городе. Я с ним покончил навсегда.
Делия (страстно). Значит, даже я не могу удержать тебя здесь?
Кэттл. Никогда не думал, что ты захочешь остаться в Брикмилле.
Делия. Хорошо. Что мы будем делать в другом городе? Устроимся на работу в третьеразрядной гостинице: я – кухаркой, ты – буфетчиком?
Кэттл (запальчиво). Лучше быть буфетчиком в самом захудалом кабаке, чем управляющим банком в Брикмилле. И к тому же соблазнителем чужой жены! Я буду чувствовать себя последним мерзавцем и вскоре обязательно стану им. Я тебя не узнаю, Делия! Это твой проклятый костюм! Это он во всем виноват! Зачем ты опять его надела?
Делия (в бешенстве). Можешь мне не напоминать, что сегодня утром я сняла его – для тебя!
Кэттл (гневно). А я вот навсегда распрощался со своим черным сюртуком, брюками в полоску, с крахмальным воротничком!
