Банкрот, держись, не возвращай долгов,
Хватай свой нож — режь глотку кредитору!
Слуга надежный, грабь своих господ;
Хозяин твой сановный — тоже вор,
Но покрупней и грабит по закону!
Ложись в постель к хозяину, служанка:
Его жена распутничать пошла.
Ты, сын любимый, вырви у отца
Увечного и дряхлого костыль,
И голову ему разбей. Пусть правда,
Мир, благочестье, страх перед грехом,
Религия, законы, справедливость,
Очаг домашний, уваженье к ближним,
Приличья, просвещение, родство,
Обычаи, торговля превратятся
В свою прямую противоположность!
Пусть воцарится хаос! Пусть несчастья,
Заразные и страшные болезни
Падут на обреченные Афины!
Подагра злая, скрючь седых вельмож;
Пусть, как их честность, и они хромают!
Блуд, похоть, проникайте в плоть и кровь
Афинской молодежи! Пусть она,
Теченью добродетели противясь,
В распутстве захлебнется! Семена
Чесотки, язвы гнойной, прорастайте
В груди людей, проказой расцветая!
Одно дыханье, заражай другое,
Вливай отраву в дружбу и любовь!
О ненавистный город! Из тебя
Я уношу одну лишь нищету,
Пусть и твоей она бедою станет,
Умноженной проклятьями моими!
Тимон уйдет в леса: там лютый зверь
Добрее человека. О, молю вас,
Внемлите, боги: да падут Афины
За этою стеной и вне ее!
Расти и крепни, ненависть моя!
Отныне враг людского рода я.
Аминь!
(Уходит.)
Афины. Комната в доме Тимона.
Входят Флавий и несколько слуг.
Первый слуга
Послушай, управитель, где хозяин?
Он выгнал нас, иль мертв, иль промотался?
Флавий
Увы, друзья мои! Что вам сказать?
Клянусь, я так же неимущ, как вы.
Первый слуга
Беда! Такой богатый дом погиб?
Такой хозяин славный разорился!
Все разбежались; не осталось друга,
Который захотел бы разделить
Его судьбу и с ним уйти.
Второй слуга
Как мы
К приятелю, лежащему в могиле,
Становимся спиной, так отвернулись
И от Тимона все его друзья,
Чуть схоронил богатство он. Остались
Ему от них пустые кошельки
Да клятвы ложные. А он, бедняга,
Как нищий, не имеющий приюта,
Наедине оставшись с нищетою,
Которой все бегут, влачит свой век
В презрении, один… Сюда идут.
Другие слуги.
Входят слуги.
Флавий
Ломаная утварь
Разрушенного дома.
Третий слуга
Я читаю
По лицам вашим, что в душе мы все
В Тимонову облачены ливрею.
Товарищами мы остались с вами,
Служа ему и в этот скорбный час.
Крушенье терпит наш корабль, и мы,
Матросы злополучные, стоим
На палубе кренящейся, внимая
Угрозам волн. Расстаться в море жизни
Нам суждено.
Флавий
Я разделю меж вами
Последнее имущество мое!
Останемся друзьями в честь Тимона,
А встретясь, покачаем головой,
И наши прозвучат тогда слова,
Как похоронный звон его богатству;
«Мы лучшие знавали дни».
(Раздает им деньги.)
Пусть каждый
Возьмет частицу. Протяните руки;
Хотя мы и бедны, но расстаемся
Богатые печалью.
Слуги обнимаются и расходится.
Сколько мук
Приносит слава! Кто не пожелал бы
Проклясть богатство, зная, сколько бед
И горестей идет за ним вослед!
Кто славою прельстится? Кто захочет
Жить, убедясь, что дружба — только сон?
Кто б упивался собственным величьем,
Постигнув, что украшено оно,
Как все друзья вокруг, фальшивым блеском?.
Мой бедный господин, ты пал навеки,
Погубленный своею добротой!
Не странно ли, что самый тяжкий грех
Стремление творить добро для всех?
Так кто ж дерзнет хотя б наполовину
Таким же быть, как он, коль доброта
Бессмертных свойство — губит человека?
Мой господин! Ты был благословен,
Чтоб сделаться проклятым; был богат,
Чтоб нищим стать; причина бед твоих
Твое богатство. Добрый мой хозяин,
Бежал ты в гневе от чудовищ этих,
И нечем жизнь поддерживать тебе…
Пойду искать его и с ним останусь;
Пока есть деньги в кошельке моем,
Я буду управителем при нем.
(Уходит.)
Лес и пещера около моря.
Входит Тимон.
Тимон
О всеблагое солнце! Извлеки
Сырую гниль из недр земли наружу
И зарази весь воздух под луною
Твоей сестрой. Рожденные на свет
Утробою одною близнецы
Почти неразличимы по зачатью,
Развитию, рождению; но стоит
Судьбе им дать удел неравный, сразу
Счастливец неудачника теснит.
Таков уж от природы человек;
Потоком бедствий всяческих гонимый,
Не может быть он счастлив без того,
Чтоб к ближнему не проявить презренье.
Возвысьте нищих, а вельмож унизьте
И тотчас же изведает сенатор
Презрения наследственного бремя,
А нищий — уваженье и почет.
Один из близнецов от благ тучнеет,
Второго делает худым нужда.
Но кто же гордо, не сгибаясь, встанет,
С чистосердечным мужеством воскликнув:
«Льстец этот человек!» Коль одного
Назвали так, зовите всех льстецами.
Стоящий у подножия удачи
Льстит тем, кто выше влез. Мудрец и тот
Склоняется пред золотым болваном.
Все вкривь идет! Нет ничего прямого
В проклятых человеческих натурах,
За исключеньем подлости прямой,
А потому — проклятье всем пирам,
Всем сборищам, всем празднествам на свете!
Тимон себя и всех себе подобных
Возненавидел! Гибни, род людской!
(Копает землю.)
Земля, дай мне кореньев, а того,
Кто лучшее найти в тебе замыслит,
Своим сильнейшим ядом услади.
Что вижу? Золото? Ужели правда?
Сверкающее, желтое… Нет-нет,
Я золота не почитаю, боги;
Кореньев только я просил. О небо,
Тут золота достаточно вполне,
Чтоб черное успешно сделать белым,
Уродство — красотою, зло — добром,
Трусливого — отважным, старца — юным,
И низость — благородством. Так зачем
Вы дали мне его? Зачем, о боги?
От вас самих оно жрецов отторгнет,
Подушку вытащит из-под голов
У тех, кто умирает. О, я знаю,
Что этот желтый раб начнет немедля
И связывать и расторгать обеты;
Благословлять, что проклято; проказу
Заставит обожать, возвысит вора,
Ему даст титул и почет всеобщий
И на скамью сенаторов посадит.
Увядшим вдовам женихов отыщет!
Разъеденная язвами блудница,
Та, от которой даже сами стены
Больничные бы отшатнулись, — станет
Цветущей, свежей и благоуханной,
Как майский день. Металл проклятый, прочь!
Ты, шлюха человечества, причина
Вражды людской и войн кровопролитных,
Лежи в земле, в своем законном месте!
Я вновь тебя зарою глубоко.
Доносятся звуки военного марша.
Что это, барабан? — А, ты живуче,
Но все же я похороню тебя!
Ступай обратно, вор, не соблазняй
Хранителей своих. Постой! Возьму
Немного я себе на всякий случай.
(Берет часть золота.)
Под звуки барабанов и труб входит вооруженный Алкивиад; с ним Фрина и Тимандра.
Алкивиад
Ты кто такой?
Тимон
Животное, как ты!
Пускай твое изгложет сердце язва
За то, что снова человечий облик
Ты мне явил.
Алкивиад
Но кто ты? Отчего
Ты, человек, не терпишь так людей?
Тимон
Я мизантроп; людей я ненавижу.
Вот будь ты псом, я мог бы хоть немного
Тебя любить.
Алкивиад
А, понял я, кто ты!
Но что с тобою — я понять не в силах.
Тимон
Ты тоже мне знаком. Но больше знать,
Чем это, — не хочу. Ступай же вслед
За барабаном и людскою кровью
Окрашивай все ярче, ярче землю.
Закон богов и суд людской жестоки,
Так чем же быть тогда должна война?
(Замечает Фрину.)
А девка эта может погубить
Людей куда побольше, чем твой меч,
Хоть вид у ней и ангельский.
Фрина
Пусть губы
Твои сгниют!
Тимон
