Виктор. Подсчитали, прослезились. Понятно.
Валя. Эх, Витечка, много ли оно стоило – веселье мое? Дешевка! Меня и звали так – «Валька-дешевка». Вот тогда он меня и полюбил, Сережа… Женой назвал. (Словно опомнившись, взглянула на Виктора.) Ты не сердись.
Виктор (лихо). А что сердиться? Все забыто.
По дорожке медленно идет Родик; не говоря ни слова, он останавливается возле Виктора и Вали. Вокруг площадки появляется хор.
Валя. Здравствуйте, Родик… Вы к Сереже? А его нет.
Родик. Да.
Хор молча окружает площадку.
Валя. Вы подождите. Он вернется сейчас.
Родик. Хорошо.
Все молчат. Хор делает еще одно движение к героям.
Валя. Что с вами, Родик?
Родик. Ничего.
Валя (вдруг улыбнулась). Вот вернется Сережа, и мы чай будем пить. И Виктор с нами… Будете, Родик? Я сейчас чайник долью… Быстренько. (Бежит в дом.)
Хор окружает Родика и Виктора.
Виктор (тихо). Ну, говори.
Родик. Витя, ты только спокойно… Не волнуйся, слышишь?
Виктор. Ну?
Родик (шепотом). Сергей утонул.
Кто-то поднял в отчаянии руки. Хор застыл в неподвижности.
Виктор. Не спасли?
Родик качает головой.
(Не сразу.) Как?
Движение хора, и снова его неподвижность.
Родик. Мальчишка с девчонкой рыбу ловили – плот у них был самодельный… Плот перевернулся, а вокруг народу никого. Сергей спасать их поплыл… Сначала девчонку на берег вынес, потом за мальчишкой… А его уже нет. Видно, нырял за ним долго, а сил уж не было… Он парня на плот успел положить – а сам… Парень жив остался.
Виктор. Ой, Родик…
Словно не выдержав напряжения, хор отходит и останавливается в нескольких шагах от них.
Родик. Надо Валентине сказать…
Виктор. Зачем… Молчи!
Родик. Все равно ведь не скроешь.
Виктор. Правда.
Родик. Иди… скажи ей.
Виктор. Я не могу.
Родик. Скажи… Витечка.
Виктор. Не могу.
Родик. Ладно. Сам скажу. (Уходит в дом.)
Хор делает движение к молчаливо стоящему Виктору. Виктор оглядывается, идет к дому, опускается на приступочку. Хор протягивает к нему руки, словно хочет молча его утешить. С улицы возвращаются Лариса и Сердюк.
Сердюк (опасливо). Виктор сидит…
Лариса. Ну что вы боитесь всех… как маленький.
Сердюк (заискивая перед Виктором). Гляди, пижон, какие я отцу штаны купил… Хороши?
Виктор. Что? (Почти с ненавистью глядит на Сердюка.)
Хор (тихо). Ты не говори ничего, Степан Егорович.
– Сейчас нельзя говорить.
– Помолчи, слышишь?
Из дома выходят Валя и Родик. Хор делает движение к Валентине.
Валя (хору). А куда же я шапочку подевала? (Вдруг увидела Сережину рубаху, остановилась, долго смотрит на нее.) Пошли, Родик.
Они уходят.
Виктор (встает с приступочки). Последи за ребятами, Лариса. (Сердюку.) Вот так, батя… Сергей утонул.
Сердюк (вскрикнул). Врешь ты!…
Виктор. Нет Сергея. (Быстро уходит.)
По дороге, что-то весело напевая, идут две маленькие девочки с цветами в руках. Хор неподвижен.
Берег Ангары. По тропинке идет прохожий.
Прохожий. И хотя скоро наступит вечер, солнце ласково освещает порыжевшие листья деревьев. Еще днем я уехал из Иркутска, добрался на катере до строительства ГЭС, а теперь брожу по Ангаре, там, где кончаются домики рабочего поселка. Говорят, здесь дней десять назад утонул какой-то парень… Я вижу, как недалеко от меня, на откосе, расположились пятеро рабочих и рядом с ними девушка. Они сидят не жестикулируя, словно думают каждый о своем. Но о чем же? Возле них, на пестром платке, стоит бутылка вина и нехитрая закуска. Старший разливает вино по кружкам всем, кроме девушки, и они снова молчат о чем-то. Я хочу продолжать прогулку… и не могу. Почему эти люди занимают меня? О чем все-таки они говорят? Я прислушиваюсь и не могу уловить ни слова. А внизу, у самого берега, какая-то женщина стирает белье. Один из мужчин заметил ее, сказал что-то остальным, и они молча смотрят вниз, на реку. Какая между ними связь? Почему эти люди так меня занимают? Глупая страсть подсматривать и подслушивать, которую выработала во мне моя профессия!… И я продолжаю стоять и смотреть в надежде, что случится нечто, что откроет мне смысл происходящего.
Возникает картина, о которой только что рассказывал прохожий. Сердюк разлил вино по кружкам, молча расположились вокруг него Виктор, Родик, Денис и Лапченко. Чуть поодаль от мужчин сидит Зинка.
Сердюк. Я вас спрашиваю, что остается после смерти от рабочего человека? (С азартом.) Дела. Память о них навсегда остается. Придет час, и смерти вовсе не будет, потому что дела человека станут тогда во сто раз наших лучше. Сергей всех ближе к тому времени стоял – жил как человек, работал как коммунист, умер как герой. Вечная ему слава.
Чокаются кружками, молча пьют.
Сегодня две недели с того дня. Будем о будущем думать. Сергей в земле лежит – а мы жить остались. Значит, нам слово дадено. (Помолчав.) Шагающий из ремонта выходит, в экипаже одного человека недостает – как поступать решим?
Родик. Со стороны брать человека не хотелось бы…
Зинка (быстро). Вот и мне Денис так вчера говорил…
Сердюк (грозно). Ты, звонок, слова не имеешь.
Лапченко. Тебя из уважения к мужу взяли, ты и помалкивай в сторонке.
Сердюк. Лапченко, не превышай власти. (Помолчав.) Что скажешь, Виктор? Ты уехать хотел…
Денис. Но принимай всерьез, батя. Разве он товарищей оставит?
Сердюк (Виктору). Уезжаешь или нет?
Виктор (не сразу). Раздумал.
Зинка (поспешно). Да никогда он вас не покинет, я вам верно говорю… Да разве он…
Сердюк. Опять, звонок, в мужской разговор встреваешь?
Денис. Уж ты больно с ней строго, батя…
Сердюк. Женщине только дай волю – она тебе разом на шею сядет.
Зинка. Это вам теперь лично стало известно, товарищ Сердюк?
Сердюк (в гневе). Ты что сказала! (Поразмыслив.) Ладно, сиди. (Виктору.) Куда смотришь?
Виктор. Валя на берегу белье стирает.
Все молча смотрят вниз.
Лапченко. Ребячьи рубашки-то…
Родик. Степан Егорович, я вот что предложить хочу… Не надо нам в экипаж пятого – вчетвером будем за пятерых работать. Виктора сменным назначьте. Денис первый помощник по электричеству, я по гидравлике остаюсь, а Лапченко – слесарь-смазчик, он у нас насиделся в запасе-то. А подсобных нам не потребуется – справимся сами. Однако ставку пятого члена экипажа считаю нужным сохранить.
Сердюк. Стоп!… Начал хорошо, Родион, но далее понять тебя невозможно. К чему смене пятая ставка – разъясняй!
Родик. Степан Егорович, пенсия, которую Валя получит за Сергея, невелика. А семья их привыкла к достатку… Вале будет трудно сразу во всем ограничиться. Вот я и предлагаю пятую ставку выплачивать Валентине, как будто Сергей и не покидал экскаватора.
Денис (подошел к Родиону). Ты, Родион, хороший человек… Отличный человек.
Зинка. Эх, Родик… (Подбежала к нему, поцеловала.)
Сердюк. Тебе кто слово давал, малявка!…
Зинка. А я и не сказала ничего… А что Родьку поцеловала, так здесь ваша власть кончается, тут уж пусть он (показала на Дениса) с меня ответа спрашивает!
Денис. Могла бы, конечно, и на словах… Да ладно уж.
Сердюк. Настроение большинства угадываю. (Виктору.) Ты что молчишь?
Виктор. Я как все.
Сердюк. Начальство над сменой берешь на себя?
Виктор. Если поможете.
Сердюк. А ты, Лапченко… Не подведешь людей?
Лапченко. Что же вы, ей-богу, батя, все меня человеком не считаете? (На Дениса.) Ему вот не очень ли густо? В позапрошлом годе подсобным был, а теперь в помощники сменным выходит!…
Денис. О себе заботься… Ну что горбишься?… Эх, в армию бы тебя!
Виктор. Батя…
Сердюк. Ну?
Виктор. Про Валентину сказать хочу.
Сердюк. Слушаю. (Пауза.) Почему молчишь? Говорить раздумал?
