Дамби. Нет, для того чтобы забыть полученное образование. Это гораздо важнее, Таппи. (Лорд Огастус от смущения ерзает в своем кресле.)
Лорд Дарлингтон. Ах, друзья, какие же вы все циники!
Сесил Грэм. А кто они такие, эти циники? (Усаживается на спинку дивана.)
Лорд Дарлингтон. Это люди, которые всему знают цену и ничего не ценят.
Сесил Грэм. А сентиментальный романтик, дорогой мой Дарлингтон, — это человек, который дорожит нереальными ценностями, но не знает рыночной цены реальных вещей.
Лорд Дарлингтон. Забавно вас слушать, Сесил. Вы так говорите, будто вы человек с огромным жизненным опытом.
Сесил Грэм. Так оно и есть. (Идет к камину.)
Лорд Дарлингтон. Слишком вы для этого молоды!
Сесил Грэм. Годы здесь ни при чем. Опыт — это интуитивное понимание жизни. У меня оно есть. У Таппи его нет. Таппи называет опытом собственные ошибки. Вот и все. (Лорд Огастус бросает на него возмущенный взгляд.)
Дамби. Все люди называют опытом собственные ошибки.
Сесил Грэм (стоит спиной к камину). Значит, не надо их совершать. (Замечает на диване веер леди Уиндермир.)
Дамби. Без них жизнь была бы сплошной скукой.
Сесил Грэм. Вы, Дарлингтон, разумеется, верны той женщине, в которую влюблены, — той добродетельной женщине, о которой вы говорили?
Лорд Дарлингтон. Сесил, когда любишь по-настоящему, все другие женщины для тебя не существуют. Любовь изменяет человека — я не тот, что был прежде.
Сесил Грэм. Подумайте, как интересно! Таппи, мне надо с вами поговорить.
Лорд Огастус не отзывается.
Дамби. С Таппи говорить бесполезно. Все равно что с каменной стеной.
Сесил Грэм. Но с каменной стеной говорить одно удовольствие — она единственная, кто мне не перечит. Таппи!
Лорд Огастус. Ну что такое? Что такое? (Встает и идет к Сесилу Грэму.)
Сесил Грэм. Идите-ка сюда. Вы мне нужны. (Вполголоса.) Дарлингтон тут говорил нам о высоких материях, распространялся насчет чистой любви и прочего, а у самого в квартире прячется женщина.
Лорд Огастус. Что? Не может быть!
Сесил Грэм (вполголоса). Полюбуйтесь, вот ее веер. (Делает жест в сторону веера.)
Лорд Огастус (со смешком). Ну и ну!
Лорд Уиндермир (подойдя к двери в глубине сцены). Ну а сейчас, лорд Дарлингтон, мне и в самом деле пора. Очень жаль, что вы так скоро покидаете Англию. Когда вернетесь, непременно к нам загляните. Мы с женой всегда будем рады вас видеть.
Лорд Дарлингтон (с лордом Уиндермиром в глубине сцены). Боюсь, что уезжаю на многие годы. Прощайте!
Сесил Грэм. Артур!
Лорд Уиндермир. Что?
Сесил Грэм. Погодите. Мне надо кое-что вам сказать.
Лорд Уиндермир (надевая пальто). Не могу. Меня уже нет.
Сесил Грэм. Это нечто необычное. Вам будет страшно интересно об этом узнать.
Лорд Уиндермир (с улыбкой). Опять какие-нибудь глупости, Сесил?
Сесил Грэм. Вовсе нет. Уверяю вас.
Лорд Огастус (идет к лорду Уиндермиру). Дорогой мой, не уходите. Мне о многом нужно с вами поговорить. Ну а Сесил хочет вам кое-что показать.
Лорд Уиндермир (возвращаясь от двери). Ну, что там такое?
Сесил Грэм. У Дарлингтона где-то здесь прячется женщина. Вот ее веер. Забавно, не правда ли?
Пауза.
Лорд Уиндермир. Боже милостивый! (Хватает веер.)
Дамби встает.
Сесил Грэм. Что случилось?
Лорд Уиндермир. Лорд Дарлингтон!
Лорд Дарлингтон (поворачиваясь к нему). Да?
Лорд Уиндермир. Каким образом в вашей квартире оказался веер моей жены? Уберите руки, Сесил. Не держите меня.
Лорд Дарлингтон. Веер вашей жены?
Лорд Уиндермир. Да, вот этот веер!
Лорд Дарлингтон (подходит к нему). Не знаю.
Лорд Уиндермир. А должны знать. Я требую объяснений… (Сесилу Грэму.) Да не держите меня, говорю вам!
Лорд Дарлингтон (в сторону). Значит, она все-таки пришла!
Лорд Уиндермир. Отвечайте же, сэр! Откуда здесь веер моей жены? Я жду объяснений! Иначе я вынужден буду обыскать вашу квартиру, и, если моя жена здесь, то я… (Делает шаг к двери в соседнюю комнату.)
Лорд Дарлингтон. Я не разрешаю вам обыскивать мою квартиру. У вас нет на это ни малейшего права. Я запрещаю вам.
Лорд Уиндермир. Негодяй! Я не уйду, пока не обшарю здесь каждый уголок… Почему колышется эта портьера? Что там за ней? (Бросается к окну.)
Миссис Эрлин (входит через правую дверь). Лорд Уиндермир!
Лорд Уиндермир. Миссис Эрлин!
Все в изумлении поворачиваются к ней. Леди Уиндермир выскальзывает из-за портьеры и, незамеченная, выбегает через левую дверь.
Миссис Эрлин. Так глупо получилось — уходя от вас, я по ошибке приняла веер вашей жены за свой. Право же, мне очень неловко за это. Извините. (Берет у лорда Уиндермира веер.)
Лорд Уиндермир смотрит на нее с нескрываемым презрением. Лорд Дарлингтон — со смешанным чувством удивления и гнева. Лорд Огастус смотрит в другую сторону. Двое остальных переглядываются улыбаясь.
Занавес
Декорация первого действия.
Леди Уиндермир (лежит на диване). Ну как я ему скажу?! Я не смогу ему сказать, это выше моих сил. Если бы знать, что было после того, как я убежала из этой ужасной комнаты! Может, она ему все открыла — и то, как она оказалась там, и то, каким образом попал туда мой злополучный веер. Ах, если он знает — какими глазами я буду смотреть на него? Он меня ни за что не простит. (Звонит.) Вот живешь себе, и кажется, что все так прочно, спокойно, что ты недоступна соблазну, греху, безумию. А потом вдруг… Ах, как наша жизнь ужасна! Не мы управляем ею, а она нами.
Справа входит Розали.
Розали. Миледи меня вызывала?
Леди Уиндермир. Да. Вы узнали, в котором часу лорд Уиндермир приехал домой?
Розали. Милорд приехал домой в пять часов.
Леди Уиндермир. В пять часов? А утром он, если не ошибаюсь, стучался ко мне?
Розали. Да, миледи, в половине десятого. Я ему сказала, что ваша светлость еще не проснулись.
Леди Уиндермир. Он что-нибудь говорил?
Розали. Да, что-то насчет вашего веера, миледи… Я не очень-то разобрала. А что, миледи, веер разве потерялся? Я его найти не могу, да и Паркер говорит, что нигде его не видел. Он искал во всех комнатах, и на террасе тоже.
Леди Уиндермир. Это не так важно. Скажите Паркеру, пусть больше не ищет. Можете идти.
Розали уходит.
(Встает с дивана.) Разумеется, миссис Эрлин все ему рассказала. Я легко могу себе это представить: женщина совершает благородный, самоотверженный поступок — сгоряча, необдуманно, из лучших побуждений — а потом видит, что слишком дорого за это заплатит. С чего бы ей жертвовать собой ради меня?.. А все-таки как странно! Я хотела опозорить ее при всех, в своем доме. А она, в другом доме, выставляет себя на позор, чтобы спасти меня… Сколько в этом горькой иронии! Сколько горькой иронии в том, как мы торопимся судить о добродетельных или же безнравственных женщинах. Какой это урок для меня! И как жаль, что такие уроки мы получаем слишком поздно! Ведь даже если она будет молчать, мне все равно придется обо всем рассказать. О, какой стыд, какой позор! Ведь рассказать — значит снова пройти через это. Наши поступки — первая трагедия жизни, а слова — вторая. Слова, пожалуй, даже хуже. Слова безжалостнее… Ах! (Вздрагивает при виде входящего лорда Уиндермира.)
Лорд Уиндермир (целует ее). Маргарет, какая ты бледная!
