чванству невежды
Это, увы, не желаешь понять.
Впрочем, неважно, не стоит вниманья.
Сергей
Ты не права, потому что старик
Вежлив со мной, неизменно приветлив
И помогает бесценным советом.
Так с посторонними не поступают.
Елена
Значит, последнее… И наплевать.
Напоминанием служишь всего лишь
О безвременно почившем приятеле,
Больше ничем, и к тебе он приязни
Сам не питает, а только желает,
Чтоб не терялась отрадная связь
С собственной юностью и характерной
Ей откровенностью, ведь пребывая
Средь психопатов на службе у власти,
Ты человечности можешь лишиться,
Не говоря уж о том, что друзей
Там не находишь, а только теряешь.
Ты иногда ему напоминаешь,
Что человек он, и в прошлом способен
Был подружиться, как прочие люди.
Сергей
Большего мне и не надо, я знаю,
Мы не близки, не отец и не сын,
Равно друзьями нам тоже не статься,
Пропасть времён и конфликт поколений.
Но понимаю я также, что нету
Большей услады, помочь человеку,
Ты ощущаешь, сколь нужен другому,
Жизнь продливая свою состраданием.
Я не спесивый, не самодовольный,
Не отстраняю дающую руку,
Скромно приемлю я дружеский дар,
Сердце смиряю и дальше стараюсь
Взятое мною добро понести.
Елена
Скользкий подлец, ты взаправду считаешь,
Благом является для старика
В мелких интригах твоих подвизаться?
Нет, не приемлишь ты так воздаяние,
Просишь ты здесь лишь одно подаяние.
Папа не знает уж, как отвязаться.
Сергей
Реплики мне неприятны твои,
Их относить на себя не намерен,
Гринберг ни словом, ни делом не дал
Мне осознать, что ему надоели
Просьбы мои.
Елена
Так характер не тот.
Он и не даст, до последнего будет
Внешне радушен, спокоен и вежлив.
Сергей
Что-то сомнительно. Мягкий душой
В власти бы долго не смог продержаться.
Елена
Если скажу, как давно признавался,
Что ненавидит твоё попрошайство,
В это поверишь? Подумай-ка сам,
Лучше нет способа дурню поведать,
Что надоел он тебе, в то же время
Не обижая его, чем открыть
Горькую истину общим знакомым.
Сергею
Этому верить я стану тогда,
Как изольются такие слова
Только из собственных Гринберга уст.
Елена
Он их не скажет.
Сергей
Тогда по старинке
Будет идти, и неважно, признался
Он в неприязни ко мне пред тобой
Иль не признался, ведь я понимаю,
Ты ненавидишь подобных мужчин,
Тех, кто не столь обеспеченный в жизни,
Бывший твой муж был одним из таких.
Елена
Дело сие не ума твоего.
Сергей
Но почему же? Как раз моего.
Коли конфликты меж нами, детьми
Давних друзей, пусть один из которых
Ныне присутствует в лучшем уж мире,
Тем порождён, что ты смотришь на личность
Сквозь замутнённую призму развода,
Коий тебе пережить надлежало,
Небезразлична тогда мне причина
Несправедливости к чувствам моим.
Ты расскажи, ты и мужу такой же
Время от времени повод давала
Скромность его положенья понять?
Впрочем, не стоит, без слов очевидно.
Ты говоришь, что отсутствует благо
В том, чтоб уметь подаяние взять?
Он не умел, я умею, ведь дать
Проще гораздо, чем что-то принять.
Елена
Ты посмотри, до чего он дошёл!
Дальше ты скажешь, что мне благодарность
Чувствовать надо за те услуженья,
Кои отец за прошедшие годы
Вашей семье оказал?
Сергей
Очевидно.
Елена
Худший фигляр, фарисей, проповедник
Зло бы в добро так не смог извратить.
Ты превращаешь бесчестие в честь,
А недостаток – в избыток, болезнь –
В полное здравие, истину – в ложь.
Гринберг
Кто извращает здесь правду? Сергей!
Здравствуй.
Сергей
Приветствую. Рад вас увидеть.
Не помешал ли забавный наш спор?
Мы рассуждаем о сути даяний.
Проще бывает отдать иль принять?
Гринберг
Взять, разумеется. Не лицемеря,
Ты ничего не получишь, и гордость
Будет тебе незнакома, лишь с нею
Дар, незаслуженный, трудно принять.
Елена
Именно это и я говорила,
Он же пытается нас убедить,
Что подающий себя одаряет,
Собственным благодеянием тайно
Будто довольствуясь в нравственном смысле.
Гринберг
Именно это и делает пошлым
Акт подаяния, вечно оно
Было пропитано и лицемерием,
И эгоизмом, и чванством, и ложью.
Мир сей, однако же, не идеален,
Блага дарует он людям случайным,
И справедливость в нём редкая вещь.
Если ж владею я чем-то излишним,
Если другого оно осчастливит,
То почему бы с таким не расстаться,
Пусть за моральную только лишь плату,
За ощущение той добродетели,
Коя блистает поверхностным блеском
В всех благородных поступках, за чувство
Власти над ближнего утлой судьбиной.
Сергей
Вы подтвердили мои размышления.
Дар воздаётся берущим сторицей.
Елена
Вот он опять! Не могу это слышать!
Лучше я выйду.
Сергей
Большое спасибо.
Наедине бы мне очень хотелось
С батюшкой нынче твоим говорить.
Елена
Нет уж, тогда я останусь.
Гринберг
Елена,
Право, ну что за ребячество, стыдно.
Я не настолько старинный, чтоб в жизни
Больше секретов своих не иметь.
Ты говори.
Сергей
Мне совет ваш потребен.
Тот вы единственный, кто разгадает
Головоломку. С чего же начать?
Даже язык повернуться не может.
Знаете, я совершаю успехи
В избранной мною науке, которые
Сделать должны бы меня отстранённей
И защищённей от мелочных дрязг.
Но бесполезно, в лицо мне кидают
Гнусные пасквили, подлую, жуткую
Ложь, безобразную, и обвинения.
Я не могу отвязаться от них
И возвратиться в мир чистых понятий.
Гринберг
Так ведь реальность всегда непосредственна.
Я не учёный, но предполагаю,
Только она есть исток вдохновения.
Чем же науке не быть, как её
Систематическим отображением?
Сергей
Нет, ей мерилом науки не стать!
Наоборот, ведь реальность противна
Всем дерзновениям чистого духа.
Бог есть источник и цель познаванья,
В чуде творенья условностей нет.
Это сейчас докажу я с лихвой.
Мачеха нынче меня обвинила
В связях, интимных, с моей же сестрой!
Тут замешался и муж её, бывший,
И неизменная жажда наживы,
Выкинуть хочет меня из квартиры,
Что от родителей я получил.
Вот вам реальность! И нет ничего
Общего с истиной уж у неё.
Гринберг
Взял я ответственность в том на себя,
Что провожаю по жизни тебя,
Есть в преступленье твоём и моя,
Пусть и случайная, всё же вина.
Скорбно мне видеть, как отпрыск Шатохина
Ниже животного вдруг опустился.
Не возражай, бесполезно, в душе
Чувствовал я, что закончится этим.
Зная тебя, понимаю – всё правда,
Лжёт не Олеся, а ты лжёшь, Сергей.
Ты не в реальность погружен, а хуже,
Ты погрязаешь в людской суете.
