— Хорошо, — вздохнула она. — Но я все-таки начну переводить. Там видно будет!
— Дело ваше! Мы не можем заказывать этот перевод. — Он развел руками. — А там — дело ваше.
— Мне очень обидно, Виктор Евгеньевич, — Лена не сдержалась. — Чего вы боитесь? Ведь вы заслуженный человек, воевали, вы даже говорили, что были в СМЕРШе. У вас все хорошо. Ведь вы ничем не рискуете! И потом, это ведь действительно великолепная книга!
— Я здесь ни при чем, — мягко остановил Виктор Евгеньевич, — и мое прошлое и настоящее — тоже. Я не хочу класть партбилет на стол. Он мне слишком дорого достался. А от книги я не в восторге, и потом, Лена, вы ведь не маленькая девочка и все понимаете! Только не надо расстраиваться. Ведь не один же он пишет книги.
— Я буду переводить только это! — Она встала, процедила: — До встречи! — и вышла.
По набережной шли двое. Он и она. Почти одного роста. Он был с открытым широким лицом, в меру обаятельный, и без остановки говорил. Звали его Алексей. А она — это была Лена. Она слушала и улыбалась.
— Так это ерунда, — волновался Алексей, — надо просто выкрасть эту вырезку и уничтожить. Может быть, другой такой во всем Союзе нет. А пока он раскопает копию, будет поздно. Я сам берусь выкрасть. А? Лена! Ты не будешь презирать меня за воровство?
— Конечно, нет, но это невозможно. Я даже не знаю, у кого она, — ответила Лена.
— А может, он все придумал, твой шеф, а? Может, он все придумал! Просто сам не хочет возиться, а перед тобой неудобно. Он… вообще, по-моему, ухаживает за тобой. Он ведь холостяк, верно? А ты не можешь не нравиться. Это естественно. Ты ужасно красивая, и… я даже… я… я тебя очень люблю.
— Как у тебя все просто, Алеша. — Она снова улыбнулась.
— У меня все всегда очень просто и безумно сложно в то же время. Вот и с работой. Завтра предстоит жуткая головоломка. Дело можно решить в пять минут, но там сидит примерно такой же тип, как твой этот Виктор Евгеньевич. У него, наоборот, все сложно. Значит, и у меня тоже будет сложно.
— Я не думаю, Леха, ты ведь заговоришь кого угодно. И убедишь. — Она вдруг посмотрела на парня тем же долгим изучающим взглядом, как будто снова что-то решала.
— Да, кого угодно, кроме тебя. — Алексей не шутил. — Мы уже с тобой целый месяц, а я все на тех же позициях. Как будто ты заняла круговую оборону, и укрепления неприступны.
— Это неправда, — ответила Лена, — уже пробита брешь.
Они могли еще долго разговаривать в таком же духе, но случилось такое, отчего стало понятно, что он умеет не только разговаривать и острить. Какой-то «Москвич» прямо рядом с ними, на переходе, задел женщину. Она упала, а «Москвич» даже не остановился.
— Ленка, займись ею! — крикнул Алексей, а сам остановил первую же машину и крикнул: — За «Москвичом»! Догони!
На светофоре — красный свет. Водитель «Москвича» нервничал и поглядывал назад… Желтый. Водитель выжал сцепление и… резко затормозил. Поперек улицы, прямо перед радиатором «Москвича» возник корпус «Волги», оттуда выскочил довольно приятный парень, сел рядом с владельцем «Москвича», не забыл крикнуть «спасибо» водителю «Волги» и спокойно произнес:
— Разворачивайся! Повезешь в больницу.
— Кого? — Беглец пытался сделать непонимающее лицо.
— Если будешь долго пререкаться — она может умереть, а тебя расстреляют, потому что пахнет от тебя. Так что — быстро! — сказал Алексей не глядя.
Шофер развернулся, подъехал к толпе, окружившей пострадавшую, и вышел.
Пока они укладывали женщину на заднее сиденье, из толпы доносилось:
— Вот молодец, добрая душа! А тот, негодяй, так и уехал.
— Да кто ж сбил-то?
— На «ЗИМе» ктой-то! Рожа — вот такая! Частник.
В толпе был таксист, и он мрачно сказал:
— Я бы этих частников — через одного к стенке, — и сплюнул.
— Молодец, парень, — хвалили беглеца, — вези быстрее, вези!
А тот сидел за рулем бледный и растерянный. Уж лучше б его ругали, материли, даже били. Но это было еще хуже.
— Вы не поедете? — спросил он Алексея.
— Нет! По-моему, с ней все в порядке! Отвезешь сам, — ответил тот.
— Ну, бывай! Спасибо! — И «Москвич» уехал.
— Может быть, надо было поехать? — Лена смотрела на отъезжающую машину.
— Нет, Лена. Поверь как специалисту. Там в крайнем случае ушиб и испуг! Можно было и не везти.
— Когда ты это понял? — спросила Лена.
— Да с самого начала.
— Лешка! Ты все-таки чудной. Или еще мальчишка, а ведь тебе тридцать. Почему ты такой? — Она снова поглядела на него долго и серьезно.
— Нет, это не то что я мальчишка — просто ты очень взрослая, серьезная женщина, в которую я ужасно влюблен.
— И которой надо уже идти домой, — подхватила Лена.
— Которой всегда надо идти.
— У которой сегодня важная беседа.
— Которая пусть мне только улыбнется — и идет себе с богом.
— Которая только и делает, что улыбается, когда с тобой.
— Ленка! Хорошая моя Ленка! Что-то я забыл тебе сказать… — Он наморщил лоб. — А, вспомнил! Я без тебя очень скучаю.
— Не может быть! — ужаснулась она.
— Гад буду, — он ответил очень серьезно. И ему так не хотелось уходить.
— Давай выкурим по сигарете, — она как будто поняла, — и потом я поеду. Только надо будет такси.
— Будет! Все будет! — Он обрадовался жутко.
Они облокотились о каменный парапет набережной, глядели на черную со ртутью воду и молчали, только он иногда чуть отклонялся назад — и тогда мог вдыхать запах ее волос.
— У тебя волосы пахнут сеном! Сухим сеном! Ты знаешь? — сказал он тихо.
— Это хорошо? — спросила она.
— Да.
— Знаешь, когда я гляжу вот так на воду — очень хочется куда-то уплыть. И это похоже на детство. И еще это похоже… Вот когда я жила в общежитии, то прямо под нашими окнами проходили поезда, медленно, потому что рядом станция, и огни притушены, и колеса стучат как-то даже ласково… И вот становится так душно, и так хочется в этот поезд! Вот как сейчас — уплыть. — Ей было спокойно и неспокойно одновременно. Такое состояние, которое называется «неймется».
— Вам куда ехать? — около них остановилось такси.
— Ехать? На Ленинградский! — ответила она. — Проспект.
— Садитесь, — водитель открыл дверцу.
— Нет, так не бывает! Не верю! — говорил Алексей. — Это провокация или наваждение! Это не такси — это мираж, призрак!
— Ладно, воспользуюсь призраком! — Она опять улыбнулась.
— Вы будете ехать или будете оскорблять? — Шофер тут же вернул их в реальность и доказал, что он не призрак, включив счетчик.
— Ну, пока! Ты обязательно позвони, — наказала она.
— Ленка, Ленка! Ну куда же я денусь? Завтра и позвоню!
Машина отъехала, а она продолжала глядеть назад тем же пристальным взглядом, который так часто появлялся на ее лице, смотрела на удаляющуюся фигуру на набережной. Фигура махала рукой и очень смешно подпрыгивала. Она была видна контражуром от света фонаря и похожа на пляшущего человечка. Лена опять улыбнулась, хотя глаза остались прежними, как будто она вот уже хотела что-то решить и не смогла, не решилась.
На следующее утро в институте (наверное, это номерной институт) в приемной начальника Н. И. Борисенко (так гласила табличка на кожаной двери) стояли Алексей и Николай и о чем-то тихо совещались, почти шепотом, чтобы не слышала секретарша.
Говорил Николай. Он все время прикуривал от своей же сигареты и заметно нервничал.
— Я вас не знаю, — говорил он, — но дело общее. Поэтому надо условиться, чтобы не болтать вразнобой. Предупреждаю, что сейчас будет самум, может быть — даже цунами. Будет стучать кулаком, кричать: «Не позволю!», «Не время!», «Это риск!» А я считаю, что нечего ждать. Скафандр доведен, я уверен!
— Я тоже, — ответил Алексей. — И мы его дожмем. Только — спокойно. Дайте ему сказать — все, что он хочет. Не перебивайте. Пусть выплеснется. А потом мы по гвоздику: вы, я, вы, я. А на конец я припас для него подарочек. И он не сможет отвертеться.
— Что именно? — оживился Николай.
— Увидите.
— Слушай, давай на «ты»! Я так не умею, — предложил Николай.
— Надо бы выпить на брудершафт, но это потом. А пока — я согласен. Ты только, Коля, спокойно! Ладно?
— Попробую, — пообещал Николай.
Зазвенел звонок, и секретарша нырнула в кабинет.
Борисенко сидел за громадным столом с вентилятором и что-то просматривал. Какие-то листки. Это был лысый дородный человек в широких брюках с отворотами, какие не носят уже лет пятнадцать.
— Ну! Что они там? — спросил он секретаршу.
Та пожала плечами и ответила:
— Шепчутся.
— Ладно, давай зови. — Он как будто даже принял боевую стойку.
Девушка вышла.
— Вы можете зайти, — улыбнулась она молодым людям.
