Картина вторая
Двор школы. Любовь всматривается в пустырь. Входит Яровой.
Любовь. Кто это? Товарищ…
Яровой. Я.
Любовь. Что… что нужно?
Яровой. Люба, я пришёл к тебе в последний раз. Завтра меня уже не увидишь.
Любовь. Знаю. Но я и сегодня не хочу тебя видеть.
Яровой. А сегодня я ещё хочу говорить с тобой.
Любовь. О чём нам говорить? Уходи!
Яровой. Я хочу спросить тебя…
Любовь. Я не стану отвечать тебе — уходи.
Яровой. Я без этого не уйду. Будь проклято всё, что стало между нами! Ничего нет у меня сейчас, кроме тебя, пойми!
Любовь. Нет, не понимаю.
Яровой. Люба, когда-то все свои боли я нёс к тебе одной.
Любовь. Я забыла это…
Яровой. Теперь уже некому рассказать, как мне нестерпимо тяжко в этом мешке.
Любовь. Кто тебя в нём держит?
Яровой. Только ты можешь помочь. Только эти глаза пусть смотрят мне в душу.
Любовь. Ты сам в неё загляни… Ты с чем пришёл?
Яровой. С душой искалеченной, как и тело.
Любовь. Знаю. А от меня куда пойдёшь?
Яровой. Я хочу быть с тобой навеки.
Любовь. Навеки? Это далеко. А наутро?
Яровой. Если ты оттолкнёшь меня, я до утра не доживу, но, если у тебя остался хоть след любви ко мне… нет, след жалости, ты поймёшь меня, поднимешь меня из этого гроба… только ты можешь, если хочешь.
Любовь. Если хочу… был ли час, была ли минута, чтобы сердце моё кровью не обливалось… от тоски по тебе, от жалости, горе великое. Дважды похоронила тебя…
Яровой. А я воскрес.
Любовь. На муку… Всё выходила, бывало, в степь — плакать над твоей неведомой могилой… Ветру, травам жаловалась…
Яровой. А душа моя слушала тебя…
Любовь. Всегда слышала твой голос, а он прежде всего забывается. Твои мечты стали моим делом, но слушать теперь тебя произносящим чужие, ненавистные слова…
Яровой. Мы найдём слова…
Любовь. Но видеть тебя с этими…
Яровой. Я только с тобой…
Любовь. Правда ли?
Яровой. Правда, правда, жизнь моя…
Любовь. Опять вместе… Ты понимаешь, что ты со мной делаешь, что ты для меня?
Яровой. Я знаю, Люба.
Любовь. Седина у тебя. Худой какой ты, Миша.
Яровой. А ты… остались только глаза. Одни глаза… Мы опять найдём те слова.
Любовь. Молчи. Не нужно слов… Только одно — ты знаешь, надо спасти людей, и тогда приходи, я буду ждать тебя.
Швандя показался на заборе. Увидев его, Яровой делает движение к нему. Швандя уже скрылся.
Ты что?
Яровой. Да, я пойду.
Любовь. Иди. Скорей. Время не ждёт.
Яровой. Да… не ждёт. (Ушёл.)
Вошёл Швандя.
Швандя. Товарищ Яровая, кто это?
Любовь. Это свой, свой, Швандя.
Швандя. Отчего ж он ушёл?
Любовь. Он придёт с большой радостью. Глянь, Швандя, ночь-то какая!
Швандя. Ночь аккуратная. Любовь. За три года впервые вижу вот эти тени. Смотри, от луны кружева какие под деревьями…
Входят рабочие.
Первый рабочий. Товарищ Яровая!
Второй рабочий. Что, товарища Романа нет?
Швандя. Должен скоро быть.
Во двор входят Кошкин и Григорий.
Кошкин. Товарищ Яровая, здравствуйте. (Шванде.) Ну?
Швандя. Начал было массы подымать. Ну, с трудом, и так что еле-еле.
Кошкин. Поднял?
Швандя. Убёг. Несознательные. Взяли в игру — не высвети из колоды Маркс да не козырни я им — ремиз…
Кошкин. Ну, одначе, братва, ночь сурьёзная. Может, завтра на этом месте будет уже наша власть. А нынче нам место только на фонарях. Нам на мосту ловушку готовили. Не удалось. Теперь первая задача — отстоять тюрьму. Товарищей своих мы на фонари не дадим.
Любовь. Не будет этого, товарищ Роман.
Кошкин. Только эту ночь отстоять. А завтрашний день наш! Где оружие?
Первый рабочий. Я, товарищ Роман, знаю…
Кошкин. Веди. Шванде с товарищем Яровой караулить и держать связь.
Кошкин, рабочие, Григорий перелезают через забор.
Любовь. Идите, Швандя, на тот угол.
Швандя. Есть! (Ушёл.)
На улице видны крадущиеся солдаты, Яровой, Семён.
Яровой (тихо командует). Взять в кольцо. Скопцов, окружить пустырь.
Семён (тихо). Слушаю.
К нему подбегает Марья.
Марья. Еле догнала!.. Лепёшечки…
Любовь. Как сон… (Оглянулась. Увидела, бросилась к пустырю.)
Её схватили.
Яровой. Запереть в школе. Охранять!
Любовь. Мм… мерзавец!
Её заперли в школе. Пробегают Кошкин, Григорий и другие. Схватка. Подпольщики расшвыряли солдат, бросились через забор, некоторые успели скрыться. Кошкин на заборе, сейчас спрыгнет. За ним Григорий.
Яровой. Кошкина, Кошкина взять!
Кошкин. А! Знакомый голосок!
Григорий. Товарищ Роман! (Тянет его за собой.)
Кошкин. Пусти! Я ему только в глаза загляну. (Бросается к Яровому.)
Яровой. Загляни перед смертью.
Семён с солдатами схватили Кошкина. Григорий бросился ему на выручку.
Семён. Ага! Гришка!
Марья. Гриша!
Григорий. Ну, здравствуй, брат Сёмка!
Семён. И прощай, бандит!
Выхватили наганы, подняли.
Марья (бросилась между ними). Так стреляйте ж в родную мать!
Солдаты схватили Григория, уводят его и Кошкина.
Семён. Маманя, не тревожьтесь: сказал — найду в могиле, нашёл раньше — у самой могилы.
Марья. Да лучше бы ты сам в неё лёг!
Яровой. Старуху прочь. Учительницу освободить.
Марья (Семёну). Да зачем же я тебя, аспида, на свет родила!
Любовь (выходя из школы, в ужасе). Да зачем же я на свет родилась!..
Занавес
Двор штаба белой армии. Конец дня. Паника. Внезапная эвакуация белых. Доносятся свистки паровозов, гудки автомобилей, грохот обозов. Мечутся офицеры. На террасе павильона Яровой с бумагами. Звонки телефонов. Входит Малинин.
Малинин. Вот приказ. Его превосходительство, отъезжая, вверил мне эвакуацию, вам же — охрану города.
Яровой. Слушаю.
Малинин. Уходим за подкреплением к союзникам.
Яровой. Уходите, а мы будем биться здесь.
Малинин. Кто это мы?
Яровой. Мы — это не вы.
Малинин. А? Да… Ну, что ж, бейтесь. Да, между прочим, его превосходительство приказал немедленно ликвидировать в тюрьме пойманного вчера Кошкина с жегловцами.
Яровой. Генерал, вероятно, думал, что я поймал Кошкина затем, чтобы отпустить.
Входят барон и баронесса с вещами.
Барон. Баронесса, торопитесь!
Баронесса. Во мне опять дурно.
Барон. Полковник, ради бога, дайте автомобиль.
Малинин. Господа, не могу, спешите на поезд.
Адъютант (Малинину). Господин полковник… (Подаёт ему бумагу.)
Баронесса. Но меня там задушат.
Входят Горностаевы.
Горностаев. Кого задушат?
Барон. Баронессу.
Горностаев. Это пустяки. А вот здесь хотят несколько человек удушить. (Идёт к Малинину.) Господа, нельзя.
