Чья это карточка на стенке в раме? МА-МА! Травы поспели — нас не будет… странно. МА-МА! Будут песни, радуги, будут даже камни. МА-МА! Радостью чьей и когда мы станем? Покой и вечность наш смех уносят. Горите, травы, мольбой и просьбой. О, каждый вечер о нас, забытых, Гори же, мир, простой молитвой. Гори, тоскуй! Тебя ветер не задует. А если правда, что нас не будет?
Женская а капелла — плач матерей по нерожденным детям. И вдруг — крик сирены «скорой помощи».
Как тревожен, как бесконечно похож на стон ее крик! Хлопают дверцы машин. И вот уже н е с к о л ь к о ч е л о в е к в белых халатах…
О н а (в ужасе). Нет, нет! Не хочу! Я никуда не поеду!
В р а ч. Поймите! Оставаться здесь — самоубийство!
О н а. Я не хочу в больницу! Не хочу на этот кошмарный остров. Там ночью душно от больных дыханий! Там мы все протягивали руки, выли, а постели были полны паутины и в паутине были наши души! Я здорова! Меня вылечил лес!
В р а ч. Из центра прилетела специальная бригада. Все лучшие медицинские силы… Мы сделаем все возможное!
О н а. Вы не сможете сделать невозможного! Его нет! Он не знает. Он ничего не будет знать!
В р а ч. Нельзя терять ни минуты. И без того потеряно слишком много. (Санитарам.) В машину! В машину!
Белый круг хлопочущих людей — и, как видение, над ними что-то краснокрылое, нависшее подобно сфинксу или фантастической птице. И женщина, мечущаяся в белом кругу, и музыка жизни и смерти, и война света и ночи, и последний крик…
О н а. Не хочу! Не хочу!.. Не хочу!
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
Городской дом. Из-под валика пишущей машинки торчит тот же лист бумаги. М у ж ч и н а один. Как лунатик, он бродит но комнатам, иногда чему-то улыбается, потом, увидев в стакане засохшие тюльпаны, вынимает их, подносит к лицу.
М у ж с к о й г о л о с.
От начала начал, если было такое начало, человек — эта бренная плоть, наделенная мыслью, — вечно ищет любовь, и любовь его вечно ищет… Для чего? Для чего?
О н. Для чего? (Внезапно.) Ты? Ты здесь?
О н а (появившись у него за спиной, отделенная каким-то пространством). Да, здесь. Мы снова вместе. Мы всегда будем вместе.
О н. Что случилось? Меня же не было всего полчаса. Мне сказали, приехали две машины.
О н а. Они увезли меня насильно. Они мне говорили, пока ехали, что сделают все возможное. Но они не понимают, не понимают, что только любовь могла сделать невозможное. Это чудо было там, в лесу! Красота только могла спасти меня!
О н. Успокойся. Главное, мы вместе! Опять вместе!
О н а. Господи, ты в ссадинах! Откуда эти ссадины?
О н. Разбил машину. Гнал сильно, и у моста…
О н а. Я так переживала, что ты не знаешь. Когда меня везли в машине в больницу, я поняла… Ночью еще я погружала в сон левую руку, а правой словно сжимала звезду. Это был обрывок живого неба. Всю ночь, словно кровью, я истекала светом, радостью. Становилась легкой, сильной. Еще бы немного!.. Но, значит, не судьба. Но все равно! Сколько людей, их миллионы и миллионы, а любовь даже не тронула их, не коснулась! Не знаю, что там за пределами этих гор, похожих на какие-то гигантские двери… Может, тоже любовь? Если бы только любовь?
О н. Подожди! Не уходи. Дай я на тебя посмотрю!
О н а. Я понимаю, тебе труднее, чем мне. Потому что я уже в вечности, а ты еще на земле. Но знай, я была счастлива все эти дни! Ты должен это знать. За эти несколько дней я прожила такую же полную жизнь, как другие за несколько десятков лет!.. Когда жизнь измеряется минутами… Когда каждая минута вырастает до гигантских размеров… Каждое твое дыхание, каждый толчок твоего пульса!.. Вчера ты заснул, а я лежала рядом, и со мной был ты! Ты был со мной целые века, понимаешь? И мне казалось, что я никогда не билась головой об стенку и никогда не кричала от страха. Ты был со мной, и я думала, какая прекрасная эта жизнь.
Молчание.
И ты должен понять меня.
О н. Что понять? Боги, боясь нашей силы, снова рассекли нас пополам? Это я должен понять?
О н а. Да, в мифах боги разрубают людей, а в жизни? (Смеясь.) А хочешь, я приворожу тебя навсегда? Чтобы ты никогда меня не забыл?
О н. Как я могу забыть тебя, если ты это я?
О н а. Если ты будешь тыльной стороной ладони мыть лицо в текучей воде и шептать про себя… Не знаю!.. Наверное, это был сон. Его принес нам на своих крылышках мотылек. Что он только будет делать, тот мотылек? Он привык садиться на мою левую руку, когда, устав, мы
