Мой герой из фильма «Я родом из детства» — человек, горевший в танке, чудом выживший в госпитале и седой в тридцать лет, — вероятно, до войны пробовал писать и не оставил этого занятия. Он написал и спел в нашем фильме еще одну песню[5].
Мне всегда хотелось в песнях воспринимать сразу и текст и музыку, чтобы не мешало одно другому. Поэтому всегда пытаюсь мелодию упрощать, чтобы она запоминалась с первого раза. Вероятно, это еще и потому, что я не профессиональный композитор, и… все-таки текст для меня важнее. Вот еще одна песня — о штурме высоты. Их много было, безымянных высот, которые нужно было взять во что бы то ни стало. Поэтому так часто, наверное, встречается в произведениях о войне слово «высота», ставшее почти символом[6].
Мне не хочется объяснять содержание песен. Это ясно и так. Пусть песни говорят сами.
Снова вернусь к началу — почему у меня столько песен о войне? Наверное, каждой советской семье война принесла невозвратимые утраты: матери, отцы, дети, сестры, братья. Жизни многих и многих унесла война. И не только это. В боях и атаках раскрывались и выковывались характеры. Что может быть трагичнее, чем утрата близких, родных и друзей? Как ведет себя человек один на один со смертью? На что способен он, на какой подвиг и самопожертвование, чтобы спасти друга?[7]
Это песня о подвиге двух летчиков, погибших в неравном бою. Я в долгу перед многими военными профессиями: перед танкистами, связистами, артиллеристами и т. д., но ведь это песня и о них. Воздушный ли это бой, на суше ли, на воде — так могло быть с каждым. И так было. Вот еще одна песня — песня истребителя, только на этот раз — самолета. Снова воздух, снова воздушный бой!.. Но я думаю, что напишу еще и о пехотинцах, и о десантниках, и о моряках. Обязательно![8]
Война! На войне как на войне! Это так! Но и [когда] обеспечены тылы — это тоже необходимо. И не только тылы в военном смысле, но и в человеческом. Как важно, когда в безопасности родные и когда тебя кто-то ждет. И недаром стих<отворение> «Жди меня» Симонова пользовалось такой популярностью! А когда не ждут?.. И, наверное, легче переносить все тяжести войны, когда дома спокойно! И — наоборот[9].
Эта песня тоже писалась для фильма. Ее должен был петь мальчишка на рынке, чтобы разжалобить женщин. И хорошо, что письма такие были редки, потому что: «Жди меня, и я вернусь, только очень жди! Жди, когда наводят грусть желтые дожди…» — и дальше: «ожиданием своим ты спасла меня». И не падали духом солдаты, и все годы войны жила вера в победу, вера в то, что израненная, искалеченная земля снова зацветет и заиграет всеми цветами[10].
Рассказ этот о песне идет не по хронологии войны. Но… конечно, у меня есть песня о начале войны. Это песня из фильма «Война под крышами» той же студии «Беларусьфильм» и того же режиссера В. Турова. Мне хотелось написать <…>, как даже в самые трудные дни начала войны уже думалось о том, как будет после победы, о том, что невозможно и нельзя забывать это время — время подвигов, потерь, горя, надежд и веры в победу[11].
В фильме «Война под крышами» идет речь о первых днях войны — поток беженцев, партизаны, оккупация. В Белоруссии символ покоя в доме — это гнездо аиста, свитое на крыше или на дереве во дворе. И вот началась война — и опустели гнезда, разлетелись аисты, несмотря на лето. Может быть, они полетели вслед за хозяевами — на Восток, или — в леса, к партизанам.
В фильме «Вертикаль» звучала песня «Ведь это наши горы». Песня положена на кадры хроники — бой наших бойцов со стрелками горной немецкой дивизии Эдельвейс. Но не только потому, что герой вспоминает в самый трудный момент, как здесь в 1942 году он сражался с немцами, и эти воспоминания помогают ему дойти, обессиленному и смертельно усталому. Есть в альпинистских буднях что-то, напоминающее военные действия, вернее, иногда приходится им вести себя, как в бою. И еще мне рассказывали бывалые альпинисты, как во время боя встречали они среди врагов бывших своих напарников по восхождениям — альпинистов-немцев, которых они до войны учили лазать по скалам, иногда даже спасали их от гибели, — а теперь встретили в бою как врагов[12].
У альпинистов горы — это препятствие, которое надо преодолеть. Горы — это достойный противник. Его надо покорить — ловкостью, смелостью, хитростью. У гор тоже свое оружие — камнепады, обвалы, отвесные стены. Но в войне… ведь это наши горы — они должны помогать. А все их козни — для незваных гостей. Известен случай, когда в 1942 году в бою за перевал один наш боец поднялся вместе с небольшим облаком наверх, прошел буквально под носом у немцев и, взорвав снежный козырек, вызвал обвал и погреб под ним фашистов. Ведь это наши горы[13].
В период съемок фильма «Я родом из детства» мне приходилось встречаться с бывшими фронтовиками — я ведь играл вернувшегося из госпиталя танкиста. Они даже принимали участие в моем внешнем облике, не говоря уже о содержании роли, — советовали, какой мне сделать шрам или след ожога, рассказывали о своих военных делах и о ранениях и госпитале. Разные несчастья, разные люди, только у всех на уме одно — чтобы выжить, встать в строй и снова сражаться. И правда, лучше — «если смерти, то мгновенной, если раны — небольшой». Тогда я написал песню о госпитале, скорее, это даже небольшая зарисовка[14].
Всегда трудно понять, что чувствует человек, теряя того, с кем бок о бок прожил несколько лет. А если это несколько военных лет?! Когда кажется, что их не два, а один, когда делится все поровну — поровну еды, сна, боев, опасности. И когда вдруг одного нет! Может быть, песня получилась слишком грустная, но ведь это вовсе не веселое дело — война. В день двадцатилетия окончания войны я был на Красной площади, и с тех пор 9 мая каждый год прихожу туда. Потому что такого больше не увидишь: не увидишь слез на лицах взрослых мужчин, слез радости от встречи с однополчанами и святых слез печали о погибших[15].
Одно время модно было говорить «проблема поколений»… Конечно, существует проблема, хотя бы потому, что одним — двадцать, а другим — пятьдесят, только мне кажется, что нет конфликта, или есть мелкие конфликты в семье, на работе. Но ведь они не только между отцами и детьми. И несостоятельны упреки молодых пожилым, что, дескать, «вы уже ничего не понимаете; ну да, вы воевали ради нас, поклон вам за это! Ну а теперь…» и т. д. Несостоятельны — наоборот — и такие разговоры: «Мы за вас жизни отдавали, а вы такие-сякие! Поглядеть бы на вас в бою…» и т. д. Ну что ж — можно и поглядеть: будни пограничников, космонавты, ежедневный подвиг советской молодежи. А отцы и матери? То же можно сказать и о них. Так что нет никакой неразрешимой проблемы. А если иногда и слышишь подобный вздор, то ведь — люди разные. [У меня, например, с отцом подобных разногласий нет. У меня отец — военный, прошел войну, и мы прекрасно общаемся.][16]
Может показаться, что в этой песне — они не очень поняли друг друга. Да ведь за столом в ресторане и одногодки не часто друг друга понимают. Но мне кажется — эти двое поняли. А вот еще песня, это песня — мгновение, которое прошло с момента, когда осколок попал в грудь, до смерти. Называется песня «Сыновья уходят в бой»[17].
На конец я оставил одну из самых любимых моих песен. Песня о подводной лодке. Опять — я никогда не погружался в лодке, тем более не всплывал в минных полях, — я только слышал как-то историю, как лодку, которая израсходовала боеприпасы, немцы хотели захватить, и как ее направили на форт и разбили о причал, чтобы она не досталась врагу. Я не могу, к сожалению, долго теоретизировать по поводу песен. Если нужно объяснять, о чем она и какая ее идея, тогда лучше не писать песен, а написать большое исследование, вроде «Подводный бой в условиях минных заграждений». А это уже написано, так что совсем худо. Нет, всегда интереснее про людей, про сильных людей в минуту наивысшего напряжения сил и нервов[18].
И совсем на конец… Песня. Ее нельзя назвать военной. Война давно кончилась, но она никогда не будет в забвении, она оставила в истории и в душах несмываемый след. Недаром мы так часто говорим сейчас: «как в бою», «как на войне»… Конечно, есть и в наших буднях что-то, похожее на бой, — минуты и дни, требующие предельного напряжения, как в атаке, мгновенных решений, как в бою, полной отдачи сил, как на войне[19].
<1970, до лета>
Текст для ведущего передачи мексиканского телевидения
Владимир Высоцкий — актер, работает в Москве, в Театре на Таганке — одном из интереснейших театров СССР — под руководством Юрия Любимова.
В 1961 году Владимир Высоцкий закончил Школу-студию МХАТ в Москве.
Владимир Высоцкий сыграл в кино более двадцати ролей, среди которых — Ибрагим Ганнибал В «Сказе про то, как царь Петр арапа женил» по Пушкину и фон Коррен в «Плохом хорошем человеке» по Чехову. В театре он сыграл Галилея в «Жизни Галилея» Брехта, Лопахина в «Вишневом саде» Чехова и роль Гамлета в пьесе Шекспира.
