расценкам и выполнять требования инспектора: за неделю я вылечу в трубу.
Эпифания. И сколько же вы платите своим работницам?
Мужчина. Два с половиной пенса в час при двенадцатичасовом рабочем дне.
Эпифания. Рабство!
Женщина. Что вы, мэм! Какое же это рабство, когда хорошая работница выгоняет двенадцать-пятнадцать шиллингов в неделю?
Мужчина. А сколько платило правительство в начале войны, когда женщин призвали внести свой вклад в дело борьбы с врагом? Ровно столько же. Что ж, мне, по-вашему, платить больше, чем платит британское правительство?
Женщина. Уверяю вас, мэм, это очень приличный и к тому же надежный заработок.
Мужчина. Надежный, как пятипроцентные бумаги Английского банка. Что бы там ни говорили инспектора, предприятие у меня солидное.
Эпифания. А может женщина прожить на двенадцать шиллингов в неделю?
Мужчина. Кто ей мешает? Конечно может.
Женщина. Знаете, мэм, я девчонкой работала на спичечной фабрике. Там мне платили пять шиллингов в неделю, и то эти деньги были для моей матери прямо даром божьим. А одинокая девушка в те времена всегда могла устроиться в какую-нибудь семью за четыре шиллинга шесть пенсов, и обращались там с ней лучше, чем в отцовском доме.
Мужчина. Да я вам такую семью и сегодня найду, несмотря на все эти проклятые пособия по безработице и комиссии по зарплате. Из-за них все вверх ногами идет: девчонкам хочется бог знает чего, а средств на это все равно по-прежнему нет.
Эпифания. Ладно. Я согласна даже на такую плату, лишь бы доказать, что могу работать и содержать себя. Словом, давайте работу, и хватит разговоров.
Мужчина. А кто их начал? Вы или я?
Эпифания. Я. Благодарю за сведения, которые вы мне дали: они поучительны и полезны. А теперь за работу, за работу! Мне не терпится начать.
Мужчина. А что вы умеете?
Женщина. Шить? Петли обметывать?
Эпифания. Конечно нет. Я это за работу не считаю.
Мужчина. Какой же вам еще надо работы?
Эпифания. Умственной.
Мужчина. Да она психическая!
Эпифания. Той работы, какую делаете вы. Руководящей работы. Организаторской работы. Работы, которая двигает дело. Рассказывайте, что вы здесь производите. Как сбываете продукцию.
Мужчина (жене). Иди-ка лучше работай. Пусть она посмотрит. (Эпифании, пока женщина вытаскивает из-под стола груду курток и покорно садится за шитье.) А когда удовлетворите свое любопытство, может, возьмете пять шиллингов да уйдете с богом?
Эпифания. С какой стати? Разве мой приход не приятное событие в вашей трущобной жизни?
Мужчина. В жизни такой нахалки не видел! (Садится за свои счетные книги.)
Эпифания (женщине, указывая на груду курток). Что вы с ними делаете, когда они готовы?
Женщина (не переставая работать). Сдаем одному человеку, а он увозит их на грузовике.
Эпифания. Он за них и платит?
Женщина. Нет. Он дает квитанцию, а мистер Сьюперфлу платит по ней в конце недели.
Эпифания. А что делает с куртками мистер Сьюперфлу?
Женщина. Он отвозит их оптовику, который снабжает его материей. Тот же грузовик, что забирает готовые вещи, подбрасывает нам и материю.
Эпифания. А почему бы вам не вести дела непосредственно с оптовиками?
Женщина. Ах, из этого ничего не выйдет. Мы их не знаем, а мистер Сьюперфлу знает. Кроме того, держать грузовик нам не по карману.
Эпифания. Значит, это грузовик мистера Сьюперфлу?
Женщина. Нет. Зачем ему свой грузовик? Он нанимает его у Болтона и платит с часа.
Эпифания. Шофер всегда один и тот же?
Женщина. Всегда. Это старый Тим Гудинаф.
Эпифания (мужчине). Запишите мне все эти фамилии — Сьюперфлу, Болтон, Гудинаф.
Мужчина. Еще чего! Я к вам в конторщики не нанимался.
Эпифания. Скоро найметесь. А пока делайте, что говорят.
Мужчина. Ну и нахалка!.. (Повинуется.)
Эпифания. Когда Гудинаф приедет в следующий раз, велим те ему, пусть скажет Болтону, что нашел человека, который согласен купить у него грузовик за четырнадцать фунтов. Добавьте, что если он уговорит Болтона уступить машину за эту цену, вы дадите ему фунт и наймете его на ту же работу с прибавкой в полкроны против его теперешнего жалованья. Он знает оптовиков. Мистер же Сьюперфлу — лишний. Мы сами будем отвозить свою продукцию, а заодно и продукцию всех потогонщиков.
Мужчина. Потогонщиков? Это кого же вы так называете?
Эпифания. Человек, познай сам себя. Вы потеете сами, выжимаете пот из жены и работниц. Вы живете за счет пота.
Мужчина. Так не годится. Зачем же грубить? Я плачу правильно, столько, сколько все. Я даю людям работу. Они без нее пропадут.
Эпифания. Вы, кажется, чувствительны к таким вещам? Я — нет. Я намерена покончить с мистером Сьюперфлу. Теперь выжимать пот из Тимоти Гудинафа будет уже не мистер Сьюперфлу, а я.
Мужчина. Погодите. Мастерская-то чья — моя или ваша?
Эпифания. Потом разберемся. Ну как, купите грузовик? Мужчина. Откуда возьмутся деньги?
Эпифания. Откуда берутся деньги? Из банка.
Мужчина. Но их сперва надо туда положить, верно?
Эпифания. Вовсе нет. Кладут их другие, а банк ссужает их вам, если находит, что вы сумеете расширить свое предприятие.
Женщина (в ужасе). Джо, не клади деньги в банк. От банков таким, как мы, хорошего ждать нечего. Не поддавайся ей, Джо.
Эпифания. Когда у вас в последний раз был день отдыха? Женщина. День отдыха? У меня? Мы не можем позволить себе отдыхать. В последний раз у меня был день отдыха восемнадцать лет назад, когда объявили перемирие.
Эпифания. Значит, чтобы дать вам день отдыха, нужны мировая война и смерть двадцати миллионов ваших собратий. Я могу все устроить гораздо проще!
Женщина. Мы таких разговоров не понимаем. Да и некогда нам ими заниматься. Будьте ласковы, возьмите от нас подарочек и уходите.
Звонок.
Мужчина. Тим приехал — за куртками.
Эпифания (властно). Сидите. Я сама с ним поговорю. ( Уходит.)
Мужчина, поколебавшись, беспомощно садится.
Женщина (с плачем). Ох, Джо, не слушай ее, не давай ей соваться в наши дела. Эта женщина за неделю спустит все наши маленькие сбережения, и нам до конца дней придется потеть, чтобы собрать их снова. А я уже не могу работать так, как раньше,— мы с тобой немолоды. Мужчина (угрюмо). Что ты за жена? Вечно ты меня лишаешь мужества. Кругом полно людей, которые шикарят и разбрасывают деньги, полученные от банка. Они целыми днями только и делают, что бегают в банк и обратно, да знай себе покуривают сигары и тянут шампанское. Пятифунтовая бумажка для них все равно что для меня пенни. Почему бы мне не
