Человек театра. «Кнопки».
Памела. Значит, это снотворное! (Высыпает таблетки на ладонь.) Десяток штук – и я спокойно усну, а потом огонь доделает свое дело…
Человек театра. Миссис Кронки, умоляю… (Бросается к ней.)
Но Памела успевает проглотить таблетки.
Памела. Все! Видите, как просто. И давайте не будем превращать нашу историю в трагедию. У меня сейчас мало времени, надо все решать по-деловому… (Достает лист бумаги, протягивает Человеку театра.) Я продлила страховку. Отдадите это свидетельство Солу, Глории или Брэду. В общем, с кем раньше увидитесь… Во-вторых, проходя мимо полицейского Джо Янки, скажите, как бы между прочим, мол, из подвала Памелы Кронки почему-то валит дым. Все! И больше ни во что не вмешивайтесь. Уходите! Мне надо отправить последнюю открытку Господу Богу, а у меня уже начинают слипаться глаза…
Человек театра берет страховку, выбегает из подвала. Памела с трудом встает на колени.
«Господи Боже мой, здравствуй! Обращается к Тебе старая знакомая Памела Кронки. Не сердись, что самовольно, без приглашения, отправляюсь к Тебе в гости, но так сложились обстоятельства… Главное, чтоб у тех, кто остается, жизнь сложилась хорошо. Они моложе меня, им нужно время и время, чтоб, наконец, понять то, что нам с Тобой ясно давно… Сохрани их души… Спасибо Тебе за все. До встречи. Твоя Памела Кронки». (С трудом двигаясь, зажигает керосинку, кладет на нее листки из пьесы, затем садится в кресло и следит, как огонь охватывает листки бумаги.)
С шумом распахивается дверь. В подвал вбегают Брэд, Сол, Глория и Человек театра. Через секунду в дверях возникает полицейский Джо Янки.
Глория (тормоша Памелу). Памела, очнитесь! Это мы…
Брэд (затаптывая горящую бумагу). Воды! Сол, плесни воды!
Сол хватает канистру.
Человек театра. Это керосин!
Сол. А! Черт! Вечная путаница…
Человек театра. Моя пьеса! (Отталкивает Брэда.) Не смейте топтать текст! Подонки! Не смейте!
Сол. Тут люди погибают, а он все трясется над бумажками!
Джо. Что здесь происходит, ребята?
Сол. Разве не видишь? Памела отравилась и подожгла дом.
Джо (с подозрением). Сама?
Человек театра. Да. Вот страховка… (Отдает листок полицейскому.) Видите ли, она хотела, чтоб они получили деньги.
Джо. Что-то мне все это не нравится, ребята! (Разглядывает страховку.) Ах, подонки! Сукины дети!
Сол. Не заводись, Джо, не заводитесь!
Джо. Молчать! Вы не знаете сержанта Джо Янки! Когда убивают близких мне людей, я страшен… Я – сицилиец! А ну, всем к стенке! Поднять руки!
Сол. Опять озверел!
Джо. Поднять руки, мерзавцы! И не шевелиться! Я все понял: хотели пришить нашу дорогую Памелу, а потом все свалить на несчастный случай…
Сол. Кретин! Говорят тебе, она сама! Решила оставить нам деньги…
Джо. Так я и поверил, что Памела отдала свою жизнь, чтоб деньги достались такому дерьму, как ты…
Сол. И как ты…
Джо. Что?
Сол. Прочитай страховое свидетельство до конца. Там и тебе отписано двадцать пять процентов…
Джо. Где? (Смотрит свидетельство.) Это сколько же?
Сол. Двенадцать тысяч пятьсот.
Джо. Ну, это другое дело. (Сворачивает свидетельство, убирает в карман.) Ребятки, тогда все о’кей! Только чтоб комар носу не подточил. Сюда бумажечки положим, сюда керосинчику… (Начинает деловито организовывать костер.) Чтоб был, значит, стихийный пожарчик… (Сол, Брэд и Глория изумленно наблюдают за ним.) Ну, вы чего стоите? Помогайте, ребятки…
Сол. Не надо, Джо!
Джо. Только без сантиментов. Только без сантиментов!
Сол. Она так любила тебя.
Джо. Все мы когда-то кого-то любили… (Делово.) Спички у кого, ребятки?
Глория (бросилась на него). Ах ты, мусор поганый! Не смей!
Джо (отшвыривает ее в угол). Ну, ты, девка! (Погрозил пистолетом.) Без глупостей! Хотите быть благородными, откажитесь от своей доли… (Достал зажигалку.)
Пауза. Глория со слезами смотрит на Брэда.
Брэд. Ладно. Придется! (Достал пистолет, навел на Джо.) Сержант Джо Янки, погаси огонь!
Джо. Что такое?! (Обернулся.) С этим не шутят, парень. На тебе уже угон машины. Знаешь, что полагается за вооруженное нападение на полицейского?
Брэд. Знаю. Но если ты сейчас же не погасишь зажигалку, меня будут судить за убийство. Дай страховку! (Подошел, взял страховое свидетельство из рук полицейского.) Памела Кронки была славная женщина. Я думаю, она стоит побольше, чем пятьдесят тысяч… (Рвет страховку.) Не будем мелочиться.
Сол. Это по-нашему! Уважаю, Брэд.
Джо (усмехнувшись). Жалкие пижоны. Ну ладно. Дело сделано. Прощайте! (Пошел к выходу и вдруг схватился за шею.) О!
Сол. Что еще?
Джо. Черт меня подери… Скрутило! О! (Валится на одну из бочек.) Боже мой, Памела!
Памела (открыв глаза). Да, да, Джо. Сейчас иду…
Общее замешательство.
Сол. Памела, что это значит?
Памела. Извините, я как всегда все напутала. В коробке из-под скрепок лежали не снотворные таблетки, а какие-то еще. Может быть, от головной боли? У меня совсем не болит голова.
Джо. Значит, ты все слышала?
Памела. Кое-что, Джо, кое-что… Но не будем отвлекаться. Садись, я вправлю тебе шею. Не могу видеть, когда кто-то страдает. Садись, Джо! Повернись ко мне спиной…
Джо (смущенно). Это все деньги. Проклятые деньги… Когда я вижу сумму с нулями, я теряю голову… Наверное, потому, что я из Сицилии?
Памела. Наверное…
Сол. Что мы будем делать дальше, Памела?
Памела. Как что? Жить… Радоваться и страдать, ссориться и мириться. Впрочем, что будет дальше, никто не знает. Разве вот этот господин. (Жест в сторону Человека театра.) У него, как он утверждает, все написано. Что там дальше, сэр?
Человек театра. Вы сожгли весь текст… Осталась одна страничка. Последняя… (Поднимает с пола страницу.) Здесь только ремарка… (Читает.) «Все сидят, задумавшись».
Памела. Это не так мало…
Человек театра (читает). «Откуда-то доносится тихая печальная песенка. Возможно, какой-то бродяга наигрывает на гитаре…» (Достает гитару, начинает тихо напевать.)
Все сидят, задумавшись.
Конец.
