Флор Федулыч. У него ничего нет-с.
Юлия. Как нет? Есть у него имение большое, богатое… Он мне планы показывал.
Флор Федулыч. Положительно ничего нет-с. Я верные известия имею. Было после отца имение, да давным-давно продано и прожито-с.
Юлия (с испугом). Значит, и это был обман. (Едва держится.) Обман! Все, все брошено даром.
Флор Федулыч. Успокойтесь, успокойтесь!
Юлия. Я покойна… Да неужели, да неужели он так бесстыден?
Флор Федулыч. Вы очень доверчивы-с… Пренебречь его следует, пренебречь!
Юлия. Ограблена и убита! (Садится.) Я нищая, обиженная совсем… За что же они еще смеются-то надо мной, на свадьбу-то приглашают? Ах, ах! (Обморок.)
Флор Федулыч (Михевне). Им дурно. Поскорей спирту, что-нибудь-с.
Михевна уходит.
Юлия (в бреду). Сероватое платье-то себе заказала… Правду люди-то говорили, а я не верила… Теперь как же?… Две у него невесты-то? Сероватое я платье-то… я заказала. Ах, нет, желтоватое. (Несколько придя в себя.) Ах, что это я говорю!… (Тихонько смеется.) Ха, ха, ха! Флор Федулыч! Ха, ха, ха! (Подает руку Флору Федулычу.)
Входит Михевна.
Надеть подвенечное платье и флердоранж, да и ехать на бал… ха, ха, ха!… Они рядом будут сидеть… взять бокал… Совет вам да любовь… ха, ха, ха! Ну, поцелуйтесь! (Обморок.)
Флор Федулыч (Михевне). Опять обморок, и руки похолодели. Этим не шутят-с; скорей за доктором-с… Это уж близко смерти-с.
ЛИЦА:
Дульчин.
Дергачев.
Салай Салтаныч.
Ирина.
Глафира Фирсовна.
Юлия Павловна.
Флор Федулыч.
Мардарий, человек Дульчина.
Богато убранный кабинет; ни книг, ни бумаг, вообще никаких признаков умственной работы не заметно. Большой письменный стол, на нем два-три юмористических листа, чернильница со всем прибором, револьвер и фотографический портрет. Две двери: одна, в глубине, в залу, другая с левой стороны.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Дульчин (входит из боковой двери), потом Мардарий.
Дульчин. Эй, Мардарий?!
Входит Мардарий.
Кто там звонил?
Мардарий. Да старуха эта оттуда, как ее?!
Дульчин. Какая старуха?
Мардарий. От Юлии Павловны.
Дульчин. Михевна?
Мардарий. Да, Михевна.
Дульчин. Что ей надо?
Мардарий. За портретом приходила.
Дульчин. За каким портретом?
Мардарий. Вот за этим самым-с.
Дульчин. На что ей портрет?
Мардарий. Кто ж их знает? Нужно, говорит.
Дульчин. Да кому нужно-то, Юлии Павловне, что ли?
Мардарий. Ничего этого она не говорит, ладит одно: нужно, очень нужно, вот и все.
Дульчин. Что же ты?
Мардарий. Говорю: барин в Петербург уехал, отдать нельзя, потому нам трогать ничего не приказано.
Дульчин. Что ж, поверила?
Мардарий. Как их разберешь? Морщится как-то, стоит. Не то она плачет, не то смеется. А словно как не верит.
Дульчин. А дальше что?
Мардарий. Об чем еще с ней разговаривать? Запер дверь, она домой пошла.
Дульчин. Одеваться приготовил?
Мардарий. Приготовил.
Дульчин. Фрак?
Мардарий. Фрак.
Дульчин. И сапоги лаковые?
Мардарий. Все, как следует.
Дульчин. Достань бриллиантовые запонки!
Мардарий. Что ж, и запонки можно.
Дульчин. Завтра поутру я встану поздно.
Мардарий. По обыкновению.
Дульчин. Нет, поздней обыкновенного. Так приготовь ты мне к завтраку бифштекс хороший, сочный.
Звонок.
Кто там еще? Если кто из кредиторов, так ты…
Мардарий. Да уж знаю, не привыкать стать.
Дульчин. Только ты разнообразь свою фантазию; а то всем одно и то же.
Мардарий уходит.
Надо у Салая денег взять, потребуются расходы. Надо казаться богатым женихом, а это не дешево стоит.
Входит Дергачев в старомодном фраке, завит весьма неискусно, барашком, держит себя важно.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Дульчин, Дергачев, потом Мардарий.
Дергачев. Здравствуй, Вадим! Во-первых, не беспокойся, там все благополучно; я устроил. Ну, душа моя, поедем!
Дульчин. Куда это?
Дергачев. К Прибытковым.
Дульчин. С этих-то пор?
Дергачев. Разве рано? Ну, подождем. (Важно ходит по комнате.)
Дульчин. Зачем же вихры-то у тебя? Да еще в разные стороны торчат.
Дергачев. Ах, оставь. Я знаю, что я делаю. Хорошо тебе, – ты красавец. Я тебе не льщу, ты заметь, я не льщу никогда… Ты красавец, тебе прикрас не нужно; а с моей фигурой и физиономией надо же что-нибудь.
Дульчин. Сомневаюсь, чтоб такие вихры могли кому-нибудь служить украшением.
Дергачев. Я прошу тебя, оставь! Пожалуйста, без сарказмов. Это уж мое дело.
Дульчин. И фрак подгулял.
Дергачев. Фрак! Ну, что ж такое фрак? Где я возьму? Фрак еще ничего… Ты скажи там всем, что я оригинал, ну и кончено… что я могу хорошо одеваться, да не хочу. Мало ли какие оригиналы бывают.
Дульчин. Если ты находишь оригинальным ходить в засаленном фраке…
Дергачев. Ну, оставь же, я тебя прошу.
Дульчин (ложась на диван). Однако я не совсем хорошо себя чувствую.
Дергачев. Что с тобой?
Дульчин. Гадко спал сегодня.
Дергачев. Отчего это?
Дульчин. Все-таки, как хочешь, важный шаг, миллионное дело; да уж очень совестно перед Юлией.
Дергачев. Ты в сентиментальном расположении.
Дульчин. Как ни толкуй, как ни поворачивай дело, а ведь я поступил с ней жестоко. Да, сумел я устроить свою жизнь, что ни шаг, то подлость. Нет, довольно. Сколько мучений, сколько вот таких ночей! А тоска, братец!… Кончено! Давай руку.
Дергачев. Зачем?
Дульчин. Я, Лука, человек слабый, распущенный, вот мое несчастие. Мне непременно нужно торжественно поклясться перед кем-нибудь, дать честное слово, оно меня будет удерживать.
Дергачев (подавая руку). Ну, изволь, на!
Дульчин. Вот тебе честное, благородное слово, что это последняя низость в моей жизни. И я сдержу свое слово. Пора быть честным человеком.
Дергачев. Да, уж это ни в каком случае не мешает.
Дульчин. Да и гораздо покойнее для себя-то, ты пойми!
Дергачев. Еще бы!
Дульчин. Ну, что Юлия, как она?
Дергачев. Ничего; задумалась, может быть плачет. Я ей сказал, что скоро она получит известие от тебя… Теперь тебе остается написать ей честное, откровенное письмо.
Дульчин. Письмо написать недолго, но как избежать объяснений. А ведь это, я тебе скажу, такая неприятная история! Женские слезы для меня нож острый.
Дергачев. Объяснения предоставь мне. На то и друзья, чтобы все неприятное сваливать на них. Ну, душенька, вставай, поедем.
Дульчин. Рано еще. Кто ж ездит на вечер засветло.
Дергачев. Если ты еще не скоро поедешь, так что ж моим лошадям стоять! Послушай, нет ли у тебя чего-нибудь мелочи, кучеру дать на чай? Пусть он съездит пока, чаю напьется.
Дульчин. Какому кучеру? Откуда у тебя кучер?
Дергачев. Ну, извозчик, разве это не все равно? Я к тебе в карете приехал.
Дульчин. С какой стати? Друг мой, не вдавайся в роскошь, она ведет к погибели.
Дергачев. Отчего же не позволить себе изредка. Все с тобой, все на чужой счет, точно приживалка. Ты сам по себе приедешь, а я сам по себе, больше тону.
Входит Мардарий.
Мардарий. Дама какая-то желает вас видеть.
Дульчин (вставая с дивана). Незнакомая? Не Юлия Павловна?
Мардарий. Никак нет-с.
Дульчин. Проси сюда. (Дергачеву.) Убирайся!
Мардарий уходит.
Дергачев. Куда же мне?
Дульчин. Куда хочешь.
Дергачев. Мне бы только посмотреть, что это за дама такая.
Дульчин. Ступай в залу, взгляни и останься там, и не смей сюда носу показывать.
Дергачев уходит. Входит Ирина.
