отстань от меня!
У т е х и н. Тебе дали Героя, а меня обязали писать о тебе.
Л о б о в. Ты уже писал обо мне! Как ты там меня назвал? Реставратором кулацкого хозяйствования?
У т е х и н. Согласись, что вначале было похоже на это.
Л о б о в. Кулаков у меня нету, дураки имеются!
И в а н. Ты это кончай!
С в е т а. Вань, померь орден-то.
И в а н. Да пошла ты!
П р а с к о в ь я. Да померь! Не носил ведь еще…
И в а н. Слышь, пианист, пойдем обмоем. Иди и ты, хромой.
У т е х и н. А что у вас?
Л о н г и н о в. Коньячок. Рекомендую. Ты из Москвы?
У т е х и н. Представьте себе, да!
Л о н г и н о в. И вы себе представьте, что я тоже.
У т е х и н. Может, вы ко мне подсядете? Я не могу стоять.
Л о н г и н о в. Пожалуйста! (Забирает бутылку и стаканы, идет к Утехину.)
А л л а. Тебе не холодно, Оленька?
О л я. Нет, мама, мне хорошо. Ты только не ругайся больше с папой. Скоро все кончится.
А л л а. Ты меня прости…
О л я. Да ты что, мам?
А л л а. Я тебе не говорила, но я просила бабушку, чтобы она взяла тебя. Это все временно! Я тебя заберу.
О л я. Мама, хватит об этом!
Ф и р с о в а (подходит). Хочу спросить: это у нее с рождения или как?
А л л а. Результат катастрофы. Девочка упала с балкона. Она уже второй класс заканчивала! Я виновата. Виновата, знаю! Закрыла ее, а она пошла на балкон. Прыгнула с третьего этажа! Два года полный паралич!
Л о н г и н о в. Я не могу, когда она врет… Ты ее бросила! Тебя сутки не было! Девочка испугалась и побежала тебя искать! Она сутки торчала взаперти.
П р а с к о в ь я. Да что же вы ругаетесь-то так? Разве можно! Вы ее сейчас бросите, а что ей оставите! Креста на вас нет!
А л л а. Нету креста! Да! Ах, какая богомольная старушенция! У меня такая соседка! Все по церквам бегает. Говорю, посидите с девочкой, мне по делам надо, так что вы! А зачем тогда этот бог?! Зачем, если вот так… Если вот она… А в чем она виновата?!
Л о н г и н о в. Тебя сутки дома не было! А ты виноватых ищешь?!
Ф и р с о в а. А моя не рожает. Здоровая как кобыла, а не рожает. Винит меня! Ты, говорит, курила, а я рожать не могу! Ну и курила, и курю, и буду курить! Только как это — я курю, а она не может?!
И в а н. Ну как, Свет?
С в е т а. Чего?
И в а н. Как, говорю? (Показывает ей орден на пиджаке.)
С в е т а. Ой, как хорошо, Ваня! Тебе идет! На Первое мая вот так бы или на пасху!
И в а н. Раз мой, буду носить! Дора, давай бутылку, обмоем!
Ф и р с о в а. Возьми пива!
И в а н. Вымой в нем ноги!
Л о б о в. Света, вернешься со мной!
И в а н. Моей женой не надо командовать!
Л о б о в. Слышала?
С в е т а. Он же пропьет все…
Л о б о в. Он и без тебя пропьет, и с тобой пропьет! А ты о детях подумай! Чтобы вот такого не было!
П р а с к о в ь я. Вот и я говорю. Бог с Иваном, может, он образумится, а ребятишек учить надо!
И в а н. Учить? Тот же Лобов запрет их в колхозе! Хватит, мы за них свое отдали! Теперь пусть поживут по-человечески.
Л о н г и н о в (Утехину). Интересно, наверное, быть журналистом?
У т е х и н. Это все равно что никем не быть. Вот Лобов ругается, что я его назвал реставратором кулацкого хозяйствования! А между прочим, мне об этом сказал главный, а его кто-то из обкома просил. Тогда еще никто землю не отдавал в полное хозяйствование звеньям.
Л о б о в. Я не обижаюсь! Но ты написал пасквиль! Теперь мне Героя дали, ты бежишь панегирики сочинять.
У т е х и н. Сколько уже было на моем веку хозяйственников!
Л о б о в. Дело не в том, какой я хозяйственник, а в принципе. Я землю возвращаю исконным владельцам. Тому, кто на ней работает!
И в а н. Да не верю я в это дело! Ты сегодня дал, а завтра другой отнял! А зачем же я жил? Зачем?! Если после меня моего, собственного, даже клочка земли нету! А забыл, как гречиху тебя отучили сеять? У нас всю жизнь, испокон веку гречиха была! Так ведь его заставили горох сеять! Поле ядохимикатами обработали, и привет! Всех пчел потравили! А пчелы нет, и гречихи нет! Героя тебе, Егор Денисович, дали, чтоб ты заткнулся!
Л о н г и н о в (Лобову). Вот я не специалист и не могу понять: что вы там нового затеяли?
Л о б о в. Ну, а не специалист, значит, и говорить не к чему.
Л о н г и н о в. Мне же интересно! Вот, кстати, отчего это в России такая заинтересованность к урожаям?
У т е х и н. Голодали.
Л о н г и н о в. Но ведь не все голодали!
У т е х и н. Все. В разное время и по-разному.
Л о н г и н о в. Я-то не голодал!
У т е х и н. Значит, будешь!
И в а н (он уже успел накрыть столик). Прошу к столу! Обмоем мой орден, Звезду председателя.
Л о н г и н о в. И переезд моей дочери.
А л л а. А тебя это волнует? Тебя колышет, что она станет жить в доме инвалидов?
Л о н г и н о в. Да.
Л о б о в. Вы ее что, в наш, районный, везете?
А л л а. В ваш! В районный! В наших московских мест нет!
С в е т а. Господи, господи… Да она, наверное, и не хочет туда?
И в а н. А кому охота среди инвалидов?
О л я. Нет, нет! Я хочу! Я очень хочу!
С в е т а. Ты что говоришь-то! Вот беда! Вот беда!
А л л а. Я попрошу не вмешиваться!
С в е т а. Да мы разве вмешиваемся? Хочется ведь горю помочь.
Л о н г и н о в. Ну так
