Алексей Писемский - Подкопы

Стало быть, вы лично ему извѣстны?

Мямлинъ (у котораго лицо окончательно уже успокоилось).

Дядя мой, князь Михайло Семенычъ просилъ за него Алексѣя Николаича… Господинъ Варнуха завѣдывалъ нѣкоторое время имѣньемъ дяди.

Полковникъ Baрнуха.

Тогда, оставимши военную службу, я занимался частными дѣлами и почесть что всѣ имѣнья князя Михайла Семеныча пущалъ на выкупъ, и такъ какъ онъ остался оченно доволенъ мной, то и сдѣлалъ меня потомъ смотрителемъ Огюньскаго завода.

Владимiръ Иванычъ (какъ бы повторяя слова Bapнухи).

Смотрителемъ Огюньскаго завода вы были?.. Но заводъ этотъ, какъ мнѣ помнится, производится этими несчастными ссыльными?

Полковникъ Baрнуха.

Точно такъ-съ. Оченно трудно было управляться!.. На собственной рукѣ даже нѣсколько шрамовъ!.. (заворачиваетъ рукавъ мундира и показываетъ нѣсколько шрамовъ).

Владимiръ Иванычъ.

Это отчего?

Полковникъ Baрнуха.

Билъ ихъ-съ изъ собственныхъ рукъ!.. Сѣчь не велѣно… но суду когда еще что будетъ, а между тѣмъ они буянствуютъ каждый день, только этимъ самымъ и усмирялъ ихъ!

Владимiръ Иванычъ.

Вы тамъ и получили чинъ полковника?

Полковникъ Baрнуха.

Точно такъ-съ. Три года уже состою полковникомъ и тепериче-бы желалъ получить болѣе высшую должность.

Владимiръ Иванычъ.

Да… Но у насъ, вѣдь, предварительно всякаго назначенiя, даютъ обыкновенно порученiя…

Полковникъ Baрнуха.

Слушаю-съ, ваше превосходительство!

Владимiръ Иванычъ.

И смотря потому, кто какъ исполнитъ ихъ..

Полковникъ Baрнуха.

Слушаю-съ.

Владимiръ Иванычъ.

Прошу садиться! (Движенiемъ руки своей приглашаетъ гостей своихъ садиться. Мямлинъ довольно свободно располагается на своемъ креслѣ; но полковникъ Варнуха только притыкается на кончикъ стула).

Мямлинъ (заискивающимъ голосомъ).

А я только вчерашняго числа возвратился изъ моей скучной и длинной командировки.

Владимiръ Иванычъ (насильно улыбаясь).

Знаю это я!

Мямлинъ.

Въ три тома дѣло произвелъ!.. Вотъ какихъ три тома!.. (показываетъ рукою на аршинъ отъ земли). Двѣсти пятьдесятъ деревень объѣхалъ: съ желѣзными дорогами семь тысячъ восемьсотъ верстъ сдѣлалъ, – надобно было на это употребить времени и труда!

(На всѣ эти слова Владимiръ Иванычъ хоть бы малѣйшее выразилъ одобрѣнiе).

Мямлинъ (продолжаетъ).

И какъ вотъ сей часъ я Алексѣю Николаичу докладывалъ: въ самую нынѣшнюю страстную недѣлю, когда всѣ истинно-русскiе желаютъ и ждутъ разговѣться, я, одинъ-одинехонекъ, живу въ идолопоклоннической, мордовской деревнюшкѣ; только одинъ разъ въ недѣлю и оживаешь душой, когда услышишь благовѣстъ изъ сосѣдняго русскаго села или съѣздишь туда къ обѣднѣ; вдругъ я читаю въ газетахъ, что на мѣсто Якова Васильича Янсона назначенъ нашъ Алексѣй Николаичъ. Я всплакалъ даже отъ радости; потому что этотъ выборъ прямо показываетъ, что въ настоящее время въ Россiи можно служить и что достоинства и заслуги не пропадаютъ даромъ!

(Владимiръ Иванычъ, лицо котораго становилось все болѣе и болѣе сердитымъ и недовольнымъ, и на эти слова ничего не проговорилъ).

Мямлинъ (обращаясь уже къ полковнику Варнухѣ).

Согласны вы съ этимъ?

Полковникъ Baрнуха (потупляя глаза и какимъ-то нерѣшительнымъ голосомъ).

Конечно-съ!..

Мямлинъ (совѣршенно не соображая къ кому и что говоритъ).

Про Алексѣя Николаича всѣ, я думаю, даже враги его скажутъ, что онъ уменъ!.. Просвѣщенъ!.. Дѣятеленъ!.. Знающъ!

(Каждое слово Мямлина какъ бы булавкой кололо полковника Варнуху, такъ что онъ слегка даже вздрагивалъ).

Мямлинъ (въ окончательномъ пафѳосѣ своего увлеченiя и снова обращаясь къ нему).

И наконецъ души ангельской! Чего жъ можно больше требовать отъ человѣка!

(Полковникъ Варнуха при этомъ только уже выворотилъ бѣлки свои на Мямлина, какъ бы желая тѣмъ выразить ему свое удивленiе).

Мямлинъ (ничего этого незамѣчавшiй).

Это назначенiе такъ меня ободрило, что когда я радость мою по этому предмету передавалъ князю Михаилу Семенычу, такъ онъ, сочувствуя, конечно, вполнѣ выбору Алексѣя Николаича, посмѣялся даже мнѣ: «Ахъ ты, говоритъ, добрая, русская душа; каждому малѣйшему успѣху Poссiи ты радуешься!..» Я что жъ? Признаюсь: патрiотъ!.. Люблю мое отечество! И теперь вотъ прямо самому графу и вамъ осмѣлюсь сказать и просить разсмотрѣть мои труды; можетъ быть, и въ нихъ найдется что нибудь полезное! Никакой поблажки или снисхожденiя не желаю себѣ; а прошу только разсмотрѣть ихъ и оцѣнить по достоинству.

Владимiръ Иванычъ (мрачнымъ голосомъ).

Наша обязанность разсматривать всѣ поступающiя къ намъ дѣла.

Мямлинъ.

А я только и желаю того! (начинаетъ снова выдѣлывать изъ лица гримасы).

Владимiръ Иванычъ (съ нескрываемымъ отвращенiемъ).

Какая, однако, у васъ болѣзнь эта несносная.

Мямлинъ.

Очень несносная! (встаетъ и начинаетъ раскланиваться). Поручаю себя вашему вниманiю.

Владимiръ Иванычъ (тоже вставая и протягивая Мямлину руку).

Весьма радъ, что видѣлъ васъ!

Мямлинъ (склоняя передъ нимъ голову).

Супругѣ вашей прошу засвидѣтельствовать отъ меня глубочайшее уваженiе.

Владимиръ Иванычъ.

Благодарю васъ! (обращаясь къ полковнику Варнухѣ, но не протягивая ему руки). Радъ, что съ вами познакомился!

(Полковникъ Варнуха проворно и низко ему кланяется).

Мямлинъ (показывая на него рукою).

Мы съ полковникомъ только и просимъ васъ объ одномъ: воздать каждому изъ насъ по дѣломъ нашимъ!

(Оба за тѣмъ еще разъ раскланиваются съ Владимiромъ Иванычемъ и уходятъ).

Владимiръ Иванычъ (оставшись одинъ и какимъ-то тигромъ разсвирѣпѣлымъ садясь на свое мѣсто).

Погодите, – я воздамъ вамъ по дѣломъ вашимъ!.. Этотъ дуралей-то прокаженный воображаетъ, что я его три дурацкiе тома стану читать; да я, безъ всякаго чтенiя, прямо доложу графу, что это чепуха великая, и напередъ увѣренъ, что не ошибусь!.. Въ Андашевскомъ какого-то ужъ ангела открылъ и говоритъ мнѣ это прямо въ глаза, – одно это показываетъ, что онъ дуракъ набитый! Другой-то тоже хорошъ, спичка эта военная, воришка съ какого-то заводишка, высшей должности себѣ ожидаетъ! Что до меня касается, такъ я васъ обоихъ угощу: въ службѣ только еще и осталось одно это наслажденiе, что подобнымъ скотамъ можешь ногу подставить!

(Входитъ лакей).

Лакей.

Чиновникъ Шуберскiй!

Владимiръ Иванычъ.

О, чортъ его дери! (сердито къ лакею). Что ему надобно отъ меня?

Лакей.

Онъ съ бумагами какими-то пришелъ-съ.

Владимiръ Иванычъ.

Зови!

(Лакей уходитъ).

Владимiръ Иванычъ.

Я увѣренъ, что этотъ прощалыга пришелъ высмотрѣть, что у меня написано на лицѣ.

(Входить Шуберскiй, молодой еще человѣкъ въ вицъ-мундирномъ фракѣ и съ дѣлами подъ мышкой).

Владимiръ Иванычъ (довольно сурово ему).

Что у васъ за дѣла такiя спѣшныя?

(Шуберскiй на это молча подаетъ ему бумаги).

Владимiръ Иванычъ (подписывая эти бумаги).

Это все пустяки какiе-то, подтвержденiя!.. Развѣ они не могли полежать, пока я прiѣду! (почти швыряетъ къ Шуберскому подписанныя бумаги).

Шуберскiй (скромно подбирая эти бумаги).

Я еще и собственное дѣло имѣю къ вамъ, Владимiръ Иванычъ!

Владимiръ Иванычъ.

Что такое-съ?

 Шуберскiй.

Я пришелъ попросить у васъ позволенiя подать мнѣ въ отставку.

Владимiръ Иванычъ (видимо удивленный этими словами).

Это съ чего вамъ вздумалось?

Шуберскiй (грустно пожимая плечами).

Мнѣ при Алексѣѣ Николаичѣ невозможно оставаться служить. Онъ въ первый же разъ какъ будетъ управлять за графа, начнетъ непремѣнно преслѣдовать меня.

Владимiръ Иванычъ (съ нѣкоторымъ вниманiемъ).

Но что такое собственно у васъ съ нимъ вышло?.. Я до сихъ поръ не знаю хорошенько!

Шуберскiй (скромно потупляя глаза).

Я въ одномъ фельетонѣ моемъ написалъ про Алексѣя Николаича!.. Тогда, можетъ быть, вы изволите помнить дѣло это по Калишинскому акцiонерному обществу.

Владимiръ Иванычъ (съ большимъ уже вниманiемъ).