Хохочут.
Ганс. А помнишь малыша Вилли?
Хохочут.
Губерт. Ну, а как ты, а? Женат? Дети? Где работаешь?
Ганс морщится и машет рукой.
Приемщица (Гансу). Сдавать будете? А то уйду.
Ганс. Да-да. Сейчас. (Губерту.) А ты? Что это у тебя? Из цирка, что ли? (Вытаскивает из вороха костюмов галошу, изумлен.)
Губерт. Из театра, старина… А, вот они где! (Ищет вторую галошу.) Слава богу! Бедных костюмеров уже хотели оштрафовать за эти галоши! (Стучит галошами.) Уважаемая публика! Леди и джентльмены! Это галоши счастья! Да-да! Не верите? В прошлом сезоне мы ставили такую сказку. Андерсена. Не слышали? Правда, автор переделал ее на современный лад. Для детей вышло слишком умно, а для взрослых – непонятно. Но галоши работали здорово, стоило посмотреть!
Приемщица. При чем это: галоши и счастье?
Губерт. Сказка, моя дорогая, сказка! А в сказках чего не бывает! Кто наденет эти галоши, тот может перенестись в любое время, в любую эпоху и обрести счастье! Исполнение желаний! Куда хочешь!
Приемщица. Лажа!
Ганс (подозрительно). Это твои галоши?
Губерт. Мои? Нет. Это волшебные галоши.
Ганс. Странно. Я видел их. Сегодня.
Губерт. Ничего странного. Все мы о чем-то мечтаем, и все мы слишком долго ждем исполнения наших желаний. А стоит надеть галоши, и желание исполнится мгновенно. А еще древние говорили: вдвое дает, кто быстро дает. Не так ли? Лучший способ проверить мечту – осуществить ее немедленно. Но я советую вам иметь много желаний: чтобы не разочароваться в жизни и в самих себе. Не вышло одно, можно сразу приняться за другое. А если исполнилось, – тем более, не стоять же на месте! Внимание! Ап! (Сунул ноги в галоши, и исчез.)
Приемщица и Ганс поражены.
Приемщица. Э! Э! А кто будет платить?
Ганс. Фокусы. Сейчас вернется. (Растерян.)
Вспышка. Губерт брякается на пол. Химчистка и Приемщица исчезают.
Губерт (стонет). Охо-хо! Влетел в самую гущу Грюнвальдской битвы! (Ощупывает голову, спину.) Жуть, что там делается! Вот эдакий детина сшиб меня с коня! Р-р-раз! Вот таким копьем!.. Погляди, тут ничего нет?..
Ганс. Все в игрушки играешь?
Губерт. Хорошенькие игрушки! Потрогай, какая шишка!.. (Смеется.) Ладно уж, пошутить нельзя. Пойдем лучше пропустим по кружечке ради встречи?
Ганс. Да мне еще к матери надо съездить с этим барахлом, а к двум на работу. Я у матери уже месяца три не был.
Губерт. Всем на работу, приятель, всем! Взгляни, мир полон работающих!
Звучит шум большого города. Идет Прохожий с портфелем. Губерт останавливает его.
…Одну минуту! Извините! Мы из комиссариата труда. У нас вопрос: сейчас начало дня, почему вы не на работе?
Прохожий. Я? Кто вам сказал? Я на работе. Я иду из второго филиала нашего треста в управление четвертого отделения.
Губерт. А, извините!
Прохожий. А почему вы не на работе?
Губерт. Мы? Я на работе.
Ганс. А мне к двум.
Прохожий. То-то же! Никакого порядка! Все пороки от праздности и лени. Без труда не вынешь рыбку из пруда. Труд превратил обезьяну в человека. (Уходит.)
Губерт. Клянусь, он поперся в универмаг! Идем!
Ганс. Ну куда я с этим? (Показывает сумку и чемодан.)
Губерт тут же набрасывается на чемодан, мнет его, складывает, и через минуту чемодан уже можно положить в карман. То же самое он проделывает с сумкой.
Губерт (бормочет). Чертово барахло! Откуда оно берется! Весь дом завален! Кругом лифчики, лифчики! Лучше б мне остаться холостяком!.. (Подмигивает.)
Оба смеются.
Ганс. А мать? Она будет ждать.
Губерт. А, Ганс! Будто ты не знаешь! Матери всегда ждут. Успеешь!..
Музыка. Появляется Фея печали.
Ганс. Погоди! Я уже три месяца у нее не был.
Фея печали (поет).
У меня большие дети,
Я живу теперь одна.
Я одна на целом свете,
Словно на небе луна.
Я одна на целом свете,
Словно на небе луна.
Я их грела, я им пела,
Я их в муках родила.
У детей дела, дела,
А до матери нет дела.
У детей дела, дела,
А до матери нет дела.
Ганс. Мама, ну прости! Мы каждую субботу к тебе собираемся, но то одно, то другое… Я же тебе звоню. Вчера… Нет, позавчера звонил… Как ты себя чувствуешь? Я хотел сегодня заехать, я, может, еще успею… Или завтра… Мам! Ну извини…
Фея уходит.
Губерт. Ну идем, идем! Ганс!..
Ганс. Надо бы поехать!
Губерт. Успеешь! (Уводит Ганса.)
Освещается внутренность небольшого подвального ресторанчика, стилизованного под средневековье. У очага, запарясь, суетится поваренок Нэф, за стойкой – хорошенькая барменша Мария, похожая на Фею счастья. Она кокетничает с молодым Полицейским. Бродит, собирая посуду, старая судомойка Урсула – она в свою очередь напоминает Фею печали. Руководит заведением мэтр Штоп. За столиком сидят старый пенсионер дядюшка Хустен и учитель Троммель. Легкая музыка.
Хустен. Раз в неделю позволишь себе съесть жареного цыпленка, и что? Я старый заслуженный пенсионер, я сорок пять лет на трамвае, и что? Никто не хочет заниматься своим делом!
Учитель (ест). Позвольте, как – никто не хочет?
Нэф. Дядюшка Хустен, вы сидите ровно двенадцать минут, и ваш цыпленок почти готов.
Хустен. Мне лучше знать, сколько я сижу! Я жду целый час, и что?
Штоп (проходит, нервно). Нет людей, дядюшка Хустен, нет людей! (Марии.) Где Ганс, а? Где он?
Мария. А почему вы у меня спрашиваете?
Штоп уходит.
Хустен. Вот именно! Нет людей! В прежние времена…
Учитель. Простите, в какие такие прежние?
Хустен. Ни в какие! Я сорок пять лет на трамвае, и что? Мария! Еще кружку!
Полицейский (Марии). Как сверкают сегодня твои глазки!
Мария. Ах, полицейские комплименты! (Несет пиво.)
Урсула (бормочет). Дело было в Копенгагене, на Восточной улице, недалеко от старой Королевской площади…
Учитель. Нет, все-таки – в какие это прежние?
Мария. Дядюшка Хустен имел в виду совсем старинные времена, еще те! Не правда ли, дядюшка Хустен?
Нэф. Королевские? (Фехтует шампуром.) Трам-бам! Трам!
Учитель. Я, слава богу, учитель истории и знаю все времена. Дату, дату!
Нэф. Дядюшка Хустен, а вы хотели бы стать королем?
Хустен. Я хотел бы съесть своего цы-плен-ка!
Мария возвращается за стойку.
Полицейский. У тебя фигурка как у точеной статуэтки!
Мария. Полицейский, вы, кажется, оставили свой пост?
Полицейский. Там идет дождь, а здесь ходишь ты! (Хохочет.)
Учитель (Хустену). Итак, вы хотели бы стать королем?
Хустен. Кто?
Учитель. Вы. Каким именно королем?
Хустен. Я – королем?
Учитель. Разве вы не сказали, что хотите быть королем?
Хустен. Каким королем? Я сорок пять лет на трамвае. Я рабочий человек.
Учитель. Вот я вас и спрашиваю: каким?
Урсула. Что вы к нему пристали? Хустен, скажи: трефовым.
Хустен (смеется). Во! Правильно! Трефовым!
Учитель. Вам не удастся отделаться шутками. Вы – монархист?
Хустен. Кто?
Учитель. Нельзя путать эпохи. Вся беда в том, что в новые времена просачиваются нравы и психология старых времен. Мы не имеем права. Молодежь. Воспитание. Чистота, чистота вида.
Хустен. И что?
Нэф (продолжая фехтовать). А я – я хотел бы быть Ричардом Львиное Сердце!.. Раз!.. А еще я хочу – невидимкой!
Полицейский (вдруг, пылко). Это я! Я! Я всегда хотел стать невидимкой! (Нэфу.) Слушай, а ты каким хочешь: чтобы только ты сам невидимкой или если, что-то возьмешь, то это тоже делается невидимым?
Нэф. Конечно, тоже!
Полицейский. Замечательно! (Еще горячее.) А летать? Невидимкой – и летать?
Нэф. О-о! И чтобы ни одна пуля не брала!
Полицейский. Да! Да! Ах, это роскошно!.. Мария, вы понимаете? Вы хотели бы стать невидимкой?
Мария (красуясь). Зачем же мне – невидимкой?
