ж не прощаешься?
И в а н. Ах, милая матушка, хотел я его было просить, чтобы взял он меня с собой, да не осмелился. А я бы хранил его в походе. Батюшка стар становится, пуще зеницы ока беречь его надобно.
Ц а р и ц а. Ну, будем бога молить, чтобы батюшка наш в добром здоровье вернулся. А вы не забывайте царев наказ. (Уходит с Аленушкой.)
Д м и т р и й. Ну, я, как старшой, дело всем назначу. Ты, Василий, в саду сторожить будешь, чтоб никто к двери не подошел да к соловушке не подобрался. Ты, Иван, ступай страже скажи, чтобы смотрела хорошенько, а я часочек сосну, как встану, медку поем, да и снова засну (увлекаясь), варенья поем да сосну маленько. Как встану — чаю сладкого напьюсь, засну… Да что это я… я глаз не сомкну, проверять вас стану. Ступайте!
Василий и Иван уходят.
(Ходит, поет.)
Спать не стану
Ни минуты,
Глаз совсем я не сомкну.
Не сомкну я вовсе глаз,
Выполню царев наказ.
Заходит солнце.
(Продолжая петь, садится. Голова падает на грудь, очи смыкаются. Поет сквозь сон, ложится, засыпает.)
Слышно пение соловья. Пауза. Из травы возле дерева появляется голова З м е и. Она поворачивается на пение, и шея начинает вытягиваться. Соловей ноет все жалобнее и жалобнее. Голова поднимается все выше, глаза Змеи начинают блестеть. Появляется В а с и л и й.
В а с и л и й. Ах ты змея подколодная! К соловью подбираешься! Вот я тебе голову мечом снесу! (Вытаскивает меч.)
З м е я (женским голосом). Ах, Василий-царевич прекрасный, сжалься надо мной, спрячь в ножны свой острый меч, посмотри, как у меня глаза блестят, шея изумрудом отливает. Неужто не жалко тебе, красавец мой писаный, головушку мою бедную снести? Пожалей меня, Василий-царевич!
Василий змеиные сладкие речи слушает, меч опустил, а Змея шею вытягивает, вот-вот соловья схватит. Да пропела стрела, в глаз Змеи впилась, закричала Змея голосом хриплым, противным и упала в траву. Весело запел соловей.
И в а н. Что ж ты, братец Василий, медлил? (Опуская лук.) Почему ты змее голову не снес?
В а с и л и й. Да так, жалко стало. Слезы из глаз моих побежали, и меч сам опустился.
И в а н. И жалеть, братец, с умом надо. Кого пожалеть надобно, а кого и наказать построже. Кого погладить по голове, а кому голову и снести. А где же Дмитрий? Разбудить его надо. (Будит Дмитрия.)
Д м и т р и й (сквозь сон поет).
Спать не стану ни минуты…
(Снова засыпает.)
И в а н. Его не добудишься. Оставайся, Василий, здесь, а я пойду стражу в тереме матушки проверю. (Уходит.)
В а с и л и й. Ну, теперь пусть только попробует змея голову поднять, я живо ее мечом снесу.
Я на страже стою
И змею я убью!
(Ходит по саду, подходит к избе запечатанной.) Любопытно, что в ней там схоронено. Любопытно! А батюшка наказывал не смотреть. Ишь ты, печати-то какие огромаднейшие! Нет, не стану смотреть. (Уходит.)
Я на страже стою И змею я убью!
(Делает круг, возвращается.) Ишь ты, а замки-то какие крепкие! А вот и окошечко приоткрылось. Посмотреть бы одним глазком. (Силится достать.)
Звучит тревожная песнь соловья.
Ничего не видать…
Соловей успокаивается.
Я на страже стою
И змею я убью!
(Останавливается около спящего Дмитрия.) Братец ключ выронил. Экой тоненький… Замки́ велики, а ключ тоненький. Видать, не от этого замка́. Попробовать, что ли? (Берет ключ, идет к замку́.)
Соловей снова тревожно поет.
Нет, подходит. Любопытно повернуть. (Поворачивает.)
Замки раскрываются, дверь распахивается, — к стене прикованный, висит К а щ е й Б е с с м е р т н ы й. Солнце совсем село, тревожно в саду. Василий в испуге отскочил, тишина, он потихоньку подходит, заглядывает в избу.
К а щ е й. Не бойся меня, Василий-царевич, подойди ко мне поближе.
Василий подходит.
Посмотри на меня, Василий-царевич, я худого тебе не сделаю.
Василий подошел, с любопытством разглядывает его.
Сжалься надо мной, Василий-царевич! Дай воды мне напиться. Много лет я здесь мучаюсь — совсем горло моё пересохло. Дай мне хоть немного воды.
В а с и л и й. А и вправду надо пожалеть его. (Приносит ведро воды.)
Кащей пьет.
К а щ е й. Не запить мне смертной жажды одним ведром. Сжалься, Василий-царевич, дай мне еще ведро испить.
В а с и л и й. Что ж мне делать? (Приносит еще ведро.)
Выпил Кащей, повернулся, загремели цепи.
К а щ е й. Эх, Василий-царевич, жалостливый! Покажи еще доброту свою ангельскую. Еще ведро принеси, я выпью и оживу.
В а с и л и й. Неужто и третье ведро дать? (Приносит еще ведро.)
Кащей выпивает.
К а щ е й. Вот и силушка ко мне вернулась, сила моя прежняя.
Повернулся Кащей, лопнули цепи, потемнело в саду, страшно завыл ветер. Выбежала Ц а р и ц а.
Ц а р и ц а. Что это приключилось?
К а щ е й. Дурень ты, Василий-царевич, глуп ты и неразумен, не знаешь ты, кого жалеть можно. Не видать тебе больше ни матери родимой, ни соловья-соловушки.
Свистнул Кащей, появились в о и н ы К а щ е е в ы.
Эй, слуги мои верные! Ступайте по всей этой земле. Села богатые, поля зеленые, леса густые огнем жгите! Мужей сильных, жен их верных, детей их малых ко мне в полон ведите!
Подхватили воины Кащеевы Царицу и унесли ее.
В а с и л и й (кричит). Проснись, братец, Кащей матушку нашу унес!
Вбегают И в а н и А л е н у ш к а.
И в а н. Что здесь стряслось?
А л е н у ш к а. Что здесь приключилось?
В а с и л и й. Братец, сестрица! Кащей матушку унес и соловья похитил! (Плачет.)
Д м и т р и й (чешет в затылке).
Выполню царев наказ,
Не сомкну ни разу глаз…
И в а н. Ну, нечего плакать да чесать в затылке. В погоню надобно отправляться. Ты, сестрица милая, дома оставайся да жди нашего возвращения, смотри, никуда не отлучайся. В погоню за Кащеем! (Уходит.)
З м е я. Погоди, Иван-царевич, не убил ты меня, только ранил. Мы еще с тобой поквитаемся. Ненавиж-жу, ненавиж-жу!
З а н а в е с.
Картина вторая
Опушка леса. Посредине белый камень. На камне надпись. Т р и б р а т а остановились.
И в а н. Ну вот, братцы! Три пути-дороги перед нами. Нужно нам разделиться — каждому по особой дороге пойти. Говорите, кто какой путь изберет. (Читает надпись.) «Влево пойти — поесть да попить. Прямо пойти — победу одержать или головушку сгубить. Вправо пойти — диво дивное найти».
Д м и т р и й. Я влево пойду. (В сторону.) Поесть да попить никогда не мешает.
В а с и л и й. А я вправо пойду — любопытно, что за диво дивное!
И в а н. А я прямо пойду — ради матери да родной земли и головушки не жаль.
