Ханна (снизу). Разговариваете сами с собой?
Шеннон. Нет, с вами. Я знал, что вы меня слышите оттуда. А когда я вас не вижу, мне легче это сказать…
Дедушка.
И будет ствол еще годами Вступать с жарой и холодами Все в ту же сделку, а затем…
Ханна (подымаясь на веранду). Я все смотрела на эту игуану…
Шеннон. Да? Ну и как? Мила? Привлекательна?
Ханна. Нет, в этом создании нет ничего привлекательного. И тем не менее ее надо отпустить.
Шеннон. Знаете, если игуану привязать за хвост, она его откусывает, чтобы вырваться.
Ханна. Эту привязали за горло. Она не может откусить себе голову, чтобы убежать, мистер Шеннон. Можете вы посмотреть мне прямо в глаза и честно сказать, что вы не уверены в том, что она тоже способна испытывать страх и боль?
Шеннон. Вы хотите сказать, что и игуана – создание Божье?
Ханна. Да, если вы так ставите вопрос. Мистер Шеннон, развяжите, пожалуйста, веревку, отпустите ее на волю! Если вы этого не сделаете, я сама…
Шеннон. А можете вы посмотреть мне прямо в глаза и честно сознаться, что это пресмыкающееся, привязанное там внизу, не беспокоило бы вас так, если бы его мучения не напоминали бы вам, мисс Джелкс, предсмертные усилия вашего дедушки закончить свою последнюю поэму?!
Ханна. Да, я…
Шеннон. Можете не заканчивать фразу. Давайте поиграем сегодня в Бога, как детишки играют с поломанными ящиками и корзинками – в дом. Идет? Сейчас Шеннон с мачете в руках сойдет вниз и отпустит эту проклятую ящерицу на волю. Пусть себе бежит в кусты. Потому что Бог этого не сделает, не отпустит ее, так давайте мы с вами сыграем в Бога.
Ханна. Я знала, что вы это сделаете. Спасибо вам…
Шеннон спускается вниз с мачете в руках. Склоняется около кактусов, скрывающих игуану, перерубает веревку быстрым, сильным ударом мачете.
Смотрит, как убегает невидимая зрителю ящерица. Неясное бормотание, слышавшееся из третьего номера, становится громче, а затем вдруг прерывается громким криком.
Дедушка. Ханна! Ханна! (Выезжает в своем кресле на колесах.) Ханна (подбегает). Дедушка! Что случилось?
Дедушка. Мне кажется, я ее… закончил! Скорей! Пока не забыл! Карандаш! Бумагу! Скорей! Пожалуйста! Готово?
Ханна. Да. Все готово, дедушка.
Дедушка (громко, возбужденно).
Ветвь апельсина смотрит в небо Без грусти, горечи и гнева.
Она, безмолвие храня, Следит за угасаньем дня.
В какой-то вечер, с этим схожий, Она пройдет зенит свой тоже И канет в ночь, и вновь начнет История круговорот.
И будет ствол еще годами Вступать с жарой и с холодами Все в ту же сделку, а затем На землю ляжет, тих и нем.
А после дерево другое, Зеленое и золотое, Шатром листвы укроет вновь Земную грязную любовь.
И смотрит ветвь с плодами в небо Без грусти, горечи и гнева.
Она, безмолвие храня, Следит за угасаньем дня.
О сердце робкое, ужели Не выучилось ты доселе Отваге тихой и простой У этой ветви золотой?
Все записала?
Ханна. Да.
Дедушка. Ничего не пропустила?
Ханна. Все до единого слова.
Дедушка. Поэма закончена?
Ханна. Да.
Дедушка. О Боже! Наконец закончена?
Ханна. Да, наконец закончена. (Плачет.)
С берега слышно пение.
Дедушка. Долго мы ждали этой минуты.
Ханна. Да, долго.
Дедушка. Но ведь она хороша? Правда, хороша?
Ханна. Она… она…
Дедушка. Что?
Ханна. Прекрасна, дедушка! (Вскакивает, прижав к губам кулак.) О дедушка, я так счастлива за тебя! Спасибо тебе, ты написал такую чудесную поэму! Стоило так долго ждать. Теперь ты сможешь уснуть, дедушка?
Дедушка. А завтра ее отпечатают на машинке?
Ханна. Да, завтра ее перепечатают, и я пошлю в журнал.
Дедушка. А? Я не расслышал, Ханна.
Ханна (громко). Завтра она будет перепечатана, и я отошлю ее в журнал. Ты же знаешь, ее давно ждут.
Дедушка. Да… А сейчас я бы хотел помолиться.
Ханна. Спокойной ночи. Спи, дедушка. Ты закончил самую чудесную из своих поэм.
Дедушка (сникнув, тихо). Да, спасибо… благодарю… Бога.
На веранде появляется Мэксин в сопровождении Педро, который тихо наигрывает на губной гармонике. Мэксин приготовилась к ночному плаванию. На плечи наброшено яркое полосатое мохнатое полотенце, приближение ночи заметно смягчило ее. На губах блуждает слабая улыбка, напоминающая спокойную, безликую, всепонимающую улыбку высеченных из камня египетских или восточных головок.
Мэксин (подходит к гамаку, держа в руках ром-коко, но обнаруживает, что в гамаке – никого, а веревки валяются на полу. Тихо, Педро). Shannon ha escapado![36]
Педро невозмутимо продолжает играть.
(Откидывает назад голову и кричит.) Шеннон!
Эхо в горах повторяет ее крик.
Педро (подходит ближе и указывает вниз, под веранду). Mire! Alli esta Shannon.[37]
Из-под веранды появляется Шеннон, в руках мачете и обрывок веревки.
Мэксин. Шеннон! Что вы там делаете?
Шеннон. Обрубил веревку и отпустил на волю одно из созданий Божьих.
Ханна, стоявшая неподвижно, с закрытыми глазами, позади кресла, тихонько катит его к комнате дедушки и выходит из полосы лунного света.
Мэксин (спокойно, проявляя терпение). Зачем вы это сделали, Шеннон?
Шеннон. Чтобы хоть одно создание Божье могло целым, невредимым и свободным прибежать к себе домой… Маленький акт милосердия, Мэксин.
Мэксин (улыбаясь, но чуть сурово). Подите сюда, Шеннон, я хочу поговорить с вами.
Шеннон (подымаясь на веранду, пока Мэксин позвякивает кусочками льда в скорлупе кокоса). О чем нам говорить, вдова Фолк?
Мэксин. Спустимся к морю и поплаваем в этом струящемся лунном свете… (Посмотрев на Педро, бросает ему.) Vamos.[38]
Тот пожимает плечами и уходит. Звуки гармоники замирают вдали.
Шеннон. Где вы набрались таких поэтических выражений?
Мэксин. Я хочу, чтобы вы остались здесь, со мной.
Шеннон (отбирая у нее ром-коко). Нужен собутыльник?
Мэксин. Просто хочу, чтобы вы были здесь. Я теперь одна, нужен помощник… вести дело.
Ханна зажигает спичку, закуривает.
Шеннон (смотрит на нее). Я хочу запомнить это лицо… Я его больше не увижу…
Мэксин. Пойдемте на пляж.
Шеннон. Под гору я еще могу спуститься, Мэксин, но наверх… уже не взберусь…
Мэксин. Я сама поведу вас в гору. (Идут через заросли, к тропинке.) Еще каких-нибудь пять-десять лет я могу привлекать мужскую клиентуру… по крайней мере пожилых мужчин. А вы, Шеннон, сделаете наш отель более привлекательным для сопровождающих их дам. Вот зачем вы здесь нужны. Сами знаете, Шеннон.
Шеннон усмехается. Они идут вниз по тропинке. Мэксин ведет его, поддерживая под руку. Их голоса мало-помалу замирают. Ханна входит в комнату дедушки и, оставив там свою сигарету, возвращается с шалью. Останавливается между дверью и креслом деда.
Ханна (обращается к небу и самой себе). О Боже! Но теперь мы можем наконец остановиться? Совсем? Помоги нам! Здесь так тихо теперь… (Хочет укутать дедушку шалью.)
В этот момент голова его падает. Едва дыша, Ханна протягивает руку к его губам, чтобы ощутить, дышит ли он. Но дедушка уже не дышит. В ужасе Ханна оглядывается, хочет позвать на помощь. Вокруг – никого.
Склонившись, она прижимается щекой к голове дедушки.
Занавес медленно опускается.
Сюда, парень, сюда (исп.)
Педро! Бери чемодан! Панчо, что рот разинул! Беги скорей вниз, тащи вещи сеньора! (исп.)
Иди сюда! (исп.)
Проводи к телефону! (исп.)
Ребята! Тащите-ка багаж в пристройку! Да поживей! (исп.)
Сегодня у нас будет пир (исп.)
Поедим как следует (исп.)
Давай ее сюда! Я ее привяжу (исп.)
Я поймал, я и привяжу! (исп.)
Да ты ее упустишь (исп.)
Привязывайте крепче! Скорей, скорей! Смотри не упусти. И чтобы двигаться могла! (исп.)
здесь – первый класс (исп.)
Сукин… (исп.)
Что? Что? (исп.)
Перестаньте! (исп.)
Игуана убежала (исп.)
Ловите, ловите ее! Поймал? Если не поймаешь, она тебя сцапает. Поймал? (исп.)
Поймал! (исп.)
У вас медовый месяц? Как прелестна новобрачная! Я рисую пастелью… не могла бы я?.. Вы мне позволите?.. Прошу вас… (нем.)
Подавайте! Быстрей! (исп.)
Уберите, пожалуйста, бутылки! Уберите все отсюда! (нем.)
Скорей, скорей, мальчики! Поторопитесь! Собирайте все со столиков! Скорей, скорей! Убирайте тарелки! Скатерть, скатерть складывайте! (исп.)
Да мы и так спешим (исп.).
