Муромский. Все вот дай! – Деньги-то не свои, так куда легко; – они у меня не богомерзкие какие, не кабацкие, не грабленые.
Иван Сидоров. Знаю, мой отец, знаю. Что делать?! Дадим, да и уедем; почнем опять хлопотать – боронить да сеять. Господь пособит – все вернем.
Муромский (с досадою). Я не знаю, кому дать? – Сколько дать?
Иван Сидоров. Да уж кому давать, как не этому Варравину – ведь дело у него, – слышали: он голова, а этот руки.
Муромский. Стало, к нему и ехать?
Иван Сидоров. К нему, сударь, к нему. Только когда у него будете, вы помечайте: сначала он поломается, а потом кидать станет; куда кинет – значит, так и есть. Вы не супротивничайте и спору не заводите: – Неокентаврий владеет нами; власть его, а не наша.
Муромский. Так когда же ехать-то?
Иван Сидоров. Да хоть завтра. Я вот забегу к Кандиду Касторычу; теперь он человек свой – так пускай его предупредит и дело устроит (берет шапку и хочет уйти), а без этого соваться нельзя.
Муромский. Да нет, постой… Вот что: завтра праздник, завтра и в лавках не торгуют.
Иван Сидоров (кланяясь). В лавках, сударь, не торгуют, а в присутственных местах ничего, торгуют. (Уходит .)
ЗАНАВЕС ОПУСКАЕТСЯ.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Зала канцелярии. Столы и чиновники.
У самой авансцены стол с бумагами, за которым
сидит Тарелкин; далее в глубине театра другие столы. Направо дверь в кабинет начальника, налево дверь
в прихожую; прямо против зрителей дверь в прочие комнаты канцелярии отворена – видны еще столы
и еще чиновники. Некоторые из них пишут,
другие козируют.
ЯВЛЕНИЕ I
Тарелкин, Чибисов, Ибисов, Шило, Омега, Герц, Шерц, Шмерц
и другие чиновники.
Тарелкин (сидит за своим столом и напевает арию из «Elisir»). Ci-е-lo-si-pu-o-mo-sir…
Ибисов (с другого стола). Тарелкин, вы вчера в Итальянской-то были?
Тарелкин (качает головой и заливается). Si-si-si-si-non-ci-e-do.
Ибисов. Какой шанс у человека!.. И Максим Кузьмич был?..
Тарелкин (та же игра). Si-si-si-non-ci-e-eeee… – тьфу, опять не вышло!
Ибисов. Как, бывало, Сальви валял эту арию в Москве – так мое почтение. Вы что там ни толкуйте, а Марио до него далеко.
Тарелкин (поет и машет ему рукою). Si-si-non-cie…
Ибисов. Нет, далеко.
Тарелкин (остановясь). Да замолчите.
Ибисов. Я свое мнение имею.
Тарелкин. Что ваше мнение? У вас сколько чувств?
Ибисов. Пять.
Тарелкин. А тут шесть надо.
Чиновники смеются.
Шило (с своего места). Прибавьте на бедность седьмое, чтобы так дел не вести.
Тарелкин (посмотрев на него через плечо). Каких там дел?
Шило. Да вот хоть бы дело Муромских: пять лет тянут! Пять месяцев здесь лежит. Ведь со слезами просят – пощадите, батенька!
Чибисов (перебивая). А какое это дело?
Ибисов. А об девочке – помните? О противузаконной связи одной помещичьей дочери с каким-то губернским секретарем. Оно идет к докладу.
Шерц (таинственно, на ухо Шиле). До крайности щекотливое дело. Максим Кузьмич сами рассматривают.
Шмерц (с другой стороны та же игра). А Тарелкин записку составляет.
Шило (громко). Кандид Касторыч, вы составили записку по делу Муромских?
Тарелкин (поет и бьет такт). Не состааааа-вил… не состаааа… не состаааа-вил…
Ибисов также подхватывает. Хор.
(Остановясь.) Откуда?
Ибисов. Постойте, постойте… из «Гугенотов»!
Тарелкин. Так.
Шило. Ведь это сущий вздор.
Тарелкин. Гугеноты-то?!!
Шило. Нет, свои гугеноты – доморощенные. Ведь это избиение Муромских ровно ни на чем не основано. Вся интрига девочки с Кречинским – чистое предположение.
Ибисов. Ну, этого не говорите.
Шило. Я дело видел.
Ибисов. А я вам скажу, что интрига была; она с ним и бежать собиралась; – я это вернейшим образом знаю; они и бриллианты захватили. Видите, у князя есть гувернантка, которой ихняя-то гувернантка все это и рассказывала.
Шило. Да у них гувернантки не было.
Ибисов. Была, Кастьян Кастьянович, была.
Шило (с нетерпением). Да из дела, сударь, видно.
Тарелкин. Толкуйте там – вас не переговоришь. У вас это болезнь; вам бы на воды ехать – полечиться… (Зевает.) Нет, представьте себе, господа, сижу я вчера у Максима Кузьмича в ложе, лорнирую этак – и что же: во втором ярусе над бельэтажем – кто бы вы думали? – Оранженьский! – а, каков идол?
Ибисов. Зато у него дом повыше второго яруса.
Шило. А все вор и грабитель.
Тарелкин. Что это, дружище, все у вас воры да грабители; – не сломили бы они вам шею?
Шило. У меня, сударь, шеи нет, а голова есть – так не страшно. Вот у кого головы нет, а шея есть – ну тому рисково.
Тарелкин. Вот кунсткамера какая!
Шило. А вы заприметили, в кунсткамере есть животные, у которых все тело – шея; вот их-то пресмыкающимися и зовут.
Тарелкин (отходит и в сторону). Собака.
ЯВЛЕНИЕ II
Максим Кузьмич Варравин, с бумагами, показывается из боковых дверей направо.
По канцелярии водворяется тишина; все садятся
и примаются за дело. Максим Кузьмич подходит
к столу, отдает бумаги, делает замечания
и наконец достигает стола Тарелкина.
Тарелкин (встает). Ваше превосходительство – дело есть.
Максим Кузьмич садится на его место,
раскрывает дело и листует; Тарелкин ему указывает, разговор идет вполголоса.
Варравин. Ну, что?
Тарелкин (тихо). От Муромских гонец… Готово!..
Варравин. Как медленно… (Листует дело.)
Тарелкин (докладывает тихо). Что делать! Истинное мучение: и дочь-то любит, и деньги-то любит; и хочется и колется…
Варравин. Надо через третьи руки.
Тарелкин. Ни, ни. Сам, говорит, или ничего.
Варравин. Вот как!
Тарелкин. Третьего лица, говорит, не хочу. Украдет.
Варравин. Так он эту азбуку знает?
Тарелкин. Знает. Он все мытарства прошел. Как порассказал мне его управляющий. – Боже мой, чего с ним не делали: давал он через третье лицо; третье лицо хватило его на полкуша. Стал сам давать – хуже. Кому даст – тот болен; на его место новый – мнение пишет. А тут еще какой случай вышел…
Варравин. Укажите!
Тарелкин (спохватясь). Ах – да!.. (листует дело, указывает и продолжает тихо)… изволите видеть: по вопросу о незаконной связи дочери с Кречинским выискался один артист, да и отмочалил (говорит громко) мнение: принимая, говорит, во внимание то и то, а с другой стороны, обращая внимание на то и то, мнением полагаю (тихо) пригласить врачебную управу для медицинского, говорит, освидетельствования… хи, хи, хи…
Варравин. Кого?!
Тарелкин (в духе). Да ее!
Варравин. Дочь! – ха, ха, ха – ну? (Оба тихо смеются .)
Тарелкин. Ну и взяли, что хотели!..
Варравин. Вздор!.. как можно!..
Тарелкин. Да почему же? Ведь это мнение. За мнение никто не отвечает. Помилуйте! И за решение – и за то взыску нет!
Варравин. Этого в деле нет.
Тарелкин. Я знаю, что нет. С него, чтоб не согласиться, взяли раз, а чтоб и в деле не было – взяли два.
Варравин. Ну?
Тарелкин. Ну и раздели! на полсостояния хватили.
Варравин (качая головой). Тссссс…
Тарелкин. Помилуйте! – и то умеренно!.. он бы все отдал.
Варравин. Так сколько же теперь?..
Тарелкин. Особенной массы нельзя! Взяли… (Думает .) Десять…
Варравин. По такому делу? Одна дочь! Вся жизнь. Тридцать!
Тарелкин. Нету!
Варравин. Достанет.
Тарелкин. Где достать?
Варравин. Дочери лишится.
Тарелкин. Хоть кожу сдерите.
Варравин. Имение заложит.
Тарелкин. Заложено.
Варравин. Ну, продаст.
Тарелкин. Продано.
Варравин (с беспокойством). Неужели?
Тарелкин. Верно.
Варравин. Так что ж они это делают?!
Тарелкин. Вам известно, каковы люди: лишь бы силы хватило – не спустят!
Варравин (сетует). Как же он теперь?
Тарелкин. Добавочные взял, имение продал – ну, тысчонок двадцать пять у него, надо быть.
Варравин. Ну, делать нечего – двадцать пять.
Тарелкин. Ему тоже жить надо, долги есть.
Варравин. Долги подождут.
Тарелкин. Ждут, ваше превосходительство, да не долги. Вот я, видите, в мундире здесь сижу (показывает на стол), а вон там (указывает на прихожую) уж наведываются. А частный человек что? – Частный человек – нуль! ха!
Варравин. Меньше двадцати тысяч дело не кончится…Только скорее. (Встает.)
Тарелкин. Всё готово. – Дожидаются.
Варравин. Так вот что: князь сейчас едет в комитет, чиновников я распущу по случаю праздничного дня; следовательно, через час и его приму. (Встает .)
Тарелкин (громко). Слушаю, ваше превосходительство.
Варравин (громко). Вы сейчас и известите. (Идет в кабинет .)
В эту минуту двери кабинета размахиваются настежь; показывается князь; Парамонов ему предшествует; по канцелярии пробегает дуновение бури; вся масса чиновников снимается с своих мест и, по мере движения князя через залу, волнообразно преклоняется. Максим Кузьмич мелкими шагами спешит сзади и несколько бочит так,
