Купло. А, может быть, опасность не так уж и велика? Стены у нас высокие, во рву — вода.
Входит один из буржуа.
Майи. Что там? Что такое, мэтр Моклер?
Буржуа. Мессир! Со стороны ворот святого Иоанна виднеется большое облако пыли. Десятка три разведчиков показались на полет стрелы от заставы.
Буре. А что же наши стрелки?
Буржуа. Они с несколькими горожанами на стенах, но грозятся уйти, если им не дадут подкреплений. А работники заодно с ремесленниками начинают шуметь и кричать, что присоединятся к мужикам.
Купло. Пресвятая дева! Хуже этого ничего быть не может!
Майи. Как! Эти мерзавцы смеют бунтовать против тех, кто дает им хлеб?
Лагюйар. Мои работники не получают платы уже десять дней. Боюсь, не наделали бы они глупостей.
Входит привратник городской ратуши.
Привратник городской ратуши. Там цеховые ломятся в двери, хотят поговорить с советом.
Купло. Отлично. Они, разумеется, пришли предложить нам свои услуги. Надо раздать оружие этим молодцам. Впустите их.
Входят несколько работников.
Буре. Ну что, друзья мои, дети мои? Собираетесь биться с нашими врагами? Хотите предложить нам свои услуги?
Работник. Да, хозяин. Мне только хотелось бы сказать вам словечко, с позволения присутствующих.
Майи. Говори, не бойся, приятель.
Купло. Дайте, этому молодцу стакан вина.
Лагюйар. Как поживает твоя благоверная?
Работник. Разрешилась седьмым.
Купло. Вот так молодец! Семерых ребят подарил королю! А сколько у тебя мальчиков?
Работник. Пятеро, с вашего позволения, хозяин.
Купло. Ты пришел просить оружия, не так ли?
Работник (беря стакан, который ему подносят) Пью за здоровье всей честной компании.
Буре. Спасибо, дружочек! Ну, а теперь о деле.
Работник. Хозяин! Чесальщики шерсти, с позволения вашего и всех присутствующих, послали меня просить вас... Не смею сказать, о чем.
Купло. Говори, сынок.
Работник. Ну, да ладно! Хозяин! Чесальщики шерсти, с вашего позволения, зарабатывают всего тридцать денье в день, а это очень мало, особенно если, как у меня, благодарение богу, есть жена и дети. Так вот... мы и просим вас... соблаговолите платить нам по шестидесяти вместо тридцати.
Купло. Шестьдесят денье, негодяй! Шестьдесят вместо тридцати!
Майи. И у тебя хватило совести сказать нам это в глаза?
Лагюйар. Палку мне сюда! Палку!
Буре (тихо). Полегче, господа! Враг у ворот. (Работнику). Ты просишь шестьдесят денье, не так ли?
Работник. Не я один, хозяин, а все чесальщики шерсти, не в обиду вам будь сказано.
Купло. Ах, злодей! Я посажу тебя в тюрьму!
Майи. Повесить его для примера!
Буре. Эх, господа, перестаньте витать в облаках! (Работникам.) Выйдите на минутку, голубчики, мы вам сейчас дадим ответ.
Работники уходят.
Купло. Шестьдесят денье! Шестьдесят дюжин чертей вам!
Буре. Поймите, сосед... Чего нужно от нас стражу с городской башни?
Входит страж с башни.
Страж с башни. Почтенные господа! Крестьяне подбивают рабочих к бунту. Латники вольных отрядов спешились, обрубили копья и трубят на приступ. Все кричат: «Грабь! Громи!»
Буре. Скорей, дадим им, чего они требуют!
Купло. Шестьдесят денье! Да мы все разоримся!
Буре. А грабеж, по-вашему, лучше?
Лагюйар. Шестьдесят денье!.. Что ж, придется согласиться.
Майи. Мы с них же взыщем потом. Зовите этого негодяя.
Входит работник.
Буре. Приятель! Вы будете впредь получать по шестидесяти денье. Скорее на стены!
Работник. Хозяин! Шестьдесят — мало. Чесальщики шерсти просят, с вашего позволения, восемьдесят.
Купло. Ах, злодей! Да ты только что просил шестьдесят.
Работник. Я ошибся, хозяин.
Буре. На стены! На стены! После сочтемся!
Лагюйар. Слышите крики?
Крики за сценой: «Да здравствуют цехи!», «Долой буржуа!», «Хватай дубины!»
Купло. Беда! Они взбунтовались!
Буре. Хорошо, вы получите восемьдесят.
Входят шумной толпой работники.
Работники. Двенадцать су в день! Вино вместо пива! И чтоб работа круглую неделю!
Купло. Что такое, мерзавцы?
Буре. Мы пропали! Бегу домой, — не удастся ли припрятать хоть что-нибудь... (Уходит.)
Работники. Двенадцать су! Не то все разграбим!
Купло. Мы всех вас перевешаем, подлецы!
Входит начальник арбалетчиков.
Начальник арбалетчиков. Мессиры! Мы одни больше не в силах защищать стену. Цеховые забрасывают нас камнями и уже спускают веревки и лестницы мужикам.
Купло. Что делать? Ах, Бовезская матерь божия! Даю обет пожертвовать тебе серебряное паникадило с меня ростом... если...
Работники. Двадцать су в день, или мы все разграбим!
Купло, Майи, Лагюйар. Дети мои, дети мои! Друзья мои!
Работники. Грабь! Грабь!
Купло. Послушайте, мои милые!
Работники. Грабь! Громи! Долой богатых! Долой буржуа!
Крики за сценой: «Они вступили в город!», «Грабь! Грабь буржуа!»
Купло, Майи, Лагюйар. Господи помилуй! Спасайся! Грабят! (Скрываются.)
Крестьяне и латники (за сценой). Лёфруа! Город взят! Бей, громи буржуа!
Работники. Громи буржуа! Да здравствуют цехи! (Уходят.)
КАРТИНА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Зала в замке Апремон.
Д'Апремон, раненый, опирается на палку. Изабелла.
Изабелла. Куда вы, батюшка? Вы еще так слабы!
Д'Апремон. Рана моя пустячная. Я и так слишком долго провалялся в постели. Хочу взглянуть на этих мерзавцев.
Изабелла. Но вы едва ходите. Вам еще нельзя надевать латы, а их стрелки всегда настороже.
Д'Апремон. Все равно! Я не хочу умереть в постели, как монах. Мой отец пал при Креси. Все мои предки умерли на поле сражения, а я, последний из рода д'Апремонов, умру в постели!.. Сын мой!.. Бедный мой сын!.. Не думал я, что он умрет раньше меня!
Изабелла. Мужайтесь, батюшка! Не все еще потеряно. Говорят, замок долго может продержаться.
Д'Апремон. Замок Жофруа д'Апремона возьмут измором крестьяне!.. Замок Апремон, против которого выступило когда-то восемьдесят знамен, который устоял против двух тысяч копий!..
Изабелла. Терпеть осталось недолго... Притом нас скоро выручат друзья!
Д'Апремон. Выручат!.. Мятежники говорят правду. Я узнал голову моего старого друга сенешаля и его знамя. Вольные отряды погубили дворянство Бовуази, без их помощи мужики ни за что не выдержали бы первого удара. Пресвятая дева! Рыцари — ведь Сивард рыцарь — присоединились к мужикам и режут дворян!
Изабелла. Пусть они и в самом деле одержали победу, но Бове еще не взят. Если же они осмелятся осадить его, то у монсеньора дофина будет довольно времени, чтобы прислать латников и уничтожить их.
Д'Апремон. Монсеньору дофину и без того трудно водворить мир в своем королевстве. Если б гибель моего замка могла спасти Францию, я охотно бы на это согласился. Но, ах!.. Проклятье! Я болтаю, как женщина, вместо того чтобы быть на своем посту. (Идет к выходу.)
Изабелла. Не ходите, батюшка! Ради бога, не ходите! Чего вы там не видели? Смотрите, вот господин де Монтрёйль возвращается с обхода.
Входит де Монтрёйль.
Д'Апремон (садится). Ну что?
Де Монтрёйль. Ночью еще пятеро наших латников спустились по веревке в ров и сдались мятежникам.
Д'Апремон. Они все меня покинут.
Изабелла. Надо этому радоваться: пятью ртами стало меньше.
Де Монтрёйль. Радоваться нечему. Мятежники узнают от них о нашем положении.
Д'Апремон. А на бовезской дороге ничего?
Де Монтрёйль. Ничего.
Д'Апремон. Мужики не предприняли чего-нибудь нового? Подкопа не ведут?
Де Монтрёйль. Надеюсь, что нет.
Д'Апремон. Они ожидают, что голод заставит нас отдаться в их руки без сопротивления.
Де Монтрёйль (помолчав). Не пойти ли нам на капитуляцию?
Д'Апремон (горячо). На капитуляцию? Как ты смел мне это сказать? Рыцарю, пока он еще дышит, пока у него меч на боку, сдаться мужикам!
Де Монтрёйль. Вы владелец замка, я обязан вам повиноваться. Если вы решили умереть здесь, то и я умру с вами. Но подумайте о дочери.
