еще, что мой муж тянет двух сестер, жену-иждивенку…
Б е л о в. Перестань!
Б е л о в а. …и больную мать. А дача у нас казенная — как и у вас, Ольга Ильинична!
И н г а (в отчаянии). Не унижайся, ма!
Б е л о в (жене). Сядь!
Б е л о в а (в запальчивости). А идеальные условия у нас были. Был Ленинград, квартира на Невском. У Инги были приличные подруги… С кем она теперь? Он же ради вас залез в эту грязь…
Б е л о в (грубо, на крике). Замолчи! (С силой сажает жену на место.)
Та садится, плачет. Долгое общее молчание.
С т а р у х а Г р и б о в а (философски). Папа над людьми грубиянничат, а дочь така — в папу!
А р б у з о в а (вскакивает). В папу! В папу!
М а т ь Ц ы п к и н о й (вскочив). А твоя в маму! Мужа нет, чтоб измываться, дак над людьми измываться пришла?!
А р б у з о в а. А у тебя муж? Пьянь!
М а т ь Ц ы п к и н о й (с достоинством). У меня муж! А у тебя шиш! Твою Верку крестили — все кустики грустили: которому родня?
А р б у з о в а. Не клеветай! Гнида!
М а т ь Ц ы п к и н о й (надвигаясь на нее). Я кто-о?
П а ш и н а (кричит на Арбузову). Твоя Верка вперед била! Я писать буду!
А р б у з о в а. Чуть глаз не выбили!
М а т ь Ц ы п к и н о й. Я кто-о?!
Общий крик. Девочки веселятся. Судья настойчиво стучит по графину, пытаясь утихомирить зал.
С у д ь я. Прекратить! Удалю!.. Покинуть зал! Перерыв! Всем покинуть зал!
Конвой уводит подсудимых. Публика покидает зал.
А р б у з о в а (судье). Мою дочь избили — и меня же оскорбляй?!
Вера пытается увести мать — та рвется в бой.
(Дебрину.) Что смотрите? Думаете, я не знаю, что у Белова там, наверху, рука и вас специально прислали кой-кого сухим из воды вытащить? А вы гляньте на меня — я тоже рукастая: я своими мозолями дочь подняла! Есть совесть?
Вера почти выталкивает мать из зала.
Гады! (Уходит.)
С т а р у х а Г р и б о в а (судье). Щас родители не то чтоб пример подать — хуже!
С у д ь я. Покиньте зал!
В опустевшем зале остаются судья и заседатели.
С ума посходили! Тянем-тянем, а что вытянули?
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а. Вытянули шеи — у кого длиннее! (В нетерпении смотрит на часы.) Что неясно? Все ясно!
С у д ь я. А-а… То, что они на двести шестую встали, — давно ясно. Я смысл не пойму: к учебе равнодушны — бывает, к работе равнодушны — бывает. Все бывает! Но чтобы с полным равнодушием за решетку идти?! Им же все развлечение: материн крик — развлечение, суд — развлечение. «Хи-хи», «ха-ха»!
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. Цыпкина все ж плакала…
С у д ь я. Комедию ломала, а не плакала. Верка ее, видите ли, подлизой назвала, ой-ё!
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а. Им лишь бы в дураках нас выставить.
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. Меня в восьмом классе подружка назвала «бесцветной личностью». Топиться бегала!
С у д ь я. Приговор подружки страшнее приговора суда, да? Чушь!
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. А бывает!
С у д ь я. Допустим. Святая дружба! Где там? Грызутся, как… Что их связывает? Объединяет что-то. Что?
Молчание.
Ну, что между ними общего?
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а. Курилки все. Не слышишь, как разит?
С у д ь я. Сигареты — мелочь.
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а. Не мелочь, нет! Я выследил — курят за забором. Увидели меня — юрк-шмыг, конспирация! Дома запрещают, а тут слобода!
С у д ь я. Подумаешь, курят? Из-за курева, Вась, не дружат.
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. А бывает! Знаешь, нас в школе с уроков выгнали — мы волос краской для шерсти красили. Дак мы спрятались на чердаке и организовали «Союз рыжих». Интересно было! Может, самое интересное и было…
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а. Сами они дуры — вот что… Кончать надо! А?
С у д ь я (кричит в коридор). Перерыв окончен! Всем в зал! Сигаретки, конспирация, прятки, тайна? Я им устрою, понимаешь, «Союз рыжих»! Прошу всех в зал!
К о н в о й вводит п о д с у д и м ы х. Все занимают свои места.
А д в о к а т. Еще раз обращаю внимание суда на недопустимые отступления и нарушения порядка уголовно-процессуального кодекса. Прошу замечание занести в протокол.
С у д ь я (секретарю). Занесите… Так, на время процесса я разрешаю и прошу всех проходящих по делу курить прямо в зале. Форточка открыта — ничего страшного. (Обходит подсудимых, предлагая сигареты.) Куришь — кури: не ври, не прячься. Вранье хуже курева!
Девушки насмешливо изучают судью. Никто не берет сигареты.
И н г а (предлагая судье свои сигареты — «Мальборо»). Угощайтесь! (Единственная курит.)
В е р а (отказываясь от сигарет). Не люблю, когда девушки курят. Это просто похабно.
Г а л я (передразнивая). «Не люблю, когда девушки курят. Это»!.. Накурилась в уборушке и выступает!
Зина не выдержала, перехватывает у Инги сигарету. Курит жадными затяжками.
П а ш и н а (вне себя). Вы что поощряете? Я писать буду!
С у д ь я. Пиши — и побольше. Сколько лет, Паня, ты пишешь? На мужа писала, на дочь пишешь. Помнишь, ты в школе на меня писала, когда я сарай поджег?.. Что вы за люди? На суд пришли — ор, базар, детей наставить — крик и кулак! Смотрю на вас — слов нет! На месте, понимаешь, деревни строим, товарищи, город будущего. Строим-строим, возводим! Бетон до неба, сознательность — вот (жест: низкая). Одни, понимаешь, коров (тычет в старуху Грибову) на площади пасут — все трибуны уляпали, другие (тыча в подсудимых) матом честь позорят!
Подсудимые вскакивают разом, кричат.
И н г а. Уж и матом, х-ха?!
З и н а. Вы мне мат не шейте! Не шейте мат!
Ц ы п к и н а. Чтоб мы? Чтоб я?!
С у д ь я. На колу мочало — начнем бал сначала. Цыпкина, нецензурно выражались?
Ц ы п к и н а. Выражались.
С у д ь я. А матом не выражались?
Ц ы п к и н а. По-срамному не выражались.
С у д ь я. А как выражались?
Та молчит.
Ку-ку! Мне что вам, понимаешь, про мат объяснять? Могу! (Секретарю.) Раздайте листки — пусть напишут, как выражались.
Секретарь раздает листки, девушки пишут.
Вы хоть понимаете, где живете? Товарищ Белов, пока они пишут, расскажите товарищам про город будущего.
Тот встает, молчит.
(Цыпкиной.) Чего тебе?
Ц ы п к и н а. А «рулевого» считать за оскорбление или как?
С у д ь я. Тьфу!
Т а к с и с т. Товарищ судья, а вот от курения только вред или, говорят, нервы успокаивает?
С у д ь я. Страшный вред! А куряки, замечу, особо нервные. С курением, товарищи, надо бороться. Но как (показывает кулак) — так? Так?! Продолжайте, товарищ Белов…
Ц ы п к и н а. Все — написала.
Секретарь собирает и передает листки суду.
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а (читает). «Июда… чулида… рванина… хорек… кретин… рулевой».
С у д ь я. Ясно? Понятненько. Веселимся, да? (Молчит устало. Прокурору.) Вопросы есть?
П р о к у р о р. Да. Товарищ Белов, вы так и не ответили…
Тот опять встает.
Откуда, по-вашему, жестокость в девушке? Мы живем в зоне доступности Москвы. При наличии машины — не казенной! — она еще доступней. Вы бываете с дочерью в консерватории? В музеях? В театрах?
Б е л о в. Нет.
П р о к у р о р. А в нашем Доме культуры? Здесь бывают неплохие концерты классической музыки.
Б е л о в. Нет.
П р о к у р о р. Ваша дочь любит музыку — Бетховена, например?
Б е л о в. Нет.
П р о к у р о р. А вы сами?
Белов, не отвечая, садится.
С у д ь я. Может, я тоже, понимаешь, музыку не
