Хлоя. Коли раз обманешь, так и поведется!
Велела мать
Не забывать,
Что белый свет хорош:
Что адвокат
Жуликоват,
А у судейских – ложь!
Что если друг
Изменит вдруг,
То с ним в ладу не жить!
А коль жена
Грешным-грешна,
До гроба ей грешить!
Стокс. Я, видно, не вовремя, сударыня. Я лучше загляну к вашей милости после полудня. (Уходит.)
Джек Стокс. Позвольте мне дать вам один маленький совет, сударыня. Я неплохо знаю Лондон. Не связывайтесь с этим человеком! Это один из самых отъявленных мошенников, каких когда-либо вешали.
Хлоя. А я поняла из вашего разговора, милорд, что вы тоже пользуетесь его услугами.
Джек Стокс. Вы не ошиблись, сударыня: я доверил ему сорок или пятьдесят тысяч фунтов. Но, случись мне их вернуть, клянусь вам, я постараюсь, если сумею, никогда больше не видеть этого субъекта. Что же касается ваших денег, не тревожьтесь о них. Предоставьте все мне. Ручаюсь, я сумею позаботиться о них наилучшим образом.
Входит Лавмор.
Лавмор. Хлоя! Что это? Откуда такое пренебрежение?
Хлоя. Я вас не знаю, сэр.
Лавмор. Не знаете меня?!… Уж не ради ли этого шаркуна вы отказываетесь от знакомства со мной? Неужто он в неделю овладел крепостью, которую я осаждал многие годы?
Джек Стокс. Слушайте, вы, как вас там! Вы, чего доброго, думаете, что раз я лорд и кавалер, так не поколочу вас?
Лавмор. Ах вот, оказывается, в чем дело! В титуле! Что еще могло прельстить вас в этой ходячей парфюмерной лавке! Вот, значит, о какой добродетели прожужжали вы мне все уши! Ну что за окаянство! Женщина способна устоять перед всеми людскими ухищрениями, но уступит какой-нибудь мартышке!
Сочетание планет
Огорчило вас, мой свет?
Верно, вы неприхотливы
И душа у вас мелка –
Мне надменно предпочли вы
Щеголька!
Кровь и раны,
Ураганы!
Иль цена мне столь низка?!
Ежели для вас не плохи
Прощелыги и пройдохи,
Я откланяюсь, мадам!
Пусть ваш хахаль неизвестный,
Пусть любовник ваш прелестный
Будет рад своим рогам!
Пусть рогами он увенчан,
Мне противны козни женщин!
Нечисть, ад спалив дотла,
Не измыслит столько мук,
Не устроит столько зла,
Сколько ласка женских рук!
Кровь и раны,
Ураганы!
Лишь болваны
Любят сук!
Хлоя.
О, мой друг! Зря изволите злиться!
Вряд ли в мире найдется девица,
Чтоб от сквайровых лап
К щеголям не ушла б!
К этой мысли пора приучиться.
Лавмор.
О мадам! Нет причины для бури!
От Сент-Джеймса до самого Друри [9]
Не уверите вдов
В правоте ваших слов!
Хлоя.
Ах вы дрянь! Вы злодей по натуре!
Ах, что за наряд!
Какой аромат!
Речей не услышишь милей!
Любую из нас
Приведет он в экстаз,
Прелестнейший из щеголей!
Джек Стокс. Ха-ха-ха!… Весьма вам признателен, сударыня. Ха-ха! Ну и жалкий же вид у вас, сэр Лесовик! Ха-ха-ха!
Хлоя. Он не годится в подметки вашей милости.
Лавмор. Я посоветовал бы вам, милорд, убираться отсюда по добру-поздорову, чтобы духу вашего здесь не было, когда я вернусь. И если здесь будет еще пахнуть пудрой, от всего вашего великолепия не останется и следа! (Уходит.)
Джек Стокс. Дерзкий нахал!
Хлоя. Я вне себя от страха: он человек отчаянный!
Джек Стокс. Уж предоставьте его мне, сударыня, я его проткну насквозь.
Хлоя. О, что же тогда будет!
Джек Стокс, Ровно ничего, сударыня. Я убил полдюжины таких негодяев – даже глазом не сморгнул!
Хлоя. Молю вас, милорд, поберегите себя!
Милорд, я буду горевать,
Коль подобьют вам глаз,
Но горше стану я рыдать,
Когда повесят вас!
Ах, как это скверно,
На дубе Тайберна [10]
Подрагивать, вытянув лапки,
С петлею на шее
Взамен украшений,
Взамен драгоценной булавки!
Джек Стокс. Чтоб избегнуть всякой опасности, давайте тотчас же поженимся.
Хлоя. Что вы, милорд, меня осудят в свете за такую поспешность!
Джек Стокс. Свет, сударыня, стал бы перемывать вам косточки, выйди вы за какого-нибудь незначительного субъекта. Но если вы станете знатной дамой, никто вам и слова не скажет, как бы вы там ни поступили.
Хлоя. Ив самом деле, у знатных столько преимуществ перед простыми смертными! Я так хочу попасть в знать!
Сколь будет жизнь моя приятной,
Когда я стану леди знатной!
В карете большой выезжать я не прочь,
В бриллиантах, в шелках, в кружевах дорогих,
Сверкать среди франтов и средь щеголих;
В постели весь день и за картами – ночь!
Как будут прелестно часы пролетать,
Как буду кокетничать я и плясать:
Пиры да услады,
Балы, маскарады, –
Рессоры скрипят – красота, благодать!
И пусть кто посмеет мне слово сказать!
Уходит вместе с Джеком Стоксом.
Дженни (одна). Этот взялся всерьез! У столичных господ ретивости хоть отбавляй. Что до наших деревенских сквайров, так им коли уступишь – со стыда сгоришь! А эти щеголи сами знают, что у тебя на уме. Как ведь приятно женщине, если она что не так сделает, думать, будто все помимо ее воли случилось!
Входит Лавмор.
Лавмор. Упорхнула птичка! Где твоя хозяйка, Дженни?
Дженни. С моим хозяином, сударь.
Лавмор. Проклятье! Где же они? Скажи немедля, не то я…
Дженни. Не то что?… В толк не возьму, почему человек такого ума, как мистер Лавмор, домогается женщины, которая в грош его не ставит?!… А ведь есть другая – она-то ценит его достоинства!
Лавмор. Послушай, плутовка, скажи, где твоя хозяйка, не то я из тебя душу вытрясу.
Дженни. Убивают!… Помогите, убивают!…
Входит миссис Стокс.
Миссис Стокс. Помилуйте, что здесь творится?! Да никак убивают прямо в моем доме?! Вы кто же такой, сударь? Вы что, сюда грабить пришли или насильничать?…
Лавмор (в сторону). Судя по обходительности, не иначе как сводня. (К миссис Стокс.) Умерьте свой пыл, сударыня! Я ведь не какой-нибудь младший брат, из тех, что норовят улизнуть, не расплатившись. И хоть я не лорд, но вы найдете во мне доброго клиента, не менее щедрого, чем любой хлыщ в расшитом кафтане.
Миссис Стокс. Сударь, я не держу лавки и не нуждаюсь в клиентах. (Тихо, к Дженни.) Что он тебе сделал, дитя?
Дженни. Да ничего, сударыня, только вот за руку схватил и потребовал, чтобы я ему сказала, где моя хозяйка.
Миссис Стокс. А что вам за дело до ее хозяйки?
Лавмор. Кажется, мне и впрямь не поладить с ней без вашей помощи. Так вот, мамаша: предоставьте мне ее первому и получайте пятьсот фунтов.
Миссис Стокс. Что он болтает, этот нахал?
Лавмор. Ха-ха-ха!…
Когда кандидат кошелек раскрывает,
Какой избиратель с ним спорить начнет?
Когда заплатить сильный мира желает,
Какой прихлебатель его упрекнет?
Значит, нечего стыдиться,
Вашу я назвал девицу
И раскрыл свой кошелек…
Или вам уж невдомек,
Что сказать я желаю, мамаша?
Миссис Стокс. Ах, батюшки, довелось же мне дожить до этакого позора! Меня и в молодости-то никто не смел назвать шлюхой, а тут – пожалуйста, на старости лет угодила в сводни! Видать, матушка-то у тебя была не из порядочных!…
Входят Джек Стокс и Хлоя.
Джек Стокс. Что случилось, миссис Стокс?
Миссис Стокс. Ах, сударыня, послушали бы вы только, как он тут меня честил из-за вас! Этот проходимец предлагал мне деньги за то…
Хлоя. За что, сударыня?
Миссис Стокс. За вас, ваша милость.
Джек Стокс. Если вы оставите свои домогательства, сэр, я готов забыть все, что произошло. С сегодняшнего дня эта дама – моя жена.
Лавмор. Что он говорит, Хлоя?
Хлоя. Только то, что вы слышите, сэр.
Джек Стокс. Вот ведь дурень: не может лорду на слово поверить! Да, я женат.
Лавмор. Отныне я не поверю ни единому слову женщины!
Джек Стокс. Тогда, может быть, вы хоть мне поверите, если я попрошу вас убираться ко всем чертям, сударь?
Лавмор. Раз мое общество так неприятно вам, я, с вашего позволения, останусь здесь.
Джек Стокс. Куда как любезно, клянусь честью! Пойдем, душечка, пусть этот сыч остается здесь со своим дурным настроением.
Хлоя. Не взглянуть ли нам, милорд, как разыгрывают лотерею.
Джек Стокс. Разумеется, если это доставит удовольствие вашей милости. Итак, adieu [11], дражайший сквайр! (Уходит вместе с Хлоей.)
Лавмор. Нет, я от нее не отстану! С этаким хлыщом вместо мужа ей скоро понадобится любовник. (Уходит.)
Дженни. А я не отстану от вас! Коли она этак с вами обходится, вас скоро потянет к другой.
Ратуша.
Маклеры, клерки, владельцы лотерейных билетов и зеваки.
Первый из толпы. Что же они не начинают?
Стокс. Сейчас начнут.
Лотерее пора начинаться,
Попытайте-ка счастья скорей,
Ведь Фортуна торопит вас, братцы,
Точно грешнице, некогда ей!
Овладеть ею вы порешили,
Только нужно, чтоб вы поспешили;
Нас немного тревожит,
Что другому, быть может,
Подарить она сможет
То, что вы, сэр, почти получили!
Первый из толпы. Да что и говорить, Томас: чистейшее надувательство! Чего они там за занавеской копошатся? Нет, повесили занавеску – честности не жди!
