Ознакомительная версия.
Вадим Петрович (раздраженно). Почему вы в темных очках?
Маргарита. Хочу.
Вадим Петрович. Снимите очки.
Маргарита. Зачем?
Вадим Петрович. Деньги для вашей газеты переведены. Вы свободны.
Маргарита. От чего?
Вадим Петрович. Вам ведь нужны были деньги!
Маргарита. Нет. Я никогда не работала в этой газете. Я всегда была на вольных хлебах. Это просто так, к слову было про газету. Просто им тяжело.
Пауза.
Вадим Петрович. Снимите очки!
Маргарита. Я не успела накраситься.
Вадим Петрович. Вы – наркоманка! У вас зрачки расширены, поэтому вы в очках!
Маргарита. Ну и фантазия…
Вадим Петрович. Вы что?
Маргарита. Что?
Вадим Петрович. У вас слезы?
Маргарита. Подумаешь…
Вадим Петрович (подвигает к ней стул, гладит ее по голове). Ну все, все… Все будет хорошо. Я знаю кафе с самым вкусным мороженым в городе. Я туда по выходным хожу с внуком. Хотите, туда поедем? Ну что у вас случилось?
Маргарита. У меня умер отец.
Вадим Петрович (замирает). Простите… Когда?
Пауза.
Маргарита. Когда я училась в школе…
Вадим Петрович (раздраженно отодвигается). И поэтому у вас сейчас слезы?
Маргарита. И столько, сколько я живу потом, без него… Я примеряла к себе всех немолодых мужчин… Какими бы они были мне отцами… Конечно, все они тащили меня в постель, и там все было омерзительно потому, что никто из них не видел во мне ничего, кроме легкой добычи. Меня всегда истерически любили молодые. Они были снисходительнее, умнее и мужественнее старых козлов, но… Мне казалось, что пожилые владеют какой-то тайной, связанной с моим отцом, которую я обрету… Я не знаю, как это сказать, наверное, свободу, но это не точно. А они не знают… Они даже не пытаются скрыть, что не знают!
Вадим Петрович. Я тоже не знаю…
Маргарита. Ну и на фиг вы мне сдались в таком случае? (Надевает ему на нос темные очки, резко встает и уходит.)
Вадим Петрович снимает очки, вертит их в руках, кладет на стол, закуривает.
Кухня Гали, вся в оборках и сияющих плоскостях. Галя разливает кофе. Маргарита вяжет.
Галя. И даже не попросил телефона!
Маргарита. Сколько ему лет?
Галя. Пятьдесят три. Что ты вяжешь?
Маргарита. Платье. Клевый?
Галя. Ну, нормальный. Лысый такой, пиджак серый. Охота тебе целое платье пилить, дешевле купить?
Маргарита. Охота. Ноги длинные?
Галя. Да какие там ноги? Сел как студень и час плел про свое изобретение. Все посинели, а он все плетет.
Маргарита. Ну и надо тебе? Он тебя потом по ночам будет иметь своим изобретением. У него, наверное, только оно и стоит. Если б хоть не лысый, или ноги длинные. Или б хоть деньги. А то б/у, да еще и телефона не взял! Пусть сидит, перестарок!
Галя. Нет, ну главное, Ленка всем сказала: подаем Галку, никто не встревает. Он же мой по гороскопу. Ну стопроцентно мой! А Юлька, сука, сразу глазками, сразу зашустрила: «Ах, как интересно! Ах, как необыкновенно! Еще чаю?» А у самой муж, любовник и начальник! Ну скажи, это честно? А на прошлой неделе у меня пять штук заняла! А рубль, между прочим, падает!
Маргарита. Ладно тебе, Юлька несчастная.
Галя. Хотела бы я быть такой несчастной!
Маргарита. У Юльки муж – придурок, любовник – военный, а начальник… Ты его видела? Ты бы с ним на одном поле не села. Три цветка социализма. Из них одного мужика не сделаешь!
Галя. Нет, ну скажи, я что, хуже всех? Что во мне такого, что у меня даже телефон брать не надо? Я в школе была отличницей! У меня диплом красный!
Маргарита. Что ты мне свои диагнозы рассказываешь? Я их что, так не знаю? Ты, Галка, относишься к мужику как к сверхценности. Ты к нему подходишь, как будто идешь госпремию получать! У тебя ладони потные становятся! А так нельзя. Ты посмотри, как ты ходишь! Ты же идешь на мужика, как овощерезка на овощ! Ну-ка, встань!
Галя встает.
Маргарита. Вот, аккуратненько пошла, плечо, плечом как кошка сделала. Так, бедра. Ты хоть помнишь, что у тебя в них есть суставы? Почему они у тебя движутся целым куском. Они должны: туда, сюда, туда, сюда! И ноги, по ноге в шаге должна катиться волна. Поняла? И рот. Полуоткрытый рот – половина женской сексапильности.
Галя. Вот так? (Ходит по кухне, раскачивая бедрами.)
Маргарита. Больше задом качай. Плечо забыла. И на лице у тебя должно быть написано: «Я тебя хочу!». А у тебя написано: «Я тебя боюсь, но хочу замуж!»
Галя. Но ты же так не ходишь! А к тебе все липнут!
Маргарита. Потому что мне все по фигу. Все по фигу – это такая форма свободы, понимаешь?
Галя. Нет.
Маргарита. Свободный человек ничем не угрожает свободе другого.
Галя. А я угрожаю?
Маргарита. Ты – бесплатный сыр. А бесплатный сыр бывает только в мышеловках.
Галя ходит по кухне, раскачивая бедрами.
Галя. Шерсти-то хватит? На платье много надо.
Маргарита. Не знаю. Боюсь, черную добавлять придется.
Галя. Не звонит? Из Нью-Йорка?
Маргарита. Нет.
Галя. Поматросил и бросил?
Маргарита. Эмигранты – люди ортодоксальные: кто не с нами, тот против нас.
Галя. Сама позвони.
Маргарита. Телефон на автоответчике.
Галя. Так это же меняет отношения.
Маргарита. Бывают такие отношения, когда арифметика не работает. Что это у тебя за листовки? (Берет из шкафа бумаги.)
Галя (смутившись). Это так… Ну, время же есть свободное. Иногда хожу. Ну, это так… Я же говорила, он тебя бросит. Это ж сразу было ясно. Ему главное Америка. У тебя ж другие есть.
Маргарита. Другие не в счет. Другие – гости в моей жизни, а этот – хозяин. Знаешь, мой бывший муж никогда не был моим хозяином. У него никогда не было никаких внутренних прав на меня. Понимаешь? Я их не давала.
Галя. Ну ты же с ним столько лет была?
Маргарита. А это не зависит. Это в первую секунду определяется. Раз и навсегда.
Галя. Тебе замуж надо.
Маргарита. Спаси Господи. Я сейчас еду в поезде, смотрю в окошко. Нравится город, выхожу и живу в нем столько, сколько мне интересно, потом еду дальше.
Галя. Ты как мужик рассуждаешь. Для женщины это не годится.
Маргарита. А кто это за меня решил? Мама с папой? Или ты?
Галя. Ну, я б так не смогла.
Маргарита. Не смогла, так и не суди. (Читает листовки.) «Твое слово я спрятал глубоко в сердце… Построй для себя новый дом истины… Прийти к нам никогда не поздно, сделай первый шаг…» Дошла… А это что? «Мы решим ваши проблемы, позвоните по телефону двести сорок один и т. д.» На какой бумаге печатают! Богатенькие! Давай-ка позвоним!
Галя. Тебе бы все хохмить!
Маргарита. У тебя проблемы, пусть решают! (Набирает телефонный номер.)
Галя. Ну Рита! Ну как тебе не стыдно! Ну, что ты набираешь? Туда люди с проблемами звонят, ну, неудобно!
Маргарита. Ты пока ходи, ходи, репетируй, чтоб нога волной. Давай, не остывай. (В трубку.) Алло! Добрый вечер! У меня большие проблемы. Мне тридцать… (Гале.) Тебе тридцать два или тридцать три?
Галя (испуганно). Тридцать два.
Маргарита. Мне тридцать два. И я очень одинока… Да. К Господу? Ну, с Господом я сама разберусь, вы, молодой человек, не поминайте Господа всуе. Я ведь звоню не по поводу Господа, а по поводу одиночества. Кстати, а сколько вам лет? Тридцать семь? (Гале.) Тридцать семь тебе годится?
Галя. Ну имей совесть! У меня сердце сейчас выскочит!
Маргарита (Гале). Тихо, не суетись под клиентом! (В трубку.) У вас такой тембр голоса… Это глупо, конечно, так звонить, но ведь вы тоже сидите на этой службе доверия потому, что тоже очень одиноки. Это слышно по голосу. По структуре звука. Я очень ушастая и глазастая. Я если захочу, могу на луне разглядеть все бороздки. Мне когда подарили глобус Луны, я так удивилась, я же это все и так вижу. Глобус Луны? Конечно, бывает. Бывает глобус чего угодно. Можно даже сделать глобус меня и вертеть, вертеть, искать пальчиком моря и горы, только все время помнить, что внутри пусто. Впрочем, это лирический образ… Да. Да. Нет. (Гале.) Завтра в шесть свободна?
Ознакомительная версия.
