class="p1">М о ш к и н
(поняв, что дальше юлить не следует). Дело, в общем, небольшое… Завтра на исполкоме слушается вопрос о молокопоставках. Так вот, я вам хотел показать отчетик, чтобы вы знали, кто как сдает молоко.
(Порывшись в портфеле, передает бумаги.)
К а л и б е р о в (рассматривая ведомость). Ого! «Лев Толстой» полностью рассчитался?
М о ш к и н. Да, полностью. (Тихо, по секрету.) Маслом, маслом из магазина.
К а л и б е р о в. А это что? Всего столько? Это черт знает что такое!..
М о ш к и н. Да вы не волнуйтесь. При вашем здоровье…
К а л и б е р о в. Ты о моем здоровье не хлопочи. Закон есть закон. (Успокоившись.) Конечно, молоко — не решающее звено в нашей работе.
М о ш к и н. Я и говорю. Что такое молоко? Чепуха. Нажмем завтра на исполкоме, и оно само потечет.
К а л и б е р о в (ходит по комнате). Хлеб — вот основа всех основ.
М о ш к и н (вздохнув). И еще какая основа!
К а л и б е р о в. График хлебосдачи когда будет готов?
М о ш к и н. Как знал, что спросите. (Подавая бумагу.) Вот, пожалуйста, наш проект. Мы здесь немного сократили государственные сроки.
К а л и б е р о в. А про досрочное выполнение плана вы слышали что-нибудь, товарищ Мошкин?
М о ш к и н. А как же, слышал, конечно.
К а л и б е р о в. Так вот, заруби себе на носу: этим летом мы должны быть впереди всех передовиков! Ясно? Чтобы Званецкий район за нами в хвосте плелся, а не мы за ним. А твой график обеспечит нам это?
Мошкин деликатно пожимает плечами.
Стало быть, надо на него наплевать и забыть. До пятнадцатого августа с хлебопоставками мы должны разделаться, и без лишних разговоров.
М о ш к и н. Это, Степан Васильевич, не так просто организовать.
К а л и б е р о в. Организуйте! А не справишься — душу вон и жилы на телефон! Цацкаться не буду. Хватит!
М о ш к и н. Зачем со мной цацкаться? Я просто говорю, что тут хорошенько придется покрутить мозгами.
К а л и б е р о в. Черт знает что такое! Взять хоть бы тот же Званецкий район. Та же система, те же организации, такие же колхозы, и земли и климат те же, а чуть ли не на целый месяц раньше заканчивают хлебозаготовки. Или тут какой-нибудь секрет есть, или мы никуда не годные руководители.
М о ш к и н. Почему «не годные»? Руководители мы хорошие. А вот секреты действительно есть. Один секрет — колхозы не одинаковые. Там они таки побогаче.
К а л и б е р о в. Ну, а другой?
М о ш к и н. Другой вы тоже знаете. Зачем брать с бедного, когда можно брать с богатого?!
К а л и б е р о в (махнув рукой). Э, какой это секрет?!
М о ш к и н. И я говорю, разве это секрет?
К а л и б е р о в. Значит, есть еще и третий?
М о ш к и н. Если говорить совсем откровенно, так есть. Правда, это секрет… уж совсем секретный.
К а л и б е р о в. Ну-ну, выкладывай.
М о ш к и н. Как вам сказать… Некоторые, не знаю, разумные или неразумные люди придумали одну маленькую хитрость. Конечно, они ничего в карман себе не кладут. Все для государства стараются. Но они хотят быть передовыми. А скажите, кто не хочет быть передовым?
К а л и б е р о в. Да говори ты открыто. Что ты все финтишь?
М о ш к и н. Я не финчу… Я хочу сказать, что такие хитрые люди у начальства всегда на хорошем счету.
К а л и б е р о в. Ну и человек же ты, Мошкин! Соль, соль давай!
М о ш к и н (испытующе). А вы, Степан Васильевич, случайно, не насолите мне этой солью?
К а л и б е р о в. А ты боишься?
М о ш к и н. Я знаю, конечно, вы человек справедливый. Да и дело это не такое уж страшное. Просто в некоторых районах колхозы сдают хлеб не только на склады «Заготзерно», но и разным там спиртзаводам и леспромхозам. А те выдают такие же квитанции, как и на заготпунктах.
К а л и б е р о в. Так-так.
М о ш к и н. В нашем районе есть два спиртзавода.
К а л и б е р о в. Ну и что же?
М о ш к и н. Если там работают свои люди, как у нас, например, Печкуров, так с ними легко договориться.
К а л и б е р о в. Ну-ну, дальше…
М о ш к и н. Они могут выдать колхозам квитанции по всей форме, а с колхозов пока взять не хлеб, а только гарантийные расписка.
К а л и б е р о в. Ловко…
М о ш к и н. Хлеб еще в поле, а с государством мы уже в расчете. И сводку в область можно послать законную, на основании квитанций.
К а л и б е р о в. Ну, а потом?
М о ш к и н. А потом будем нажимать и сдавать хлеб, чтобы вернуть гарантийные расписки. Делать, конечно, это аккуратно, потому что теперь развелось столько разных контролеров, ревизоров и проверяльщиков, что хоть плачь. Не говорю уже про всяких корреспондентов.
К а л и б е р о в (усмехнулся). А ты, брат, оказывается, комбинатор. Какую хитрую механику придумал, а?
М о ш к и н (воодушевляясь). А вам, Степан Васильевич, в ату механику вникать совсем не придется. Ваше дело только нажимать, нажимать и нажимать на председателей колхозов. А я, я им буду подсказывать выход. Правда, не всякому председателю можно подсказать такой выход. Горошке из «Партизана» можно, «Льву Толстому» тоже можно, а, например, Штапенке из «Максима Горького» этого не предложишь. Он сейчас же подкрутит ус и скажет: «А ну, пойдем, товарищ Мошкин, посоветуемся на бюро райкома…» Колючий, ехидный человек этот Штапенко. А кое-кого можно уговорить. Вы нагоните страху, а я уговорю.
К а л и б е р о в. А скажи, Мошкин, должность твоя тебе нравится?
М о ш к и н. Что вам сказать?.. Как собственная жена.
К а л и б е р о в. Что значит — «как собственная жена»?
М о ш к и н. Немножко люблю, немножко терплю, немножко хочу другую.
К а л и б е р о в. Ох, Мошкин, сломаешь ты себе шею!
М о ш к и н. Ломается то, что не гнется.
К а л и б е р о в. Ишь ты, другую захотел. Тепленькое местечко ищешь?
М о ш к и н. А кто не ищет? Всякий человек ищет себе теплое местечко. Одни едут в Крым, другие в Сочи или еще куда, где побольше солнца. А для вас, Степан Васильевич, разве нет лучшего места, чем тут? Есть, и я даже знаю — где. Так чего же тут сидеть? Чего нам тут сидеть, Степан Васильевич? Если камень долго лежит на одном месте, так он обрастает мхом. А человек — выговорами. Долго ли я работаю в этом районе? А у меня уже два выговора. И оба за хлеб. Один еще Макар Семенович дал в прошлом году, а другой — область… Так зачем этот самый мох, когда мне предлагают должность директора одной крупной базы в Гомеле? На новое место надо идти чистым, без выговоров.
К а л и б е р о в (глядя в упор на Мошкина). Так-так… А ты Устав партии читал?
М о ш к и н. Не понимаю, при чем здесь Устав?
К а л и б е р о в. Ты думаешь, мне надоело носить партбилет в кармане?
М о ш к и н. Что вы, Степан Васильевич! Я совсем этого не думаю!
К а л и б е р о в. Так зачем же ты меня толкаешь на обман партии, на обман государства?
М о ш к и н. Я толкаю? Я никого не толкаю. Вы сами просили, чтобы я рассказал вам про секрет. Как некоторые делают.
К а л и б е р о в (испытующе). И в Званецком районе так делают?
М о ш к и н. Про них не скажу…
К а л и б е р о в. Ты думаешь, если мне дали выговор, так я на преступление перед государством пойду?
М о ш к и н. Степан
