что принесла Польди. Младенец просыпается. Яна его утешает. Сквозь шум отчетливо слышен разговор Гретль и Ханны.
Ханна. Гретль, я должна тебе кое-что рассказать. Я познакомилась с молодым человеком.
Гретль (радостно). О, Ханна! Рассказывай немедленно.
Ханна. Он офицер, из драгунов, и я ему нравлюсь.
Гретль. Конечно, нравишься! Драгун! В желтой форме или в черной?
Ханна. Не знаю, он был не в форме.
Гретль. Где вас представили друг другу?
Ханна. Нас не то чтобы…
Гретль. Как вы познакомились?
Ханна. Он просто заговорил со мной на улице.
Гретль. Ах!
Ханна. Он был с другом. Они были очень учтивы. Они увидели, как я выхожу из трамвая на углу оперного театра.
Гретль. И что потом?
Ханна. Они спросили, не окажу ли я им любезность выпить с ними чаю у Прессима. Такие веселые молодые люди! Потом второй ушел.
Гретль. Второй?
Ханна. Да. Теодор. Фриц, тот, что мне понравился, пригласил меня потанцевать. Ах, Гретль, – видела бы ты меня! Как лихо кружил меня молодой офицер, а скрипка и гармонь заходились все сильнее и сильнее, так что я, кажется, чуть не потеряла сознание. Мадмуазель Ханна Якобовиц – в светском обществе! Потом мне надо было уходить, потому что я всегда помогаю укладывать девочек, когда живу у Вильмы с Эрнстом. Фриц попросил разрешения проводить меня до дома, а я сказала, что тогда ему придется провожать меня до Галиции, но я уверена, что мама с папой пригласят его в дом! Я знаю, я готова сквозь землю провалиться, как вспомню свою бесконечную болтовню и глупые шуточки, но он сказал, что в этот раз проводит меня до дома сестры и что мы должны еще раз непременно выпить чаю, перед тем как я уеду домой, и пригласил меня к себе на чай завтра.
Гретль. Боже мой. Ты согласилась?
Ханна. Нет. Я сказала «нет» – сама мысль! Я не хочу, чтобы Фриц решил, что я такая. Так что я ему твердо сказала – нет, только если с подругой. Пойдешь со мной?
Гретль. Я?
Ханна. У меня совсем нет друзей в Вене, и ты мне как подруга. Пойдешь?
Гретль. Ох, Ханна.
Ханна. Пожалуйста, пойди! Или я не пойду.
Гретль. Ладно… почему бы и нет? Пойду, конечно.
Ханна обнимает ее. Они смеются, обнявшись.
Ханна начинает играть вальс. Эрнст и Людвиг возобновляют свой разговор.
Эрнст (Людвигу). …когда новую теорию публикуют в начале нового века, в этом есть что-то. Как пророчество. Как будто приподнимается занавес.
Людвиг. Новый ли век – зависит только от того, откуда вести отсчет. Но я не сомневаюсь, что по нашим снам мы можем узнать о себе много интересного. Мне вот, например, иногда снится, что я доказал гипотезу Римана. На самом деле – (окликает Еву) Ева! Хочешь поехать летом в Париж на выставку?
Гретль (возвращается от Ханны). Я готова!
Ева. В Париж? Что это с тобой? Я тебя не могу заставить на несколько дней за город поехать, в Ишль, и вдруг —
Гретль. Поезжай обязательно!
Эрнст. Вена там громко заявит о себе. Малер везет на Парижскую выставку филармонический оркестр.
Людвиг. Вот видишь.
Эрнст. Он нарочно едет со Второй симфонией, чтобы досадить французам.
Ева. Людвиг, мы с тобой были на премьере Второй симфонии, и она тебе не понравилась.
Людвиг. Не в этом дело. Он наш человек.
Бабушка. Еще один новоиспеченный христианин – прямо из купели.
Людвиг. А мы отправляем «Философию» – картину, написанную для нашего университета, чтобы показать парижанам. Меня просили подписать петицию против нее, которую составили на философском факультете.
Гретль. Ты слышал, Герман? Мой художник будет выставляться на всемирной выставке в Париже!
Людвиг. Факультет хочет, чтобы Платон и Аристотель беседовали в оливковой роще, им не нужно, чтобы на потолке университета красовалось современное искусство, именующее себя «философией». Мы можем посмотреть на него в Париже.
Ева. Людвиг, тебе дорогу лень перейти —
Людвиг. Я бы перешел, если бы не был так занят, но это Всемирная выставка, тут на кону честь Вены в области искусства, музыки, ну и, чтобы отдать дань Парижу, ты можешь себе купить одно или два платья. Скажем, два – самое большее.
Гретль. Ева! Ты должна поехать.
Ева (подозрительно). А ты что будешь делать?
Людвиг. Так совпало, что во время выставки будет проходить Вторая международная математическая конференция. А это значит, что я смогу встретиться с математиками, с которыми состою в переписке.
Ева. Ну если ты все равно едешь, со мной или без меня, то и я еду.
Гретль (подлизываясь). Ах, Герман! Я хочу поехать на математическую конференцию.
Эрнст. А Риман там тоже будет?
Людвиг. Риман умер.
Эрнст. А как насчет его жены? – Нет, это сейчас была бестактность…
Младенец начинает плакать.
Гретль. Я опаздываю. Мне нужна моя зеленая шаль!..
Следует неразбериха движений и фраз.
Герман подбирает зеленую шаль Гретль.
Паули толкает люльку, проявляя заботливый интерес к младенцу.
Паули. Ничего, Нелли, не плачь. Открой глазки, это я – твой брат Паули.
Герман приносит Гретль шаль и с нежностью накидывает ей на плечи.
Герман. Какая же ты… Это он мне еще должен приплачивать!
Гретль. Нет, нет – как же я тогда узнаю, что портрет – проявление твоей любви?
Герман. Потому что это правда!
Гретль. Поцелуй меня тогда в губы, пока никто не смотрит.
Герман. Смотрят.
Гретль смеется, потом, застав его врасплох, быстро целует в губы и выбегает. Герман доволен.
Во время этой сцены Ева берет на руки Нелли и укачивает ее, бормоча нежные слова. Хильда собирает чайные приборы на поднос. Ее вежливо благодарят. Дети тем временем то и дело подбегают к бабушке – см. ниже; затем Эрнст по просьбе Вильмы собирает детей. Ханна продолжает играть Штрауса. Таким образом, все происходит скорее одновременно, чем последовательно.
Ева (Нелли). Ну, ну – кому не достался шоколадный торт?
(Яне) Я ее покормлю. Дети пойдут погулять и посмотреть на верблюдов на Штефанплац. Проследите, чтобы Паули взял перчатки.
Людвиг. Верблюдов?
Ева. Это рождественский вертеп.
Бабушка. Кто хочет облизать ложку?
Дети. Я… я хочу… мне, мне… Бабушка Эмилия, пожалуйста… Я здесь самый старший, бабушка!
Бабушка. Кто первый сказал бы: «Бабушка, ты сама оближи», получил бы ложку. Но раз никто так не сказал, то… (Облизывает ложку.)
Вильма. Спасибо, Ханна! Ну что, вперед! Одеваемся, одеваемся!
Ханна встает из-за рояля и уходит.
Герман. Якоб, ты сказал дяде Людвигу?
Людвиг. Что сказал?
Герман. Якоб… ну расскажи своему дяде.
Якоб. У меня лучшая оценка в классе по математике.
Людвиг. Вот это да! Молодец!
Герман. Учителя говорят, что у него дар.
Людвиг. Поздравляю тебя, Якоб. У тебя впереди столько удовольствий! Числа – это как огромная коробка с игрушками: с ними можно играть и строить из них прекрасные, изумительные вещи.
Герман. Спроси у него что-нибудь.
Людвиг. Что ты хочешь, чтобы тебе подарили на Рождество?
Герман. Я имел в виду, проверь его – вот увидишь!
Людвиг. Ах, в этом смысле… как тебе кажется, ты можешь сложить все числа от одного
