Ознакомительная версия.
И в это же самое время над нами, видимые или невидимые, постоянно летят самолёты. Сотни и сотни тысяч самолётов. Статистика всё время увеличивает количество самолётов и сообщает о том, что каждую секунду в воздухе находятся миллионы людей. Периодически мы сами являемся частью этой статистики, когда летим куда-то. А когда мы летим, мы пролетаем над кем-то. И это происходит каждую секунду: либо над нами кто-то летит, либо мы над кем-то.
Какие-то самолёты взлетают, какие-то садятся, какие-то летят над тёмной стороной земли, там, где ночь и все спят, какие-то над светлой, где день. Какие-то над горами, какие-то над морями… И летят в этих самолётах миллионы людей, которые не чувствуют того, что они летят. Не чувствуют полёта. Кто-то сидит, читает газету, кто-то спит, а кто-то ест. А кто-то идёт по центральному коридору самолёта со своего места в туалет.
И вот идёт этот человек в туалет, и что он чувствует? А то, что он идёт по твёрдому полу. А ещё он чувствует потребность попасть в туалет. Он при этом не чувствует, что он идёт внутри огромной и очень сложно сконструированной машины, которая летит с огромной скоростью на огромной высоте. Он не чувствует, что под тем твёрдым полом, по которому он идёт, десять тысяч метров и что за иллюминаторами температура минус пятьдесят четыре градуса. Он просто идёт в туалет.
А туалет в самолёте всегда что? Он всегда занят. Если в самолёте есть несколько туалетов, то заняты все. Самолётные туалеты имеют такое свойство – быть занятыми. Есть такое ощущение, что их заняли ещё до взлёта или даже ещё раньше, во время постройки самолёта.
А если во всех самолётах туалеты всегда заняты, а каждую секунду летят сони тысяч самолётов, то арифметика очень простая: каждую секунду в небе, над нами, летят сони тысяч нормальных людей, которые сидят в неудобных позах в маленьких самолётных туалетах. Очень часто в разных моделях самолётов в туалетах зеркало расположено так, что, когда ты сидишь на унитазе, ты видишь своё отражение. И вот каждую секунду, где-то высоко в небе, сотни тысяч людей всматриваются в свои напряжённые лица и думают только о том, как им неудобно, вместо того чтобы чувствовать, что они летят.
А пилоты этих самолётов, наверное, тоже не чувствуют, потому что привыкли. Как, наверное, и железнодорожники не чувствуют того, что ездить туда-сюда – это обидно.
Но я же не хочу сказать, мол, какой ужас, что сотни тысяч людей постоянно летят в туалетах. Это нормально. Если самолёт летит долго, значит, в нём должен быть туалет и людям туда надо. Это нормально. Вот только когда это успело стать нормальным? С точки зрения истории ещё совсем недавно это было совсем ненормально. Когда-то два брата Райт построили свой биплан, пролетели триста ярдов, все газеты писали, братья радовались. У них и в мыслях не было мастерить себе туалет в этом биплане. Они пролетели тогда всего триста ярдов. Но всё человечество почувствовало.
А теперь? Любой может пойти, купить билет на самолёт. Покупает человек билет на самолёт и спрашивает: «А билет до Омска сколько стоит?» Ему называют сумму. Он говорит: «О-о-о, дороговато! Я лучше поездом». А там на железной дороге железнодорожники ездят туда-сюда…
Самолёты летят, поезда мчатся, радиоволны пронзают нас каждую секунду. И это далеко не всё.
А ещё плывут корабли, по рекам, озёрам, морям и океанам. И, по статистике, каждую секунду хотя бы один корабль терпит крушение. Пусть не огромный океанский лайнер, пусть какой-нибудь буксир или какая-нибудь рыбацкая лодка, но прямо сейчас. Тонет! Представляете?! А знаете почему? А потому что сильно до фига кораблей!
И мчатся машины. Их вообще бессчетное количество. Но среди этих машин едут кареты «скорой помощи», пожарные бригады, полицейские-милицейские машины. Это потому что кому-то беспрерывно плохо, где-то что-то беспрерывно горит, где-то кто-то беспрерывно безобразничает. И всё это только ускоряется и ускоряется…
Но я же никому не хочу сказать при этом, мол, понимаете, что всё это вот так?! …А потому что я знаю, что наверняка получу ответ: «Ну, понимаю. Чё ты так переживаешь-то? А?!»
И действительно, что тут понимать? Всё и понятно и непонятно вместе. А главное, что мы можем со всем этим сделать? Точнее, что мы можем со всем этим сделать по отдельности? Да ничего! Мы можем только в этом участвовать. Участвовать каждый своей жизнью, своей работой, своими детьми, своей машиной, своим купленным билетом на самолёт или на поезд, своей болезнью или своим пожаром. А ещё мы можем всё это почувствовать. Хотя бы на секунду почувствовать всю жизнь целиком. И ощутить своё участие в этой жизни. Можем это почувствовать, не понимая, нравится нам это или не нравится, хорошо это или плохо. И как же важно почувствовать жизнь не в одиночку, а с кем-нибудь вместе. Потому что вместе всегда сильнее, чем в одиночку. В одиночку можно только сильнее всего ощутить одиночество. А вместе можно ощутить жизнь… Но только в каком смысле вместе? Сейчас объясню, почему вместе сильнее. Вот, например, мне сильно нравится фильм «Семнадцать мгновений весны», и «Крёстный отец» тоже сильно нравится. Знаю эти фильмы наизусть. Очень их люблю. Когда-то купил все серии на кассетах. Лежат кассеты упакованные. Ни разу не посмотрел. Потом купил на дисках. Так же лежат не тронутые. Выпустят эти фильмы на чём-нибудь более современном, обязательно куплю. Хотя буду заранее знать, что вряд ли посмотрю.
Но если эти фильмы будут показывать по телевизору, причём в неудобное для меня время, по какому-нибудь дурацкому каналу, перебиваемые идиотской рекламой… буду смотреть! Почему? А потому что как-то вместе смотрим! И ещё, в случае, когда фильм идёт по телевизору, и Штирлиц, и дон Корлеоне пришли ко мне в телевизор в виде волны, которую я не контролирую, а если я поставлю фильм в виде диска в проигрыватель, буду смотреть и вдруг захочу пописать, я же могу остановить и Штирлица и дона Корлеоне, и они будут покорно и неподвижно ждать, пока я писаю. Как я могу любить и уважать Штирлица, который ждёт, пока я писаю?
Любить можно только то, чего остановить невозможно. Всю эту жизнь, например… Всю эту огромную, состоящую из лётчиков, из железнодорожников, машин, нас с вами… Её можно почувствовать. Хотя бы на секунду. Увидеть в небе белую полоску от самолёта и вдруг почувствовать всё остальное, что происходит в мире………
Но вот что такое почувствовать? Что это значит? А главное, какие нужны условия, чтобы что-то почувствовать? Это самый сложный вопрос. Что нужно сделать, чтобы что-то почувствовать?
Что нужно сделать для того, чтобы что-то понять, мы, в общем, знаем. Нужно над чем-то потрудиться, погрузиться в проблемы, глубоко изучить какую-то тему, сосредоточиться, и потом – раз и понял. И как только ты что-нибудь понимаешь, ты некоторое время доволен собой, даже можешь собой погордиться. И, как правило, как что-нибудь серьёзное поймёшь, жизнь дальше идёт некоторое время легче и лучше, как бы на новом уровне. А когда что-нибудь сильно почувствуешь, жизнь после этого идёт сложнее. Но хочется всегда именно почувствовать, а не понять. Вот только какие нужны для этого условия? Непонятно.
Иногда можно так что-нибудь почувствовать на пустом месте… Так почувствовать! Без всяких условий и подготовки.
Вот например. Выходите вы из дома утром. И всегда с собой что-то берёте. Берёте по привычке, потому что рука с детства привыкла, что в руке должно что-то быть: портфель, сумка, зонтик, телефон, ребёнок или что-нибудь другое. Но самый простой пример – портфель. И вот, допустим, вы утром выходите из дома, берёте портфель, идёте на работу, приходите, ставите привычным движением портфель на привычное место возле рабочего стола и работаете. Приходит обеденное время, вы идёте на обед. Пообедали где-то в кафе и возвращаетесь на работу. Идёте вы на работу, и вдруг из руки сигнал о том, что то, что там, в руке, обычно есть, так вот сейчас этого нет. И за какую-то половину секунды вы успеваете принять этот сигнал, успеваете испугаться, но тут же вспоминаете, где вы оставили портфель и даже как вы его туда ставили… и вы успеваете тут же успокоиться. Но при этом вы всё почувствовали. Почувствовали сильно, остро и глубоко.
А выглядело со стороны это так: вы шли спокойненько с обеда на работу, вдруг вздрогнули, лицо исказилось гримасой испуга… и вы пошли дальше, так же спокойно, как шли. Но всё почувствовали! А может быть иначе и гораздо сложнее. Вы пришли на работу, поработали до обеда, сходили пообедали, вернулись на работу, ближе к концу рабочего дня вспомнили, что сегодня пятница и вечер можно провести с друзьями. Обзвонили друзей, сказали: «Ребята, сегодня пятница, давайте вечером соберёмся, погода отличная, тут неподалёку новое модное место открылось, давайте сходим туда, выпьем нормально, а то с Нового года не виделись». Обзвонили человек десять, согласились прийти семеро, в итоге пришли пятеро. Но перед тем как встретиться, вы ещё подольше задержались на работе, доделали кое-какие дела, чтобы выпить совсем с лёгким сердцем. Ну и наконец, уже довольно поздно, вы идёте в то самое модное место, а там мест нет. Потому что место очень модное, да к тому же пятница, вечер, хорошая погода. Но это вас не огорчило, вы пошли искать другое место. И хоть мест в округе много, но вы как-то никак не могли определиться. То в каком-то месте играла не такая музыка, то вы посчитали, что слишком респектабельны и взрослы для другого заведения, то заглянули в одно место, которое на вид было очень хорошее место, но почему-то там даже в пятницу вечером практически никого не было, тогда вы посмотрели там цены, поняли тут же, что место слишком взрослое и респектабельное для вас, и пошли дальше. И вот вы идёте по улице и видите, что весь город уже давно веселится и пьёт, а вы чё-то ходите. Заглянули ещё в одно заведение, но там кто-то пьяным голосом уже исполнял что-то страшное в караоке, а вы были не в том состоянии, чтобы такое слушать, и, почти отчаявшись, пошли дальше. И вдруг, почти без всякой надежды, вы наткнулись на какое-то заведение, а там и народу было много, и место было, и лица были какие-то симпатичные, и музыка звучала какая надо. То есть в этом месте было всё так хорошо, да к тому же вы так долго ходили, что вы сразу как начали пить пиво, что не заметили, как стали пить водку. Никто потом не мог вспомнить, кто первым водку заказал. Но переход был чудесен.
Ознакомительная версия.
