Спешу вас уверить, что Андрей вовсе не один из тех, как он иронически выражается, «спидолопоклонников», которые в общественных местах запускают на полную мощность свои «Соколы» и «Спидолы», лишая окружающих вожделенного отдыха.
Нет, Андрей сам конструирует приемники, магнитофоны и все такое прочее. Он-то и подарил мне этот маленький диктофон, который вы, вероятно, приняли за фотоаппарат.
Перед вами истинное чудо. Я сам придумал для него название: «УП-1» — универсальный преобразователь.
Кажется, вы меня не поняли. Вы, видимо, так же мало знакомы с техникой, как и я. По профессии я историк.
Теперь слушайте меня внимательно. Дело в том, что этот аппарат обладает, можно сказать, сверхъестественной силой. При помощи аппарата «УП-1» нелюбезность сменяется любезностью, равнодушие — душевным участием, мелкое бытовое хамство — безукоризненной вежливостью.
Между тем пользование аппаратом «УП-1» не представляет никакой трудности. Решительно никакой!
Смотрите. Вот я беру микрофон и обращаю его в сторону человека, от которого чисто интуитивно ожидаю проявления грубости.
Человек видит в моей руке микрофон и понимает, что это микрофон, и ничто другое. А раз человек понимает, что ему предстоит говорить в микрофон, он быстро смекает, что он должен говорить и чего не должен.
Для того чтобы вы уяснили, о чем идет речь, я позволю себе привести несколько примеров из личной практики.
Как-то я подошел к шоферу такси и спросил, не отвезет ли он меня по такому-то адресу. Я совершенно сознательно выбрал улицу, находящуюся поблизости, примерно в километре от его стоянки. Аппарат «УП-1» при этом находился в чехле вместе с микрофоном. Как я и предполагал, шофер саркастически усмехнулся и заявил: «Всю жизнь мечтал пассажиров от стола к печке возить. Пешком дотопаешь. Не больной».
Спустя две-три минуты, на этот раз уже с микрофоном в руке, я подошел к тому же шоферу и повторил свою просьбу.
Шофер посмотрел на меня, на микрофон, приветливо улыбнулся и, распахнув дверцу, сказал: «Садитесь, пожалуйста. Вообще-то это недалеко. Почти что рядом. Но это не имеет значения. Желание пассажира для нас закон!»
Я сел в машину, благополучно и быстро доехал до места и, расплачиваясь с шофером, сказал: «По счетчику с меня двадцать копеек. Получите тридцать». Шофер протестующе замахал рукой: «Ни в коем случае! Чаевые унижают достоинство человека. Всего хорошего. До свидания. Желаю вам успеха в труде и счастья в личной жизни!»
В галантерейном магазине без микрофона я долго выбирал зубную щетку и услышал из малиновых уст продавщицы короткую, полную экспрессии фразу: «Ой, господи! До чего же вы мне, гражданин, надоели!»
Через пять минут я скромно подошел к той же продавщице, уже держа в руке микрофон. Верный «УП-1» сработал безотказно.
Царевна Несмеяна превратилась в прелестную девушку. Источая улыбки, она достала коробку и с интонацией телевизионного диктора, объявляющего передачу «Спокойной ночи, малыши!», сказала примерно следующее: «Если не возражаете, я лично сама выберу вам зубную щетку. Я думаю, что лучше всего подойдет эта, золотисто-коричневая, под цвет ваших глаз».
Когда я уходил, продавщица сказала мне: «Спасибо за покупку! Приходите к нам почаще!»
Через несколько дней рыжеволосая, грозного вида приемщица в ателье химической чистки произнесла сходную по смыслу фразу в двух разночтениях.
В первом случае, без микрофона, она сказала: «Вы что, глаза дома забыли? Не видите, мы на обед закрываемся?»
Извлеченный из футляра микрофон словно по мановению волшебной палочки преобразил тембр голоса приемщицы. Вместо густого контральто явственно зазвучало меццо-сопрано. Изменился и текст: «Гражданин, вы, наверно, не обратили внимания, уже без пяти час. Наше ателье закрывается на обед. Но раз вы торопитесь, пойдем вам навстречу. Милости просим!»
В учреждении, куда я зашел за справкой, ледяная фраза «Зайдите завтра, Мурзаев уехал в трест, сегодня его не будет» при включении «УП-1» обрела теплый, душевный характер: «Василий Павлович, к сожалению, уехал, но зачем вам лишний раз подниматься на третий этаж? Присядьте, пожалуйста. Справку подпишет другой товарищ».
В кафе «Отдых» рискованный эксперимент заказать в вечерние часы стакан кефира и одну булочку, как я и предполагал, увенчался полным успехом. Сначала официант посмотрел на меня как на личного врага, затем, при виде микрофона, он сменил гнев на милость и любезно посоветовал мне отведать ряженки, после чего, заговорщицки улыбаясь, принес свежайшую булочку с яблочным вареньем.
Во время моего скромного ужина в «Отдыхе» микрофон лежал на столе, и официант неотлучно маячил у меня за спиной, всем своим видом давая понять, что он готов, если потребуется, отдать за меня жизнь.
…Слушая рассказ счастливого владельца «УП-1», я с уважением и с почти детской завистью смотрел на этот диковинный аппарат.
Я молчал, и отдохнувшее сердце мое наполнялось любовью к могучей современной технике, способной творить чудеса, побеждать немыслимые просторы космоса, а также и отдельные недостатки людей, населяющих нашу грешную землю.
1968
В прошлое воскресенье сидим мы с Сашей — с дочкой, завтракаем. Вижу, ест она, чаем обжигается, и все на часы поглядывает.
— Куда торопишься? — спрашиваю.
— Папа, я опаздываю. Электричка в восемь двадцать.
— Далеко ли собралась?
— В Опалиху, на турбазу.
— Компанией или… опять вдвоем?
— Опять вдвоем.
Ответила и молчит. А потом улыбнулась и вдруг заявляет:
— Папа, я счастлива!..
Я пью чай. Делаю вид, что совершенно ничего не знаю. А мне жена с полмесяца назад всю ситуацию обрисовала, под секретом, конечно.
— Чего же ты молчишь, папа? Скажи что-нибудь…
Тогда я свою настольную книгу достаю. Очень интересная книга. Называется она «Умное слово» и содержит в себе разные глубокие мысли и ценные изречения.
Да. Достаю я, значит, эту книгу, открываю, где закладка была, и говорю:
— Русский писатель Лесков, между прочим, так сказал: «Хорошие наблюдатели утверждают, что едва ли в чем-нибудь другом человеческое легкомыслие чаще проглядывает в такой ужасающей мере, как в устройстве супружеских союзов. Говорят, что самые умные люди покупают себе сапоги с гораздо большим вниманием, чем выбирают подругу жизни». Саша в окно глядит, вроде погоду изучает:
— Ты это к чему, папа?
— Не догадываешься?
— Нет.
— Ладно. Хватит. Хватит с отцом в прятки играть. Сейчас у нас с тобой разговора не получится, тебя человек ждет…
— Ждет.
— Надеюсь, ты меня с ним все же познакомишь?
— Обязательно. В свое время.
— Я не тороплюсь, дочка. Пока что меня не столько твой молодой человек интересует, сколько…
— Кто?
— Родители его. Отец, мать. Мне желательно знать, в какой семье парень вырос.
— Это разве главное?
— А ты как думаешь?.. Хорошая семья, она все же больше надежных людей в жизнь выводит.
Саша говорит:
— Обещаю тебе, папа, что ваше знакомство состоится очень скоро. А пока будь здоров, не скучай. Вернусь я поздно.
И убежала.
Остался я один. Сижу, мою чашки, а сам все думаю, думаю и только об одном — как девчонка жить будет, когда из дому уйдет не как сейчас — с утра до ночи, а насовсем…
Сижу я наедине со своими мыслями, радио включил — музыка, но не нежная, располагающая к задумчивости, а какая-то громкая, бодрая, чересчур самостоятельная…
Наверно, из-за этой музыки я и звонок не сразу услышал.
Открываю дверь, гляжу — стоит на пороге пожилой мужчина в очках, и вид у него слегка смущенный.
— Извините, — говорит, — я вас не разбудил?
— Что вы, — говорю, — у меня в любой день недели подъем в семь ноль-ноль.
— Если не ошибаюсь, ваша фамилия Смирнов?
— Да, — говорю, — Смирнов Николай Иванович.
— Очень приятно. А я Крохалев Юрий Павлович.
Поздоровались мы, а он оглянулся и тихо спрашивает:
— Саша, наверно, дома?
— Заходите. Никого нет, мы одни. Даже жена, и та ушла.
Я ему про жену потому сказал, чтобы он себя посвободней чувствовал. Как только я этого человека на пороге своей квартиры увидел, я прямо в ту же секунду понял, что пришел ко мне отец пария, с которым нынче Саша уехала, и ему — отцу — тоже небезразлично, с кем его сын решил связать свою судьбу.
Стоим мы в комнате и улыбаемся.
— Вот мы и встретились, Николай Иванович…
Я говорю:
— Да. Встретились и начнем знакомиться. Прошу вас, садитесь.
— Спасибо. Вы мне разрешите закурить?
— Пожалуйста.
Сел он на диван, закурил и спрашивает:
— Вы не удивлены моим визитом, Николай Иванович?
