забурился бы к Савелию и хорошенько выпил водочки. Возможно, денек после этого полежал, помучился с похмелья – но через сутки он был бы свеж и готов к дальнейшим действиям. Сейчас он как бы продолжал лечение, хотя за таблетками так и не заехал. А надо! И аптека недалеко.
Что же делать? Вздохнув, он достал телефон.
– Сава, ты у себя?
– Ты освободился? – фраза друга звучала двусмысленно, и Артем поморщился. – Двигай в «Эльбрус»!
Они сели в кабинете, и Артем стал с сожалением наблюдать, как стол заполняется разной снедью. На ухо как будто кто-то шептал: «А сейчас принесут водочку. Холодную!» Савелий, похоже, это заметил и не стал умничать:
– Выпьешь? Много не дам – тебе нельзя.
Артем посмотрел на Саву, тяжело вздохнул и опустил голову.
Савелий не соврал – после пятой рюмки он убрал от Артема лишнюю посуду.
– Теперь только морс.
Выслушав Артема и узнав про подписку, Сава тоже загрустил.
– Вот же уроды! А ты сам как думаешь, они знают про Светлану? Могли это спецом сделать?
Артем пожал плечами.
– Если б знать…
– Допустим, знают, – предположил Сава и вылил себе остатки водки. – Что это им дает? Они же не могут быть осведомлены обо всем – когда у нее отпуск, какие отношения с начальством, какой график, в конце концов. Может, она уже увольняется и к тебе переезжает – не станут же они ее еще прослушивать?
– Ну да, – взгляд Артема следил за тем, как водка исчезает внутри друга.
– Даже не думай, – Савелий ухмыльнулся, – не дам. Хочешь, тоже морс буду пить?
– Да пей ты, – махнул рукой Артем, – просто паскудно на душе, веришь?
– Верю, – кивнул Савелий, – но пить не дам. Я, считай, за тебя сейчас перед твоей любимой женщиной отвечаю, хе-хе! Вовик! – гаркнул он в сторону двери. – Замени графин!
Официант оперативно выполнил распоряжение непосредственного руководителя.
– Ладно, чего мучаться, – сказал Артем, вставая, – может она завтра что-то и порешает. Поеду я. Утро вечера мудренее.
– Посиди, – попросил Сава, – не одному же мне тут бухать. Куда тебе торопиться?
Торопиться было некуда, Артем это признал и сел обратно за стол. В итоге домой он попал уже далеко за полночь. Настроение было уже получше. Была ли в том заслуга той небольшой дозы алкоголя или общение с другом так на него подействовало – он не знал, да и вдаваться в тонкости не собирался. И заснул почти сразу, как только его голова коснулась подушки.
Спал он долго. Около полудня его разбудила трель мобильника. Номер был московский и незнакомый.
«Вот и столичные партнеры нарисовались, – подумал он, – сейчас начнут совестить».
Но он ошибся.
– Артем Григорьевич? – раздался в трубке смутно знакомый голос.
– Да, это я. А кто это?
– Это Денисов, помните такого?
Артем сел. Неужели Света смогла договориться?
– Да, да, конечно! Виталий Викторович, если не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь. Извините, я сразу к делу, и у меня к вам не совсем корректный вопрос. А может, глупый, это как посмотреть.
– Без проблем, спрашивайте.
– Светлана Сергеевна у вас?
– Что??? – он похолодел. Где-то внутри поднималось что-то не очень приятное. – Нет, конечно, ведь она бы вам сказала, если бы поехала. А что случилось?
– Я просто не мог вам не позвонить, – после паузы ответил Денисов. – Ее нет на месте, а у нее сегодня дежурство. Такого никогда не было, за все время. Телефон вне зоны доступа. Дома ее тоже нет, а ее мама сказала, что она ушла на работу. Мы не можем ее найти.
Беспомощность.
Именно это слово постоянно приходило на ум Артему.
Он ничего не мог сделать, ничем не мог помочь ни Денисову, ни маме Светланы («Антонина Павловна, кажется?»), ни Дусе. Ни полиции – если та ищет Свету, в чем Артем очень сомневался. Он не мог попросить поехать вместо себя Савелия или Толю Шевчука – это было неправильно! И сам поехать не мог – из-за этой чертовой подписки о невыезде!
Как назло, еще были выходные. Артем часами ходил из угла в угол, смотрел в окно, копался в ноутбуке в поисках новостей, звонил на номер Светланы – время шло медленно, ничего не менялось. И он не представлял, что возможно еще предпринять.
Денисов пообещал, что он и его знакомые приложат все силы, чтобы найти Свету; поднимут все связи, чтобы полиция зашевелилась с первых часов ее исчезновения. Но это Денисов. А что в состоянии сделать он, Артем Горбунов, чтобы найти любимую женщину?
Беспомощность, черт бы ее побрал…
Ночь Артем почти не спал. С утра в воскресенье он позвонил адвокату и спросил совета.
– Артем Григорьевич, – было слышно, как тяжело вздохнул Мотовилов, – не хочу вас расстраивать, но вариантов практически нет. Сами понимаете, что душевные страдания для наших оппонентов не аргумент. Да и времени с момента исчезновения прошло слишком мало, вы же должны это понимать. Может, не все так страшно, как вы рисуете в своем воображении? В конце концов, человек мог попасть в больницу, телефон мог разрядиться…
– Да знаю я! – Артем старался держать себя в руках, чтобы не сорваться и не накричать на адвоката. «В конце концов, кто кому платит деньги?» Но он осознавал, что Мотовилов прав. Что же делать?
– …Вы слышите меня? – адвокат все еще был на связи.
– Да, Андрей Андреевич. Извините.
– Ничего. Так вот. Есть одна идея. Не хочу вас заранее обнадеживать, но постараюсь сделать все, что в моих силах. Тем более – не хочу что-то обсуждать по телефону. Вас ведь интересует конечный результат?
– Безусловно!
– Тогда я это воспринимаю как полное ко мне доверие. А раз так – дождитесь моего звонка, я сразу наберу вас, как только смогу.
Ждать пришлось больше трех часов, которые показались вечностью. Наконец Мотовилов проявился.
– Помните заведение, где мы недавно с вами обедали? Жду вас там, – сказал он и отключился.
Артем приехал через полчаса – быстрее не смог, хотя мчал как бешеный. Мотовилов сидел за тем же столом.
– Закажите чего-нибудь, – попросил он Артема, – чтобы мы тут не сильно бросались в глаза. Мне – только чай. Я только что славно отобедал. Во всех смыслах.
Все время, пока Артем делал заказ, адвокат молчал. Наконец официант удалился.
– Ну, не томите, Андрей Андреевич, – шепотом попросил Артем. – Вы же не чай меня пить сюда позвали.
– Нет, Артем Григорьевич. Временем располагаете?
– Конечно!
– Тогда по порядку. Завтра ближе к обеду вам позвонит Соломин и вызовет к себе. Я поехать с вами не смогу – буду в
