был в бреду, она ко мне пришла,
И подняла меня, и исцелила.
Пастор
И исцелила вас такой ценой!
Желанней смерть.
Гейнрих
Я вам предоставляю
Об этом думать так, как вы хотите.
Что до меня, я новой жизни рад!
И новой жизнью буду ей обязан
Вплоть до того, как смерть ко мне придет.
Пастор
Все кончено. Вы глубоко погрязли
Во зле, и преисподняя у вас,
Как небо, разукрашена: вы крепко
Засели в ней. Мне нечего сказать.
Но помните одно лишь: для колдуний
Еще горят костры теперь, как прежде,
Еретиков, как прежде, ждет огонь.
Vox populi, vox dei! То, что ныне
Вы делаете тайно, как язычник,
От нас не скрыто; поведенье ваше
Повсюду возбуждает отвращенье.
Вас ненавидят. И весьма возможно,
Что возмущенье будет слишком сильно,
Чтоб обуздать его, – тогда народ,
В своей святыне вами оскорбленный,
Толпой ворвется в вашу мастерскую
И беспощадно разгромит ее.
Гейнрих
(После некоторого молчания, спокойно.)
Гм! Знаете: нисколько мне не страшно!
Когда к тому, кто мучим жгучей жаждой,
Я приближаюсь с чашею вина,
И он одним ударом выбивает
Из рук моих и чашу, и вино, —
Пусть терпит жажду, это будет воля
Его и, может быть, его судьба.
Моей вины тут нет. И сам я жаждой
Не мучаюсь, я выпил, как хотел!
Но если кто-нибудь, в самообмане,
Проникнется ко мне слепою злобой,
Тогда как я хотел ему помочь, —
И если тина, яростно вскипевши,
Всей силой тьмы накинется свирепо,
Чтоб загасить огонь моей души, —
Я знаю, что хочу и что могу я.
Я много колокольных форм разбил,
Еще однажды я взметну свой молот,
И колокол, который будет сделан
Искусством низкой черни – из тщеславья,
Из желчи, злобы, из всего дурного, —
Быть может, чтобы глупость пела в нем, —
Тот колокол я мастерским ударом
Разрушу, и исчезнет он, как пыль.
Пастор
Желаю вам успеха. Так. Я кончил.
Исторгнуть травы сорные грехов,
Которые в душе гнездятся вашей,
Никто не может. Да спасет вас Бог!
Еще одно сказать мне остается:
Есть слово, вы не знаете его:
Раскаянье. Без предуведомленья
К тебе придет он, неизбежный день.
В дремотный миг, среди твоих созданий,
Тебя пронзит стрела, под сердцем, тут:
Ты жить не будешь, умирать не будешь,
И проклянешь ты все, себя, и Бога,
И мир, и труд, и все, о чем ты грезил! —
Тогда… тогда подумай обо мне.
Гейнрих
Когда бы я хотел себе представить
Видения, внушающие ужас,
Я это лучше вас сумел бы сделать.
Тому, что вы сказали, не бывать.
От стрел таких я огражден отлично.
Пусть прожужжит стрела – она меня
Задеть не может, так же, как не властен
Тот колокол, вы знаете, тот старый,
Что бездны захотел и вниз упал,
И в озере покоится глубоко,
Вновь зазвучать.
Пастор
Он зазвучит для вас!
Конец третьего действия
Внутренняя часть плавильни, как в третьем действии. В скалистой стене направо пробита дверь, ведущая в горную пещеру. Слева – открытая кузня с раздувальными мехами и дымовой трубой; в кузне горит огонь. Недалеко от очага наковальня.
Гейнрих держит щипцами на наковальне кусок раскаленного железа. Около него шесть маленьких гномов, одетых рудокопами. Первый гном, вместе с Гейнрихом, держит щипцы. Второй гном ударяет большим кузнечным молотом по раскаленному железу. Третий гном раздувает огонь мехами. Четвертый гном с напряженным вниманием, неподвижный, смотрит на работу. Пятый гном стоит в ожидании: в руках у него палица, и он, по-видимому, готов нанести удар. Шестой гном сидит на небольшом возвышенном троне, с блестящей короной на голове. Выкованные куски и отлитые части разных работ архитектурного и изобразительного характера лежат кругом.
Гейнрих
Бей, бей, пока рука не онемеет!
Не трогает меня твое визжанье,
Бездельник. Если только ты пропустишь
Один удар в положенном числе,
Я бороду сожгу тебе на кузне.
Второй гном бросает молот.
Гейнрих
Я так и думал! Погоди, любезный!
Раз я грожу, так это не на шутку!
Гейнрих держит карлика над огнем; тот барахтается и кричит. Гном, раздувающий мехи, работает с большим усердием.
Первый гном
Я больше не могу! Рука застыла!
Гейнрих
Иду.
Ну что, теперь явилась сила?
Второй гном с радостным усердием кивает, схватывает молот и бьет им изо всех сил.
Гейнрих
Во имя лебедя и петуха!
Я должен вас держать в порядке строгом.
(Снова схватывает щипцы.)
Когда б на вас вниманье обращать,
Ни разу ни один кузнец не мог бы
Железо закруглить. Такой, как вы,
Ударит раз и думает, что будет.
А уж о том и речи быть не может,
Чтобы иметь доверие к работе,
К той тысяче различных мелочей,
Которые нужны для созиданья
Чего-нибудь достойного. Бей, бей!
Легко согнуть горячее железо,
Холодное не гнется. Что ты там?
Первый гном
(Полный рвения, пытается придать руками определенную форму раскаленному железу.)
Руками я придам железу форму.
Гейнрих
Безумный ты, отважный мой товарищ!
Ты хочешь руки в пепел превратить?
Ты, отпрыск Веланда! Как без тебя я
Высокое смогу воздвигнуть зданье,
Которое хочу поставить так,
Чтоб на своем упорном основанье
Оно взнесло в пустынно-вольный воздух,
В соседство с солнцем,
свой лучистый шпиль.
Первый гном
Удачна форма и рука цела,
Она немного только омертвела.
Гейнрих
Скорее к водоему! Никельман
Тебе зеленых водорослей стебли
К руке приложит, и она пройдет.
Ну, отдохни, лентяй! Теперь ты можешь
Вкусить покой заслуженный. А я
Взгляну на то, что создано сегодня,
И радостью художника упьюсь.
(Берет только что выкованное железо, садится и смотрит на него.)
Отлито превосходно! Добрый гений
Наш новый труд успехом увенчал.
Да, я доволен, кажется, по праву:
Из беспорядка – форма родилась,
Из хаоса – сокровище возникло,
В котором мы как раз теперь нуждались.
Протянем вверх его, протянем вниз
И завершим роскошное созданье.
Что, демон, ты нашептываешь мне?
Четвертый гном взбирается на стул и что-то шепчет на ухо Гейнриху.
Оставь меня в покое, дух лукавый!
Не то в один клубок тебя скручу я,
Свяжу с ногами руки, рот забью…
Что в этой части с целым несогласно?
Что здесь тебе не нравится? Ответь же,
Раз говорят с тобой! Я никогда
