течет! Иди переоденься!
С т е п а н А н д р е е в и ч. Да? Сейчас… (Всхлипывает.)
Б а с а р г и н. Ты что?
С т е п а н А н д р е е в и ч. Случайно… Ты так сказал, по-доброму… Мы же тебя любим, Егор! Ты же для нас знаешь кто?! (Уже не сдерживаясь, плачет.) Мы из гордости не хотели… из разного другого… А вот спроси Лукова, как мы читали твои книги, как спорили…
Л у к о в. Да, правда… мы вот церковь задумали восстановить. Своими руками. И музей там, хоть небольшой…
С т е п а н А н д р е е в и ч (шумно высморкался). И впрямь надо переодеться… (Уходит.)
Л у к о в. Егор Андреевич, мне очень стыдно… Вы же видите, что я за Полиной Сергеевной убиваюсь?
Б а с а р г и н. Не убейтесь только.
Л у к о в. Я понимаю. Достоин осмеяния. Не по Сеньке шапка…
Б а с а р г и н. А зачем тебе это надо?
Л у к о в. Наваждение! Сон какой-то! Нет! Наоборот. Спал, спал, да проснулся! Будто поманила она меня…
Б а с а р г и н. А зачем же ты мне рассказываешь?
Л у к о в. Не хотел… А натура глупая… Вот Степан Андреевич заплакал, и я чуть с ним… только я с вами во многом не согласен.
Б а с а р г и н. В чем же это?
Л у к о в. Вот вы историей занимаетесь, а у меня истории нет! Моей истории нету! Слова разные есть.
Б а с а р г и н. Что-то я тебя не понял!
Л у к о в. А чего тут понимать. Нету полной и правдивой истории нашего государства. Вы ее спрятали. Кто прав? Кто виноват? Культ? Почему? Кто участвовал, кто жертва, кто враги. Почему культ? Почему снимают Хрущева? Мы должны все знать! А нынче какая-то игра втемную. Где-то кто-то решает, а мы вроде бараны!
Б а с а р г и н. Интересно… С такими мыслями работать в школе…
Л у к о в. А только с такими и можно! С другими нельзя! Зачем мы не даем правды во всем объеме? Кого мы боимся? Своего народа? Ну ладно, я человек маленький, а вы-то! Вам Звезду дали за молчание, да?
Б а с а р г и н. Ты думаешь, что говоришь, шут гороховый!
Л у к о в. И верно, шут! (Кричит.) Только я не боюсь, мне лично… Я вашего брата уважаю… И мне так за него горько… И то, что он заплакал! Это вы его довели!
Б а с а р г и н. Ты смотри! Бунт маленького человека?
Возвращается С т е п а н А н д р е е в и ч.
С т е п а н А н д р е е в и ч. Может, хватить по маленькой? В такую погоду… Хватим, а?
Б а с а р г и н. Ты не слышал, что тут мне наговорил твой Луков? Наших историков обвинил в замалчивании фактов!
Л у к о в. Совершенно верно! И вас лично!
С т е п а н А н д р е е в и ч. Грудь-то не выставляй колесом. Еще ведь не на суде, а дома. Тут, Егор, дело не простое, но требующее пересмотра историков на современную часть нашей жизни. Не хватает чего-то.
Б а с а р г и н. Мне хватает!
С т е п а н А н д р е е в и ч. Ты не горячись! Мы ведь не пешки! И мы, представь себе, читаем, сравниваем. А ты, Петька, вечно все перевернешь! Зачем тебе сегодня понадобился этот разговор?!
Л у к о в. Больше не буду.
Б а с а р г и н. Глупый вы, Луков, человек. Все у вас как-то навыворот. И много, очень много шутовского! Снимите колпак, нехорошо в колпаке. Это первое. Второе. Быть историком — значит жить, сообразуясь с жизнью сегодняшней, с политикой государства.
С т е п а н А н д р е е в и ч. Да ладно тебе, Егор! Несешь околесицу! Вместо истории одни героические поступки. Мы так далеко не уедем! Мы так никакого коммунизма не построим! Надо точно знать — в чем наши ошибки. Ну ладно… Не умеем мы говорить.
Б а с а р г и н. Говорить вы умеете. И не больше!
Входит В е р а. В плаще, косынке и в мужских кирзовых сапогах.
В е р а. Не помешала?
С т е п а н А н д р е е в и ч. Вот еще наказание…
В е р а. Да, да! Учите этого дурака! Учите! Вы его до тюрьмы доучите! А вам, Егор Андреевич, скажу. Он к вашей жене бегает!
Б а с а р г и н. Зачем?
В е р а. Так, значит, надеется, раз бегает. И вы, Степан Андреевич, разлагатель, вы! Самому не пришлось по-людски пожить, так вы теперь всем мстите! Жена от хорошего мужа не убежит! Зачем ей от хорошего? Вот, Егор Андреевич, вы ученый, вы скажите своему брату, пусть он не влияет на Петьку! Петя, он навроде дурачка. Что ему скажут, в то он и верит.
Л у к о в. Зачем ты эти сапоги надела?
В е р а. А чего? Свободнее в них.
Л у к о в. Ты погляди, на кого похожа…
В е р а. Ой, завыламывался! Чего это ты раньше не выламывался?
Л у к о в. Сравнивать не с кем было.
С т е п а н А н д р е е в и ч. Верка, за что ты мужика казнишь? Как ты ведешь себя?
В е р а. Как хочу, так и веду.
С т е п а н А н д р е е в и ч. Ты же учитель!
В е р а. А ты ветеринар! Вот и смотри коровам в задницу!
Л у к о в. Пошла отсюда!
Б а с а р г и н. Степан, давай выйдем, пусть они разберутся.
Басаргин и Степан Андреевич уходят.
Л у к о в. Чего ты меня позоришь?
В е р а. Зачем ты с ними связался? Они завтра сядут и уедут. Да! А ты со мной останешься.
Л у к о в. Да ты что, купила меня? Почему ты мной распоряжаешься?
В е р а. Да потому, что ты сам дурачок! Хороший мой дурачок!
Л у к о в. Не смей… Постылая ты мне… постылая! Неряха! Грязнуля! Идиотка! И это еще не все… но не буду… пока! Иди домой!
В е р а. На-ка вот, выкуси!
Л у к о в. Я знаю, ты детей бьешь… Не любишь их. Я-то хоть люблю…
Входят Х о м у т о в, Д а ш а и П о л и н а.
Х о м у т о в. Здорово, просветители! Что, опять поругались?
В е р а. Не опять, а снова.
Х о м у т о в. В тонкостях не разбираюсь. Поругались? Вы как щенята.
Д а ш а. Это
