Агустин Морето - Живой портрет

А можно ли мне тенью
Идти за вами и узнать,
Куда мое уходит солнце?

Пусть вы узнаете, сеньор,
Где я живу, — что даст вам это?
Но поступайте, как хотите.

А я за чем пущусь в погоню?

За чем?

За этой красотой.

Попробуй. Только не догонишь.

Такон, я ухожу за ними.

С ума сошел! О, силы неба!
Где только женщина вмешалась,
Там пропадешь наверняка.

Не упускай меня из виду.

Сеньоры! С этим человеком
Мученье! Да в сравненье с ним
Герои рыцарских романов
Пустяк. Куда им до него!
Описан ли подобный случай
В ученых книгах, в разных этих
Сказуемых и подлежащих?
Ушел. А это что же? Небо!
Опять тот самый чудодей,
Который выкроить задумал
Из нас неведомого Лопе,
Идет ко мне, а с ним — не то что
Старик, а человек в летах.
А звать его дон Педро? Ладно!
Мне что? Дон Педро так дон Педро!

Я только что его оставил
На этом месте.

Я не брежу?
И это правда: Лопе жив?

Вот и слуга.

Готов потешить…

Мой друг, так вы слуга у Лопе?

Вот странное обозначенье!
У Лопе?.. У какого Лопе?
Или похож я по манерам
И виду на слугу поэта?

Вы поняли меня?

Конечно.

Зачем же сразу не ответить?

Затем, что я служу, сеньор,
Другому Лопе. Не поэту
Лопе де Вега, а другому
Сеньору. Истый кавальеро.
Его фамилия Лухан.

Так обними меня скорее,
Мой друг! Хозяин твой — мой сын.

Как, что я слышу? Значит, это —
Дон Педро де Лухан?

Да, друг мой.

Сто раз целую ваши ноги.

Но где ж дон Лопе? Он ушел?

Он будет здесь через мгновенье.
Так вы его отец?

Ну, да.

Представьте: верю и не верю.

В сомненье ты?

Его отец?

Что, разве не похож?

Две капли
Воды. Он, значит, весь в отца.

Кому же и судить об этом,
Как не отцу?

Еще вернее,
Когда об этом судит мать.

Но почему же милый сын мой
Не написал о том, что едет?
И это после стольких лет
Молчания?

Что тут ответить?

И оказавшись тут, в Мадриде,
Как мог не броситься он сразу
В отцовский дом?

В отцовский дом?
А это потому…

Осекся!
Да просветит меня господь!
Пропала с голоду смекалка.

Так вы не знаете, что было?

Я? Нет.

А! Вот и вдохновенье!

То, что встречаете вы сына, —
Ведь это чудо, милость неба.
Ваш бедный сын забыл отца,
Забыл родных, забыл знакомых,
Забыл себя. Когда б не я,
Он и домой бы не приехал.

Но почему?

Вот скоро год,
Как поступил я в услуженье.
Ведь я и выходил его,
Когда он заболел в Гаване.

А что с ним было?

Страшный случай.
Вот слушайте. Одним из следствий
Гнилой горячки был столбняк,
А это вызвало явленья
Той мании — она известна
По сочинениям Галена[2], —
Когда больной теряет волю,
И ум, и память. От болезни
И он все это потерял.
Но так как денег было много,
Он побывал на Филиппинах,
Хоть он об этом и не помнит,
И там дела большие делал:
Он тысяч тридцать там зашиб,
И там у них еще такого
Не появлялось кавальеро
Блестящего, и далеко
Молва о нем распространилась.
Так вот, с такими-то деньгами
Он мог лечиться. Мы призвали
Шесть докторов к его постели.
Придворных!..

Что ты говоришь?
Придворных докторов?

Конечно.
Как будто нет и там двора!

Ну, продолжай.

Он встал с постели,
И с помощью науки скоро
К нему вернулось разуменье,
А память так и не вернулась.
Пришлось учить его, как в детстве,
И чтенью и письму — ну, вплоть
До «Отче наш». Хотите верьте,
Хотите нет, но он забыл,
Кто он такой. Из всех знакомых
Он не узнал ни одного.
Тут вышло вот что: у него
До мозга не доходят соки,
А из-за этого пропала
Потенция.

Храни нас, небо!

О, нет, не то! Не беспокойтесь:
Он женится великолепно,
И, безо всякого сомненья,
Вы будете счастливым дедом.
Так вот, когда я разузнал,
Что Лопе он, сын дона Педро
Лухана, родом из Мадрида,
Я убедил его приехать
Сюда. Расспрашивая всех
Про вас, сеньор, я из Севильи
В Мадрид явился. Мне сказали
Прохожие, что вы живете
На этой улице. И вот я
Забрел сюда. А сам дон Лопе
С таким же правом мог поехать
В Марокко, если бы ее я.

И он не помнит совершенно,
Кто он?

Ведь до чего доходит:
Когда он должен подписаться,
Он переспрашивает, бедный,
Как звать его.