Алексей. Это… кто… звонил?
Ольга. Этот… гарант.
Алексей. «Монолит-Гарант»?
Ольга. Он.
Алексей. И что?..
Ольга. Деньги требует.
Пауза.
Алексей. А у нас что-то не сходится.
Ольга. Не сходится… Хорошая у нас была квартира.
Алексей. Почему… была?
Ольга. Согласно договору.
Алексей. Погоди, погоди, надо подумать.
Ольга. Ну ты думай. А я пошла.
Алексей. Куда?
Ольга. Не бойся, пока ещё не на панель. К дяде. Он сказал, что там есть пара-тройка интересных вещей.
Алексей. Нет! Это он несерьёзно.
Ольга. В долг буду просить.
Алексей. Не даст.
Пауза.
Ольга. Слушай, Пчёлкин, а может, зря это всё?
Алексей. Что?
Ольга. Ну, капитализм. Тогда, в детстве, так хорошо было…
Алексей. Лимонад был вкуснее…
Ольга. Что?
Алексей. Лимонад. Помнишь, был такой — «Буратино»…
Ольга. Не помню. Родители рассказывали, что ни свою квартиру совсем даром получили.
Алексей. Так уж и даром. Всю жизнь горбатились за копейку. Читай политэкономию.
Ольга. Карла Маркса?
Алексей. Да хоть бы и Карла Маркса.
Ольга в задумчивости берёт со стола бутылку, наливает в стакан, выпивает.
Ольга (смотрит на бутылку). Что это?
Алексей. Где?
Ольга. Что это я сейчас выпила?
Алексей. Это?.. Это, наверное, со вчера осталось.
Ольга. Господи боже мой!..
Алексей. Ничего, это сухое вино.
Ольга. Наверное, умный человек был. За справедливость.
Алексей. Кто?
Ольга. Этот, Карл Маркс.
Алексей. О-о… Тебе хватит.
Ольга встаёт. Постепенно, с началом её реплик, свет гаснет, а сама она высвечивается красным.
Ольга. Мир хижинам, война дворцам! Грабь награбленное!! Да здравствует — социальная — справедливость!!!
«Марсельезой» вступает фонограмма «All You Need Is Love» БИТЛЗ.
ПЕРВАЯ СЦЕНА
Антикварная лавка Цукермана.
Хозяин за прилавком, стирает пыль с выставленных на полках предметов.
Отступив на шаг, с уважением взирает на бронзовый бюст Карла Маркса, затем аккуратно протирает ему все неровности.
За стойкой служебное помещение, невидимое из зала.
Оттуда доносится супруги Давида Семёновича — Розы Моисеевны.
Роза Моисеевна. Додик, откуда ты приволок в лавку это чучело?
Цукерман. Роза, это не чучело, это чистейшей бронзы основоположник. Я нашёл его в скупке цветного металла; он лежал гордый, словно сфинкс, на куче обломков.
Роза Моисеевна (вздыхает). Основоположник… Это, Додик, ты правильно его обозвал. Наложил он всем довольно-таки прилично. Это правда, что он был еврей?
Цукерман. Это правда.
Роза Моисеевна. Не говори никому.
Цукерман заканчивает наводить чистоту, облокачивается о стойку, смотрит на телефон, нервно постукивает по нему пальцами.
Роза Моисеевна. Тебе налить кофэ с сахаром или со сливками?
Цукерман. Я совсем ничего не хочу, Розочка.
Роза Моисеевна. Тебя до такой степени волнует этот Бенвенуто?
Цукерман. Розочка, меня это не волнует, меня это буквально трясёт. Ведь она, в конце концов, может занять у кого-нибудь денег или пойти совсем в другую лавку…
Роза Моисеевна. Не говори глупостей. После того, что стряслось сегодня на бирже, родной сын не даст родному отцу на лекарства. Поверь, все буквально вцепились в свои доллары и оцепенели.
Цукерман. Но ведь она может пересыпать свою бижутерию в полиэтиленовый пакет и прийти ко мне с полиэтиленовым пакетом. Роза! Мне совсем не нужен полиэтиленовый пакет!..
Роза Моисеевна. Прекрати истерику, будь мужчиной.
Из-за растворённой в подсобку двери появляется её рука с чашкой.
Роза Моисеевна. Я положила тебе три ложечки, сахар успокаивает нервы.
Цукерман берёт чашку, пьёт.
Роза Моисеевна. Скажи мне лучше, что ты будешь делать, когда она придёт обратно и нахально потребует назад свою вещь?
Поперхнувшись, Цукерман кашляет.
Цукерман. Роза! Зачем ты говоришь мне такое!
Роза Моисеевна. Затем, что иной раз тайное становится явным ещё здесь, при жизни! Если ты вовремя не опомнишься и не возьмёшь себя в руки, этот Бенвенуто отольётся тебе кровавыми слезами.
Цукерман. Но я никого не хочу обманывать! Разве я виноват, что у меня нет таких денег! Этот предмет стоит по каталогу сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов!
Роза Моисеевна. Так не разевай пасть на то, что всё равно не пролезет!
Цукерман. Но она хочет всего каких-нибудь две-три тысячи.
Роза Моисеевна. Почему?
Цукерман. Я звонил её кредиторам.
Роза Моисеевна. Шпион!
Цукерман. В конце концов, если она вернётся назад за шкатулкой, она её получит.
Роза Моисеевна. И что ты собираешься ей всучить?
Цукерман достаёт из-за прилавка и протягивает за дверь шкатулку, точно такую же, как у Ольги Пчёлкиной.
Пауза.
Роза Моисеевна. Да, это очень может быть. Это копия?
Цукерман. Нет, не копия. Просто похоже. Почисти, поработай с ней.
Роза Моисеевна. Это очень, очень может быть. Но как сумеешь продать оригинал, висельник? Ты же сам не попрёшься с ней в Англию на аукцион?
Цукерман. Нет, для такого дела нужно хорошо знать всю эту кухню. И непременно, непременно действовать через подставное лицо.
Роза Моисеевна. А это подставное лицо, как я всё-таки надеюсь, облапошит тебя или, в случае малейшей опасности, сдаст со всеми потрохами.
Звонит телефон, Цукерман кидается к трубке. Но сдерживается и, отвернувшись, мучительно выдерживает два звонка.
Цукерман (беспечно). Алло. Да, конечно, Оленька, я рад вас слышать. Нет, нет, что вы, почти не отвлекаете. Какое дело! Я не хочу встречаться с вами по делу! Ну хорошо, хорошо, если обещал, значит жду.
Цукерман вешает трубку, вытирает лоб платком.
Роза Моисеевна. Хищный зверь.
Цукерман (в сильном волнении). Роза, она сейчас приедет…
Роза Моисеевна. Додик, держи себя в руках.
ВТОРАЯ СЦЕНА
Звенит дверной колокольчик, Ольга с испуганным видом заходит в лавку.
Цукерман (выходит навстречу из-за прилавка). Оленька! Вы хорошеете буквально с каждым часом!
Целует Ольге руку, та смущённо отдёргивает.
Ольга (потупившись). Давид Семёнович, вы помните наш вчерашний разговор?
Цукерман. Разумеется, Оленька, конечно. Так нельзя ставить Шекспира. Я не ретроград, вы знаете, но это уже чересчур…
Ольга. Нет!
Цукерман. А! Понимаю! О вашем умопомрачительном салате из крабов. Вы обещали, обещали написать рецепт!
Ольга. Нет же! Салат из магазина… не в этом дело.
Цукерман. Из магазина!.. Не верю, вы меня разыгрываете. А из ваших рук всё равно вкуснее!
Роза Моисеевна. Зверь, хищный зверь!
На всём протяжении пьесы голос Розы Моисеевны слышат только зрители, её супруг и призрак Карла Маркса.
Ольга (достаёт из сумочки шкатулку, протягивает). Вот… Я хочу продать. То, что вам понравится, или всё сразу. Мне срочно, очень срочно нужны деньги.
Цукерман. Оленька, дорогая, кому они не нужны срочно? (Берёт шкатулку.) Покажите мне человека, которому они нужны так, вообще, когда-нибудь… Философ Диоген жил в бочке и он утверждал, что деньги ему совсем не нужны. И знаете, я в это верю. Потому что Диогена придумали весёлые, умные, а, самое главное, очень зажиточные люди — иначе и быть не может! А вот этот товарищ (указывает на бюст Маркса) был реалистом, и он отлично понимал, что миром правят деньги и одни только деньги. Вы знаете, как называется его главная книга? Она называется «Капитал». И я думаю, что многое, очень многое в ней написано правильно, хотя, по правде говоря, я не имел удовольствия её читать.
Роза Моисеевна. Додик, перестань нести ахинею. Девочка пришла к тебе не за этим. Отдай ей деньги, и пусть она отнесёт их в свою жульническую контору.
