«Сколько лет, сколько лет…»
Сколько лет, сколько лет —
Всё одно и то же:
Денег нет, женщин нет,
Да и быть не может.
Сколько лет воровал,
Столько лет старался, —
Мне б скопить капитал —
Ну а я спивался.
Ни кола ни двора
И ни рожи с кожей,
И друзей — ни хера,
Да и быть не может.
Только — водка на троих,
Только — пика с червой, —
Комом — все блины мои,
А не только первый.
<1962>
Правда ведь, обидно — если завязал,
А товарищ продал, падла, и за все сказал:
За давнишнее, за драку — все сказал Сашок, —
Двое в синем, двое в штатском, черный воронок…
До свиданья, Таня, а может быть — прощай!
До свиданья, Таня, если можешь — не серчай!
Но все-таки обидно, чтоб за просто так
Выкинуть из жизни напрочь цельный четвертак!
На суде судья сказал: «Двадцать пять! До встречи!»
Раньше б горло я порвал за такие речи!
А теперь — терплю обиду, не показываю виду, —
Если встречу я Сашка — ох как изувечу!
До свиданья, Таня, а может быть — прощай!
До свиданья, Таня, если можешь — не серчай!
Но все-таки обидно, чтоб за просто так
Выкинуть из жизни напрочь цельный четвертак!
<1962>
ЗЭКА ВАСИЛЬЕВ И ПЕТРОВ ЗЭКА
Сгорели мы по недоразумению —
Он за растрату сел, а я — за Ксению, —
У нас любовь была, но мы рассталися:
Она кричала и сопротивлялася.
На нас двоих нагрянула ЧК,
И вот теперь мы оба с ним зэка —
Зэка Васильев и Петров зэка.
А в лагерях — не жизнь, а темень-тьмущая:
Кругом майданщики, кругом домушники,
Крутом ужасное к нам отношение
И очень странные поползновения.
Ну а начальству наплевать — за что и как, —
Мы для начальства — те же самые зэка —
Зэка Васильев и Петров зэка.
И вот решили мы — бежать нам хочется,
Не то все это очень плохо кончится:
Нас каждый день мордуют уголовники,
И главный врач зовет к себе в любовники.
И вот — в бега решили мы, ну а пока
Мы оставалися всё теми же зэка —
Зэка Васильев и Петров зэка.
Четыре года мы побег готовили —
Харчей три тонны мы наэкономили,
И нам с собою даже дал половничек
Один ужасно милый уголовничек.
И вот ушли мы с ним в руке рука, —
Рукоплескали нашей дерзости зэка —
Зэка Петрову, Васильеву зэка.
И вот — по тундре мы, как сиротиночки, —
Не по дороге всё, а по тропиночке.
Куда мы шли — в Москву или в Монголию, —
Он знать не знал, паскуда, я — тем более.
Я доказал ему, что запад — где закат,
Но было поздно: нас зацапала ЧК —
Зэка Петрова, Васильева зэка.
Потом — приказ про нашего полковника:
Что он поймал двух крупных уголовников, —
Ему за нас — и деньги, и два ордена,
А он от радости все бил по морде нас.
Нам после этого прибавили срокá,
И вот теперь мы — те же самые зэка —
Зэка Васильев и Петров зэка.
1962
Кучера из МУРа укатали Сивку,
Закатали Сивку в Нарьян-Мар, —
Значит, не погладили Сивку по загривку,
Значит, дали полностью «гонорар».
На дворе вечерит, —
Ну а Сивка чифирит.
Ночи по полгода за полярным кругом,
И, конечно, Сивка — лошадь — заскучал, —
Обзавелся Сивка Буркой — закадычным другом,
С ним он ночи длинные коротал.
На дворе вечерит, —
Сивка с Буркой чифирит.
Сивка — на работу, — до седьмого поту,
За обоих вкалывал — конь конем.
И тогда у Бурки появился кто-то
Занял место Сивкино за столом.
На дворе вечерит, —
Бурка с кем-то чифирит.
Лошади, известно, — всё как человеки:
Сивка долго думал, думал и решал, —
И однажды Бурка с «кем-то» вдруг исчез навеки —
Ну а Сивка в каторги захромал.
На дворе вечерит, —
Сивка в каторге горит…
1963
«Эй, шофер, вези — Бутырский хутор…»
— Эй, шофер, вези — Бутырский хутор,
Где тюрьма, — да поскорее мчи!
— Ты, товарищ, опоздал,
ты на два года перепутал —
Разбирают уж тюрьму на кирпичи.
— Очень жаль, а я сегодня спозаранку
По родным решил проехаться местам…
Ну да ладно, что ж, шофер,
тогда вези меня в «Таганку», —
Погляжу, ведь я бывал и там.
— Разломали старую «Таганку» —
Подчистую, всю, ко всем чертям!
— Что ж, шофер, давай назад,
крути-верти свою баранку, —
Так ни с чем поедем по домам.
Или нет, шофер, давай закурим,
Или лучше — выпьем поскорей!
Пьем за то, чтоб не осталось
по России больше тюрем,
Чтоб не стало по России лагерей!
<1963>
«За меня невеста отрыдает честно…»
За меня невеста отрыдает честно,
За меня ребята отдадут долги,
За меня другие отпоют все песни,
И, быть может, выпьют за меня враги.
Не дают мне больше интересных книжек,
И моя гитара — без струны.
И нельзя мне выше, и нельзя мне ниже,
И нельзя мне солнца, и нельзя луны.
Мне нельзя на волю — не имею права, —
Можно лишь — от двери до стены.
Мне нельзя налево, мне нельзя направо —
Можно только неба кусок, можно только сны.
Сны — про то, как выйду, как замок мой снимут,
Как мою гитару отдадут,
Кто меня там встретит, как меня обнимут
И какие песни мне споют.
1963
Это был воскресный день — и я не лазил по карманам:
В воскресенье — отдыхать, — вот мой девиз.
Вдруг — свисток, меня хватают, обзывают хулиганом,
А один узнал — кричит: «Рецидивист!»
«Брось, товарищ, не ершись,
Моя фамилия — Сергеев, —
Ну а кто рецидивист —
Ведь я ж понятья не имею».
Это был воскресный день, но мусора не отдыхают:
У них тоже — план давай, хоть удавись, —
Ну а если перевыполнят, так их там награждают —
На вес золота там вор-рецидивист.
С уваженьем мне: «Садись! —
Угощают „Беломором“. —
Значит, ты — рецидивист?
Распишись под протоколом!»
Это был воскресный день, светило солнце как бездельник,
И все люди — кто с друзьями, кто с семьей, —
Ну а я сидел скучал как в самый гнусный понедельник:
Мне майор попался очень деловой.
«Сколько раз судились вы?»
«Плохо я считать умею!»
«Но все же вы — рецидивист?»
«Да нет, товарищ, я — Сергеев».
Это был воскресный день — а я потел, я лез из кожи, —
Но майор был в математике горазд:
Он чегой-то там сложил, потом умножил, подытожил —
И сказал, что я судился десять раз.
Подал мне начальник лист —
Расписался как умею —
Написал: «Рецидивист
По фамилии Сергеев».
Это был воскресный день, я был усталым и побитым, —
Но одно я знаю, одному я рад:
В семилетний план поимки хулиганов и бандитов
Я ведь тоже внес свой очень скромный вклад!
1963
«Пока вы здесь в ванночке с кафелем…»
Пока вы здесь в ванночке с кафелем
Моетесь, нежитесь, греетесь, —
В холоде сам себе скальпелем
Он вырезает аппендикс.
Он слышит движение каждое
И видит, как прыгает сердце, —
Ой, жаль, не придется вам, граждане,
В зеркало так посмотреться!
До цели всё ближе и ближе, —
Хоть боль бы утихла для виду!..
Ой, легче отрезать по грыже
Всем, кто покорял Антарктиду!
Вы водочку здесь буздыряете
Большими-большими глотками,
А он себя шьет — понимаете? —
Большими-большими стежками.
Герой он! Теперь же смекайте-ка:
Нигде не умеют так больше, —
Чего нам Антарктика с Арктикой,
Чего нам Албания с Польшей!
<1963>
Я ЖЕНЩИН НЕ БИЛ ДО СЕМНАДЦАТИ ЛЕТ
