Ромул. Ну, хорошо. Давай верить.
Молчание. Все благоговейно застыли.
3енон. Ты веришь? (Усомнившись.)
Ромул. Неколебимо.
3енон. В наше великое прошлое?
Ромул. В наше великое прошлое.
3енон. В наше историческое предназначение?
Ромул. В наше историческое предназначение.
3енон. А ты, императрица Юлия?
Юлия. Я всегда в это верила.
Зенон успокоился.
Зенон. Прекрасное чувство, не правда ли? Сразу повеяло чем-то положительным. Давно бы так!
Все трое сидят с благоговейным видом.
Ромул. Ну, а теперь?
3енон. Что ты хочешь этим сказать?
Ромул. Вот, мы верим.
Зенон. Это самое главное.
Ромул. Что же дальше?
3енон. Это не важно.
Ромул. Но раз у нас такие взгляды, надо что-то делать.
3енон. Все сделается само собой. Надо только найти какую-нибудь идею, чтоб противопоставить ее лозунгу германцев «За свободу и крепостное право». Я предлагаю: «За бога и рабство!»
Ромул. Не знаю, на нашей ли стороне бог, сведения об этом довольно противоречивы.
3енон. За справедливость, против произвола!
Ромул. Тоже не годится. Я, скорей, за практичный реальный лозунг. Ну, например, «За куроводство и сельское хозяйство!»
Юлия. Ромул!
Слева вбегает Марес. Он вне себя.
Марес. Германцы двинулись на Рим!
Зенон и Юлия в ужасе вскакивают.
3енон. Когда отходит ближайший корабль на Александрию?
Ромул. Завтра в половине девятого. А зачем тебе туда?
3енон. Попрошу убежища у императора Эфиопии. Я намерен продолжать оттуда непримиримую борьбу с германизмом, хотя иногда мне кажется, что лучше попасть в руки германцев, чем в руки моих камергеров.
Императрица понемногу успокаивается.
Юлия. Ромул, германцы двинулись на Рим, а ты все еще завтракаешь.
Его величество торжественно поднимается.
Ромул. Это привилегия политиков. Марес, я произвожу тебя в рейхсмаршалы.
Марес. О государь, я спасу Рим. (Падает на колени и взмахивает мечом.)
Ромул. Только этого мне недоставало. (Опять садится.)
Марес. Единственная надежда на спасение — тотальная мобилизация. (Решительно встает.)
Ромул. Это что за слово?
Марес. Я его только что придумал. Тотальной мобилизацией называется сосредоточение всех сил народа на достижении военных целей.
Ромул. Мне это не нравится даже чисто стилистически.
Марес. Тотальная мобилизация должна охватить все области империи, которые не успел захватить враг.
3енон. Маршал говорит дело. Наше спасение только в тотальной мобилизации. Вот она, идея, которую мы искали: «Все за оружие!» — это каждому понятно.
Ромул. Война стала разбоем со времени изобретения дубинки. Если мы теперь объявим еще и тотальную мобилизацию, она превратится в безумие. Рейхсмаршал, я отдаю в твое распоряжение пятьдесят человек моей лейб-гвардии.
Марес. Ваше величество, у Одоакра сто тысяч вооруженных до зубов германцев.
Ромул. Чем талантливее полководец, тем меньше ему нужно солдат.
Марес. Ни один римский военачальник еще не подвергался такому унижению. (Отдает честь и выходит налево.)
Аполлион между тем снял и сложил все бюсты, за исключением стоящего над дверью.
Аполлион. За весь этот хлам я даю десять золотых.
Ромул. Мне было бы приятнее, Аполлион, если бы ты с большим уважением говорил о великом прошлом Рима.
Аполлион. Слово «хлам» определяет антикварпую стоимость этих вещей, а не выражает исторической оценки.
Ромул. Но ты мне платишь эти десять золотых тут же на месте!
Аполлион. Как всегда, ваше величество. Один бюст я не беру. Вон тот — короля Ромула. (Отсчитывает десять золотых.)
Ромул. Помилуй, мой тезка, как-никак, основал Рим.
Аполлион. Ученическая работа. Потому он весь и крошится.
Император Восточной Римской империи теряет между тем терпение.
3енон. Ромул, ты меня еще не представил этому господину.
Ромул. Аполлион, это император Восточной Римской империи Зенон Исаврийский.
Аполлион. Ваше величество! (Холодно кланяется.)
3енон. Посетите как-нибудь, любезный Аполлион, остров Патмос, он мне пока еще верен. Там у меня найдется много интересного из греческой старины.
Аполлион. Это можно, ваше величество.
Зенон. Поскольку я завтра еду в Александрию, не плохо бы получить задаточек.
Аполлион. Искренне сожалею. Царствующим особам я принципиально не даю задатка. Времена нынче бурные, политические учреждения шаткие. Покупатели теряют интерес к античности и предпочитают изделия германских ремесленников. Нынче в большом ходу примитивы. Это отвратительно, но о вкусах не спорят. Я, к сожалению, должен проститься с вашими величествами.
Ромул. Мне жаль, Аполлион, что ты угодил в самый развал моей империи.
Аполлион. Что вы, ваше величество. Как антиквар, я только развалом и живу. А за бюстами я пришлю слуг. (Еще раз кланяется и уходит налево.)
Зенон (задумчиво качает головой). Не понимаю! Знаешь, Ромул, уже много лет мне не дают кредита. Мне все больше кажется, что у нас с тобой совсем невыгодная профессия.
Слева входит Тулий Ротунд.
Тулий Ротунд. Ваше величество!
Ромул. Ну, Тулий Ротунд, наш рекордсмен наконец заснул?
Тулий Ротунд. Я не по поводу Спурия Тита Маммы, я по поводу Цезаря Рупфа.
Ромул. Это еще кто?
Тулий Ротунд. Важная персона. Он обратился к вашему величеству с письмом.
Ромул. С тех пор как я стал императором, я писем не читаю. Кто же он все-таки такой?
Тулий Ротунд. Фабрикант штанов. Это германская одежда, которую надевают на ноги. У нас она тоже входит в моду.
Ромул. А он богат?
Тулий Ротунд. Невероятно!
Ромул. Наконец-то нашелся разумный человек.
Юлия. Ты его немедленно примешь, Ромул.
3енон. Интиуция мне подсказывает, что это наш спаситель.
Ромул. Просите фабриканта штанов сюда.
Слева входит Цезарь Рупф. Это могучий, толстый, роскошно одетый человек. Он подходит к Зенону, принимая его за императора, тот смущенно указывает па Ромула. В руке у Рупфа широкополая дорожная шляпа, какие носили в Древнем Риме. Он сдержанно кланяется.
Цезарь Рупф. Император Ромул!
Ромул. Здравствуй. Это моя жена, императрица Юлия, а это император Восточной Римской империи Зенон Исаврийский.
Цезарь Рупф небрежно кивает.
Чего ты от меня хочешь, Цезарь Рупф?
Цезарь Рупф. Мой род в сущности происходит из Германии, но уже при императоре Августе мы поселились в Риме, и с тех пор занимаем видное положение в текстильном деле.
Ромул. Очень рад.
Рупф отдает шляпу Зенону, который, опешив, берет ее.
Цезарь Рупф. Как фабрикант штанов, я, ваше величество, готов пойти на все!
Ромул. Само собой разумеется.
Цезарь Рупф. Я знаю, что консервативные круги Рима настроены против штанов, они же всегда против прогресса!
Ромул. Где начинаются штаны, кончается культура.
Цезарь Рупф. Как император, вы, конечно, можете позволить себе подобные остроты, но как человек дела я трезво сознаю, что штанам принадлежит будущее. Современное государство, если оно ходит без штанов, обречено. Есть глубокая связь между тем, что германцы носят штаны, и тем, что они достигли таких успехов. Эта связь не видна представителям наследственной власти, никогда не вникающим в суть. Но деловому человеку она ясна. Только в штанах Рим сможет выстоять под напором германских орд.
Ромул. Был бы я таким же оптимистом, как ты, любезный Цезарь Рупф, я бы и сам влез в эту сказочную одежду.
Цезарь Рупф. Лично я поклялся, что надену штаны лишь тогда, когда последний тупица поймет, что без штанов человечеству не сдобровать. Это вопрос профессиональной чести, ваше величество, я тут на попятный не пойду. Либо все надевают штаны, либо Цезарь Рупф закрывает дело.
Ромул. Что же ты хочешь мне предложить?
Цезарь Рупф. Ваше величество, вот международная фирма Цезарь Рупф, а вот Римская империя, не так ли?
Ромул. Конечно.
