Второе действие
Дикие горы и скалы. В глубине сцены снизу подымается ущелье, сверху оканчиваясь высоким хребтом; в направлении авансцены почва, начиная с уклона этого хребта, снова понижается. Вотан, в боевом вооружении, с копьем в руке; перед ним — Брунгильда, в образе Валькирии, тоже в полном вооружении.
Вотан
Взнуздай же коня,
дева войны, —
жаркий бой
вспыхнуть готов!
Ты устремись в этот бой, —
пусть Вельзунг в нем победит!
Хундинг сам пойдет
к равным себе:
в Валгалле не нужен он мне.
Лети же и мчись!
В битву спеши!
Брунгильда
(ликуя и прыгая с утеса на утес, поднимается на высоты справа)
Ноjotoho! Ноjotoho!
Heiaha! Heiaha!
На вершине одной высокой скалы она останавливается, заглядывает в глубину заднего ущелья и, обернувшись к Встану, кричит ему.
Брунгильда
Отец мой, к битве
будь готов сам!
Схватки злой
должен ты ждать:
Фрика ищет тебя.
и к нам ее
бараны везут!
Ха! Как мелькает
бич золотой!
Животных бедных
страх обуял!
Как мчится повозка!
Бурю это сулит!
В таких сраженьях
что делать мне?
Я люблю доблестный
бой мужей! —
Итак, оставайся один:
лечу я, веселая, прочь!
Ноjotoho! Ноjotoho!
Heiaha! Heiaha!
Брунгильда исчезает в стороне за горной вершиной. — В колеснице, запряженной двумя баранами, Фрика поднимается из ущелья на вершину хребта; там она быстро останавливает баранов, выходит из повозки и стремительно направляется на передний план, к Вотану.
Вотан
(видя приближающуюся к нему Фрику, про себя)
Все тот же спор,
все тот же шум!
Но тверд буду я ныне!
Приближаясь, Фрика постепенно умеряет свои шаги и с достоинством останавливается перед Вотаном.
Фрика
Ты укрылся здесь в горах,
вдали от взоров моих;
я ищу
всюду тебя,
чтоб помощь ты оказал мне.
Вотан
Пусть Фрика скажет,
что надо ей.
Фрика
Громко Хундинг в беде
о мщеньи молит меня:
союзы брачные
святы мне,
и мой долг —
казнить беспощадно
грех дерзкой четы,
нанесшей мужу позор. —
Вотан
Чем греховен
их союз,
венчанный нежной весной?
Любви волшебство
в них страсть зажгло:
возможно ль Любовь казнить?
Фрика
Ты хочешь казаться глухим,
но должен и ты понять,
что обвиненье
тяжко мое,
что брак священный осмеян!
Вотан
Брака священного нет
в союзе без любви;
и ты тщетно
ждешь, чтобы я
укреплял насильно
устои брака:
где цветут силы свободно,
там я зову их к борьбе!
Фрика
Брака разрыв
восхваляешь ты, —
хвали же и дальше,
считай священным,
что здесь — кровосмешенье
близких двух существ!
Трепещет мой дух,
немеет мой мозг:
пала сестра
в объятия брата!
Где же и когда
меж кровными брак совершался?
Вотан
Ныне — он свершен!
Признай же то,
что само случилось,
хотя этот случай и нов.
Что страсть их связала, —
видишь и ты;
и вот тебе мой совет:
изведай сама
упоенье восторга,
приняв с улыбкой привета
светлый союз двух сердец!
Фрика
(в порыве сильнейшего негодования)
Так значит в ничто
обратились все боги,
с тех пор, как родил ты
Вельзунгов диких? —
Скажи сам мне:
так или нет? —
Ты стал презирать
семейство бессмертных;
что чтил ты прежде, —
теперь ты бросаешь,
те узы, что сам
завязал, — разрываешь,
рушишь радостно
мощь небес, —
чтоб развратным счастьем
упиться могла
близнецов чета, —
порожденье измены твоей! —
О, что тебе
до супружеских уз, —
ведь ты сам их первый разбил!
Жену всегда
обманывал ты:
в глуби долин,
на горных высотах, —
везде взор твой
страстно искал
новых чувств
и новых восторгов,
терзая сердце мое! —
Тайные слезы
я проливала,
видя, как в бой
ты водил Валькирий, —
детей любви
безумной твоей:
все же ты меня уважал,
и толпе этих дев,
и даже Брунгильде,
своей мечте, —
ты почтенье к супруге внушил...
Но вот ты прикрылся
именем новым, —
и «Вельзе» волком
бродить стал в пустыне:
там, опустясь
до предела позора,
ты двух ничтожных
людей порождаешь,
чтоб отродью Волчицы
бросить под ноги меня! —
Чего же ты ждешь?
Выполни все!
Пусть волчата Фрику растопчут!
Вотан
(спокойно)
Есть многое,
чего ты не знаешь,
чего не понять тебе,
но что свершиться должно.
Лишь обычное
ясно тебе;
но то, что ново всем, —
того жаждет мой дух! —
Знай одно лишь:
нужен герой,
лишенный нашей защиты,
отвергший законы богов.
Только он
может дело свершить,
что спасло бы бессмертных,
но что богу свершить не дано.
Фрика
Смутить загадкой
хочешь ты Фрику!
Да что создать
могли бы герои,
чего нельзя
свершить их богам,
чьею волей люди сильны?
Вотан
Ни во что ты ставишь
личный их дух?
Фрика
Кто в них вдохнул этот дух?
Кто взоры слепцов просветил?
В твоем щите
сила бойцов,
твое внушенье
движет мужей:
ты — сам их ведешь,
и ты смеешь мне их хвалить! —
Нет, ты меня
больше не обманешь,
не извернешься
хитростью новой, —
и этот Вельзунг
погиб для тебя:
лишь ты виден мне в нем,
лишь тобой стал он силен!
Вотан
(пораженный)
В лихих страданьях
он вырос один:
отцом брошен он был...
Фрика
Так брось опять его!
Меч свой назад
у сына возьми!
Фрика
Да, — твой меч,
сверкающий, чудный твой меч,
что ты в помощь сыну дал!
Вотан
(возбужденно)
Зигмунд его добыл сам,
в час беды!..
Последние слова Вотан произносит с подавленным трепетом. С этого момента вся внешность его выражает тайный страх и глубокое, все возрастающее уныние.
Фрика
(энергично продолжая)
Ты создал беду
и спасительный меч!
Все мне известно, —
я день и ночь
за тобою слежу!
Свой меч в ясень
ты для сына вонзил,
завещав ему могучий дар:
твоя лишь хитрость
его привела туда,
где меч он нашел!
Вотан вздрагивает, делая жест ярости. — Фрика замечает впечатление, произведенное ею на Вотана, и продолжает все с большей и большей уверенностью.
Фрика
С рабом дерзким
гордый не спорит, —
раба карает свободный!
Я с тобой борюсь,
с силой твоей,
а Зигмунд для Фрики — лишь раб!
Новое бурное движение Вотана. Затем сознание бессилия овладевает им.
Фрика
Пред этим смертным,
богу покорным,
должна склониться
супруга твоя?
Ужель меня
твой раб опозорит, —
ничтожным в соблазн
и на смех врагам?
Ужель супруг мой захочет
богиню бесчестьем покрыть?!
Вотан
(мрачно)
Что ж могу я?
Вотан
(глухим голосом)
Пусть идет своим путем...
Фрика
И в час смертной борьбы
ты не должен хранить его!
Вотан
Пусть бьется он сам...
Фрика
В очи взгляни мне,
лжи не таи:
и дочь от него отзови!
Фрика
Нет же! Лишь твою
исполняет она:
в твоих руках
Зигмунда жизнь!
Вотан
(в порыве сильной душевной борьбы)
Но пасть он не может
с моим мечом!
Фрика
Лиши сталь волшебства
и меч свой разбей:
Зигмунд будет сражен!
С высот раздается ликующий клич Брунгильды.
Фрика
Вот смелая дочь твоя
с кличем мчится сюда...
Вотан
(глухо про себя)
Для Зигмунда звал я ее!
Брунгильда появляется со своим конем на скалистой тропинке справа. — Увидав Фрику, она тотчас же умолкает; во время последующего она молча и медленно сводит своего коня под уздцы вниз и скрывает его в одной из пещер.
Фрика
Пусть святую честь
бессмертной супруги
хранит ныне щит ее!
Утратив почет
и мощную власть,
боги погибнуть должны,—
если дочь твоя,
как доблестный страж,
за право мое не отметит! —
Честь Фрики требует жертвы!
Клянется ли Вотан жене?
Вотан
(в страшном унынии бросаясь на уступ скалы, имеющий форму сидения)
Да, клянусь!..
Фрика возвращается в глубину сцены; там она встречается с Брунгильдой и на мгновение останавливается перед нею.
Фрика
(Брунгильде)
Здесь Вотан
ждет тебя:
жребий решенный
он укажет тебе! —
Она всходит на свою колесницу и быстро уезжает. Брунгильда в изумлении, с озабоченным видом, подходит к Вотану, который склонился на каменном сидении, погруженный в мрачное раздумье.
Брунгильда
Нет, видно
не к добру
жребий радует Фрику...
Что же, отец, —
какие вести?
Грустен ты и печален?..
Вотан бессильно опускает руку; голова его падает на грудь.
Вотан
В свои же сети
словлен я!
Всех меньше я свободен!
Брунгильда
Как мрачен ты стал!
Тебя не узнать!
Душевная боль Вотана, отражаясь на его лице и жестах, постепенно доходит до ужасающего порыва скорби.
Вотан
Священный позор!
Позорнейший стон!
Скорбь богов!
Скорбь богов!
Гнев без границ!
Боль без конца!
Страданье мое беспримерно!
Испуганная Брунгильда бросает щит, копье и шлем на землю и с озабоченной, встревоженной нежностью опускается к ногам отца.
Брунгильда
Отец мой, что ты,
милый, скажи мне!
Не пугай так свое же дитя!
Доверься мне!
Я вся твоя:
вот, — Брунгильда просит...
Робко ласкаясь, она кладет свою голову и руки ему на колени. — Вотан долго глядит ей в глаза; затем с невольной нежностью гладит рукой ее локоны. Наконец, словно приходя в себя из глубокого раздумья, начинает.
Вотан
(очень тихим голосом)
В думах открыться, —
значит разрушить
преграду воли моей...
Брунгильда
(отвечая ему таким же шепотом)
Ты ей одной все скажешь,
мне доверив ее;
ведь я же —
только воля твоя...
Вотан
(очень тихо)
Что в тайне скрывал я от мира, —
то да пребудет
скрытым навеки...
Но ты, Брунгильда, —
то же, что я... —
(совсем пониженным, страшным шепотом)
Что в тайне скрывал я от мира,–
то да пребудет
скрытым навеки...
Но ты, Брунгильда,–
то же, что я...
Утратив радость
юной любви,
стремиться я к власти стал:
мой дух горел
желаний огнем
и добыл мне весь мир:
но, заблуждаясь,
ложью прельщенный,
зло договорами я скрепил:
в сети завлек меня Логе
а сам, как вихрь, исчез.–
От любви же не мог я отвлечься:
бесконечно жаждал я страсти.
А темный враг,
трусливый Нибелунг,–
Альберих страсть одолел:
он проклял любовь
и проклятьем достал
из Рейна клад золотой
и с ним безмерную власть.
Сумел я отнять
им скованный перстень,
но я не Рейну его вернул:
его я отдал
великанам
за блеск, за крепкий мой замок,
оплот вечный
власти моей.–
Провидя все
во тьме времен, Эрда,
священно-мудрая Вала,
страх мне внушила к кольцу,
вечный конец нам вещала...
О конце я хотел
все услышать,
но, смолкнув,
исчезла она...
(оживляясь)
Я утратил свой ясный дух,–
незнанье томило меня;
и проник я в глубь,
в лоно земли,
пленил богиню
чарами страсти,
гордость ее сломил
и заставил все сказать.
Знанье добыв у нее,
я сам ей любви дал залог,
и мудрость вещих снов
родила мне, Брунгильда, тебя.
С восьмью сестрами
выросла ты;
чрез вас, валькирий,
я стал бороться
с ужасом диким,
грозящим мне:
с позорной кончиной бессмертных.
(все более и более оживленно)
Чтоб мощной силой
встретить врага,
сбирать я героев велел вам:
всех тех, кого властно
закон наш держит, чья доблесть так
устрашает богов,
кто в цепях договоров,
в узах обманных,
покорно и слепо
к небу прикован,–
их всех подвигать
должны вы к сраженьям,
разжигать к лютой
войне их мощь,
чтоб смелых воинов сонмы
в Вальгалле моей стеклись!!
Брунгильда
И твой зал мы наполняем:
я многих тебе привела!
Так брось же тревогу, —
на нас положись!
Вотан
(снова более пониженным голосом)
Другой бедой –
слушай и знай –
мне угрожает судьба!
Ночь-Альберих нам
гибель готовит,
питая ко мне
злобную зависть;
но полчища гнома
меня не пугают,–
победят их сонмы мои!
Только если перстень
вновь он добудет,–
тогда Вальгалла погибнет:
кто любовь отринул,
тот один
сможет силой кольца
повергнуть всех нас, свободных,
в вечный позор;
героев он
отвратит от меня,
заставит смелых
мне изменить
и силой их
меня победит...
Я обдумывать стал,–
как вырвать перстень у гнома.
Проклятым кладом
некогда двум великанам
я заплатил за труд;
ныне, брата убив,
сокровище Фафнер хранит.
Могу ли отнять я перстень,
ему в уплату мной данный?
Заключив договор,
я связан в деяньях,
и пред врагом
безвластен мой дух...
(с горечью)
Это мой рок, мои оковы:
чрез договоры мощь,–
договоров жалкий я раб! –
Один лишь мог бы
вернуть кольцо...
герой, не знавший
немощи бога,
свободный от нас
и наших даров,–
без сознанья,
без понужденья,
сам себе
и своим мечом.–
властен свершить,
что страшит меня,
о чем мечтаю я,
втайне лелея мечту! –
Он, соперник богов,
мой спаситель,
враждебный мне друг,–
найдется ли он?
Где муж непокорный,
герой бесстрашный,
чья свобода воли
мне так дорога?
Создам ли Другого,
кто вне меня
творил бы то лишь,
что надо мне? –
О, горе богов!
Страшный позор!
Противно видеть
только себя
во всех своих начинаньях!
Другого страстно желая,–
Другого не вижу нигде?
Свободный в свободе родится,–
я же лишь рабство плодил!
Брунгильда
Но твой Вельзунг, Зигмунд?
Он ведь не раб?
Вотан
Дико с ним
я о лесах скитался;
против небесной воли
я его возбуждал:
против небесной мести
есть у него только меч, —
(протяжно и горько)
что от меня же
принял он в дар!..
О, как хитро
себя обманул я!
Легко было Фрике
вскрыть эту ложь:
мой низкий стыд
прозрела она! —
(быстро)
С нею должен я согласиться!
Брунгильда
Так Зигмунд победы лишен?...
Вотан
Я коснулся золота сам,
жадно перстень схватил!
И вот надо мной
проклятье кольца:
что люблю я,
то должен бросить,
верным платить изменой,
смертью казнить
тех, кто мне мил! —
Выражение ужасного страдания переходит у Вотана и выражение полного отчаяния.
Вотан
Так погибай,
царственный блеск,
славы, величья
пышный позор!
Сломись, разбейся,
дело мое!
Я с ним расстаюсь;
одного лишь я хочу:
кончины...
кончины!..
(Он на мгновение умолкает в раздумье.)
Ее готовит нам Альберих...
Теперь мне ясен
зловещий смысл
речей загадочных Валы:
«Если мрачный враг Любви
злобно сына родит, —
богам недолго
ждать конца!» —
Недавно слух
дошел до меня,
что с женой одной он сошелся,
ее золотом взяв:
она несет
зависти плод,
и зреет зло
в лоне ее...
Так чудо свершил
любовь отвергший;
а мне и любовью не дан
свободный, желанный герой!
(В горестном гневе поднимаясь во весь рост.)
Прими же привет мой,
Ниблунга сын!
Прими в наследье,
что мне так противно, —
богов ничтожнейший блеск:
да сгинет он в злобе твоей!
Брунгильда
(в страхе)
А я, я-то...
что делать должна?..
Вотан
(горько)
Стой скромно за Фрику,
бейся за честь ея! —
(сухо)
Желанье Фрики —
закон для меня:
что пользы мне в личной воле?
Мне нельзя мечтать о свободном, —
итак, за рабство
бейся и ты!
Брунгильда
Ах, возьми
приговор назад!
Ты сына любишь!
Ты ему, я знаю,
хочешь победы!
Вотан
Смерти предан Зигмунд, —
пусть Хундинг в бою победит!
Труден твой долг,
сбери свою мощь,
доблестный дух свой
сильней напряги:
победный меч
держит Зигмунд, —
тверд он будет в борьбе!
Брунгильда
К сыну любовь
ты сам мне внушил,
он тебе
в геройстве высоком так дорог,
и вершить я не стану
твой новый приказ!
Вотан
Ах, дерзкая!
Споришь со мной?
Да кто ж ты,
как не слепая
тень воли моей? —
Иль. тебе доверясь,
стал я так слаб,
что моя же дочь
презирает меня? —
Знаешь ли ты мой гнев?
Смотри, берегись,
чтоб он, разящий,
не пал вдруг на тебя!
В груди моей
сокрытая буря
повергнуть в прах
может весь мир,
что был когда-то мне люб!
Горе жертвам ее!
Плакать будут они!
И мой совет —
меня не гневи!
Верши веленье мое!
Зигмунд кончен —
вот, что закон для тебя!
Он бурно удаляется и быстро исчезает слева в горах. — Брунгильда долго стоит в испуге и оцепенении.
Брунгильда
Нет, — он таким не бывал,
и гнев его
совсем иной...
(Она печально наклоняется и поднимает свои доспехи, которыми снова вооружается.)
Щит мой вдруг
тяжел мне стал...
Как он легок был
в привольных боях!
А нынче я робко
в бой иду...
(Она погружается в задумчивость, потом вздыхает.)
Увы, мой Вельзунг!
Тебя в беде
должен друг
вероломно покинуть! —
Она медленно направляется в глубину сцены. — Поднявшись на горный хребет и заглянув вниз. в ущелье, Брунгильда видит приближающихся Зигмунда и Зиглинду; она смотрит на них несколько мгновений. затем направляется в пещеру к своему коню, совершенно исчезая, таким образом. из глаз зрителя.
