Я ухожу. Но я вернусь! И не одна!
Петя. А с кем?
Ксидиас. С армией! (Идет к выходу.)
В ворота входит Филька-анархист.
Филипп (издали оглядывая Ксидиас, с восхищением). Ах, какая гагара! Какая богатая гагара!
Ксидиас (озираясь, кричит). Через полчаса я с вами поговорю по-французски! (Уходит.)
Филипп (восхищенно шепчет ей вслед). Ох, мадам Ксидиас, будете вы моей пациенткой!
Входит Maцко.
Maцко. Что тебе надо?
Филипп. Что тебе надо?
Maцко. Кто ты такой?
Филипп. Кто ты такой?
Maцко. А ну-ка, сматывайся отсюда!
Филипп (медленно). Не здесь ли ремонтируется пароход «Юнион-Кастель-Лайн»?
Мацко (медленно). Мы давно ждем партию ваших корабельных канатов. Здорово!
Филипп. Филипп – свободный анархист.
Мацко. Тащи скорей.
Филипп. Я не грузчик.
Мацко. Твои люди?
Филипп. Мой секретарь и моя помощница.
Входят Имерцаки, человек с асимметричным лицом, и Мария Токарчук, странно улыбающаяся, странно неподвижная женщина, культивирующая в себе черты вампа.
Токарчук. Дай ман понырдать.
Филипп. Мадам просит покурить.
Мацко. Публика!
Идет за ворота, приволакивает оттуда большой ящик, ящик дребезжит. Бандиты испуганно вскрикивают.
Филипп. Ненормальный, остановись! Это… (Шепчет ему на ухо.)
Мацко останавливается – на ящике написано: «Нежное обращение». Входит Степиков.
Степиков. Привезли? Здорово, Филипп! Список?
Во время дальнейшего разговора Мацко спускает оружие в понтонную бочку.
Филипп. Мсье Имерцаки, спецификация у вас?
Имерцаки. У меня.
Филипп. Прочтите нам, пожалуйста, наименование товаров.
Имерцаки. Картошка…
Филипп (поясняя). Бомбы…
Имерцаки. Балалайки…
Филипп (поясняя жестом). Револьверы…
Имерцаки. Шприцы…
Филипп (поясняя со звуком). Ружья…
Имерцаки. Воробьи…
Филипп (поясняя жестом и звуком). Патроны… Прошу – количество?
Имерцаки. Сорок бомб, трое револьверов, пятеро винтовок, двести воробчиков.
Филипп. Прошу сумму!
Имерцаки. Тысяча семьсот шестьдесят пять рублей тридцать семь копеек.
Филипп. Кербл!
Степиков (дает деньги). Сматывайся поскорее. Болтаешь слишком много. Базар разводишь.
Филипп (считает деньги). Во мне погибает большой мастер слова. (Сосчитав.) Денег не считаю. Знаю, у вас – как в банке. Мое почтение! Дух разрушающий есть дух созидающий.
Бандиты уходят. Входит Левит.
Степиков. Собрание кончилось?
Левит. Избрали забастовочный комитет.
Мацко. Идут! Идут! Через пять минут будут здесь! Вынуть оружие!
Левит. Не делай панику, парень. Там, где оно лежит, пусть лежит. Еще не пришло его время. Есть директива. Понятно? На иностранцев мы будем действовать не оружием, а языком. Ребята, я хотел вас предупредить: сегодня сюда придут два товарища, владеющие французским языком…
Мацко. Кто такие?
Степиков. Ну, понятно, кто такие.
Левит. Зовут их Мишель и Жанна. Значит, нужно предупредить наших ребят, чтобы им не мешали. Они попытаются связаться с солдатами.
Степиков. Понял, Мацко? Будто бы они наши рабочие.
Левит. Мишель уже там. (Указывает на цех.) Вот Жанна.
Входит Жанна – молодая женщина с быстрыми движениями, некрасивая, обаятельная.
Жанна. Привет! Еще нет их?
Левит. Ждем.
Жанна. Какая часть назначена сюда, не знаешь?
Левит. Разведка нам донесла, что из пятьдесят четвертого полка.
Жанна. Браво! Там работал Мишель.
Левит. Плюс сенегальцы и индусы.
Жанна. А! Это хуже.
Левит. А может быть, лучше?
Мацко. Идут! Идут!
Входит отряд союзных войск.
Лейтенант. Смотрите, дети мои, рабочие собрались приветствовать нас. Здравствуйте, господа!
Молчание.
Они смущены, бедняги. Капрал Барбару, объявляю вам диспозицию: контору мы занимаем под штаб. Во всех стратегических пунктах расставьте часовых. Потом придете в штаб. Мы разработаем план военных действий. (Уходит в контору.)
Барбару. Слушаю, мой лейтенант!
Селестен. Мальчики! Он себя воображает главнокомандующим, тыловая крыса.
Степиков. Что они говорят?
Жанна. Тише. Будет горячо.
Барбару. Селестен, Марсиаль, Жув, Али, шаг вперед!
Четверо выходят из рядов.
Остальные марш в штаб!
Остальные уходят в контору.
Али, ты станешь здесь. (Показывает на эллинг.) Mapсиаль, растолкуй цветному, что это надо охранять, как военное имущество.
Марсиаль объясняет. Али становится у эллинга – черный солдат с дикими внимательными глазами.
Селестен – охрана штаба.
Селестен становится у конторы.
Марсиаль – охрана ворот: никого ни туда ни сюда.
Марсиаль идет к воротам.
Жув – охрана двора.
Жув становится посреди двора.
Ну, коровы, это все-таки веселей, чем гнить в окопах?
Жув. Не думал я, старик, что мы с тобой сделаемся жандармами.
Барбару. Без свинства! (Уходит в штаб.)
Селестен (напевает.)
Зуаву скучно.
Зуав вспоминает парижское кафе,
маленькое кафе под полосатым тентом,
со стаканом белого,
который стоит четыре с половиной су,
и с брюнеткой,
которая стоит четыре су
с половиной.
Хорошо пить белое вино
и обнимать черную девушку.
(Говорит.) И плохо стоять на часах…
Али напевает диковатую мелодию без слов. Жанна подходит к Жуву.
Жув. Назад!
Жанна. У солдата найдется для дамы спичка?
Жув. Француженка?
Жанна. Откуда, камрад?
Жув. Я из департамента Тарн-и-Гаронна.
Жанна. О, я тоже!
Жув. Землячка! Не из округа ли Монтабан?
Жанна. Примерно оттуда. Как вас зовут?
Жув. Жув.
Жанна. Жув, одесское небо напоминает наше?
Жув. Солдат видел много небес. Но нет неба прекраснее неба родины.
Жанна. Родина пролетария здесь!
Жув. С часовым разговаривать запрещено.
Жанна. Жув, мне говорил о тебе Мишель.
Жув. Вы знаете Мишеля? (Подозрительно.) Но какой Мишель?
Жанна. Сапер.
Жув. Кто же вы?
Жанна. Я его друг.
Продолжают тихо беседовать.
Во время предыдущего разговора солдаты постепенно выходят из конторы, рабочие – из цехов. Они смешиваются, образуют группы. С рабочими входит и Бродский – этот «Воронов» дома Ксидиас и «сапер» французской казармы.
Бродский (подходит к Марсиалю). Ведь ты служил в Африке, Марсиаль, правда?
Марсиаль. Да, я служил в Африке, Мишель.
Бродский. Не можешь ли ты перевести несколько слов твоему черному приятелю?
Марсиаль. Али – сенегалец. Сенегальцы – тупой народ.
Бродский. Скажи ему: знает ли Али, что мы хотим свергнуть власть плантаторов?
Марсиаль. Али! Нгу дуунги мбоанг? Это все равно, что разговаривать с деревом, Мишель.
Бродский. Власть надсмотрщиков.
Марсиаль. Нгу ринги. Это все равно, что объяснять бульдогу тригонометрию, Мишель.
Бродский. Власть палачей…
Али, Марсиаль и Бродский тихо беседуют.
Жув. Селестен, иди сюда.
Селестен приближается.
Старик, ты знаешь, зачем нас сюда поставили?
Жанна (подмигивая). Он думает – для защиты цивилизации.
Селестен. Я холоден к цивилизации.
Жув. Это друг Мишеля. Здесь забастовка.
Селестен. Мне нравится друг Мишеля. Но я холоден к забастовке.
Жанна. Ты ко всему холоден. Ты еще так молод.
Селестен. Я оставил свою молодость в окопах.
Жанна. Ты рабочий, Селестен?
Селестен. Я барон Ротшильд.
Жув. Это его манера, Жанна. Он острит даже под пулями. Но когда дойдет до дела, он не отстанет…
Жанна. Они хотят сделать из вас, из славных молодых ребят, тюремщиков революции.
Селестен. Мы солдаты.
Жанна. Солдатами командует лейтенант. И если лейтенант прикажет тебе стрелять в рабочих…
Селестен. Мои пули умные. Они найдут дорогу.
Продолжают тихо разговаривать.
Группа: 1. Барбару. 2. Бродский.
Бродский. Но если рабочие голодают? А хозяин жиреет?
Барбару. Хозяин есть хозяин. Порядок есть порядок. Если кому-нибудь хозяин не нравится, пусть он жалуется на него более высокому хозяину.
Бродский. А если лейтенант прикажет вам стрелять в нас?
Барбару. Я вам советую тогда лечь.
Бродский. А я вам советую не стрелять!
Барбару. Солдат и винтовка – это один механизм. Солдат нажимает – винтовка стреляет.
Бродский. В безоружных, в братьев?
Барбару. Офицер есть офицер. Приказ есть приказ. Иначе все рухнет.
Бродский. Я понял, мой Барбару. Ты думаешь, что офицер и хозяин – это высшая раса?
