Иоганнес, бледный и опустившийся, появляется в дверях, подходит к столу, начинает рыться в бумагах. Берет бутылку, рассматривает ее. В нерешительности возвращается к двери, ждет. На лестнице шум, свист. Ваал вносит на руках Софию Бергер, тяжело дышит.
Будь умницей, радость моя. Я здесь живу. Это мое гнездышко. (Замечает Иоганнеса.) А ты что здесь делаешь?
Иоганнес. Я только хотел...
Ваал. Вот как? Ты только хотел... Стоит здесь, как надгробный памятник несчастной Иоганне, как ее оживший труп... Да я тебя с лестницы спущу! Вон отсюда! (Бегает вокруг него.) Какая наглость! Я тебя по стене размажу! Пошел отсюда!
Иоганнес бросает на него взгляд, уходит. Ваал насвистывает.
София. Что вам сделал этот молодой человек? Выпустите меня! Немедленно!
Ваал (распахивает перед ней дверь). Вниз по лестнице, на первом этаже направо.
София. Когда вы у дома набросились на меня, за нами побежали люди. Меня здесь найдут.
Ваал. Здесь вас никто не найдет.
София. Да я вас в первый раз вижу. Чего вы от меня хотите?
Ваал. Если ты об этом спрашиваешь, можешь идти на все четыре стороны.
София. Когда вы на меня напали, прямо на улице, я сначала решила, что это орангутанг.
Ваал. Ничего не поделаешь... весна. (Вздыхает.) В эту проклятую должно же было впорхнуть нечто белое, как облако... (Открывает дверь, прислушивается.) Эти болваны сбились со следа.
София. Меня из дома выгонят, если я вернусь поздно...
Ваал. Да еще в таком виде.
София. В каком это виде?
Ваал. А как, по-твоему, должна выглядеть женщина, познавшая мою любовь?
София. Почему я все еще здесь? Сама не понимаю...
Ваал. Так я могу объяснить.
София. Только, пожалуйста, не думайте обо мне плохо.
Ваал. С какой стати? Ты такая же баба, как и все другие. Головы у вас разные, а коленки дрожат одинаково.
София (порывается уйти, в дверях останавливается, смотрит на Ваала). Ну, я пошла...
Ваал (безучастно). Вам нехорошо?
София (прислоняется спиной к стене). Что-то голова кружится.
Ваал. Это весна, она во всем виновата. Уже темнеет, и ты чувствуешь мой запах. Все как и у зверей. А сейчас, белое облако, ты станешь добычей ветра. (Подбегает и обнимает ее, захлопывает ногой дверь.)
София. Отпусти меня!
Ваал. Меня зовут Ваалом.
София. Отпусти меня! Кому говорю!
Ваал. Ты должна меня утешить. Я ослабел от зимней спячки. А ты выглядишь как настоящая женщина...
София (поднимает на него глаза). Тебя зовут Ваалом?
Ваал. Ты все еще хочешь домой?
София (не отрывает от него глаз). Ты такой страшный, такой страшный, что можно даже испугаться, но потом... потом...
Ваал. Хм...
София. Потом уже так не кажется.
Ваал (целует ее). Скажи, у тебя сильные колени?
София. Ты бы лучше спросил, как меня зовут? София Бергер.
Ваал. Забудь об этом. (Снова ее целует.)
София. Не надо... не надо... Меня еще никто так...
Ваал. Так ты невинна? Пойдем! Пойдем! (Подводит ее к кровати, усаживает, устраивается рядом.) Послушай, в этой конуре вздымались целые каскады тел. Целые каскады... А теперь я хочу, чтобы рядом было лицо. Ночью мы выйдем с тобой из дома и будем лежать под деревьями. Там уже сухо. Ты — женщина, а я стал грязным. И ты будешь любить меня... любить... какое-то время.
София. Вот ты, оказывается, какой! Ты мне нравишься.
Ваал (прижимается головой к ее груди). Над нами только небо, и мы совсем одни.
София. Лежи у меня тихо...
Ваал. Как ребенок.
София (резко приподнимается). Моя мать! Она меня давно ждет.
Ваал. А сколько ей лет?
София. Семьдесят.
Ваал. Ну, тогда ее уже ничем не удивишь.
София. Лучше бы мне сквозь землю провалиться! Сквозь землю! Чтобы никогда больше, никогда...
Ваал. Так уж прямо и никогда? (Молчание.) Скажи, а братья и сестры у тебя есть?
София. Конечно, и они меня любят.
Ваал. А воздух-то в каморке как молоко... (Встает, подходит к окну.) Ивы над рекой совсем мокрые, такие взъерошенные после дождя. (Возвращается к кровати, обнимает Софию.) У тебя должны быть бледные ляжки...
Ваал и София сидят под деревом.
Ваал (лениво). Дождь давно перестал. Только вот трава, должно быть, еще сырая. Наши листья влагу не пропускают, хотя сами все мокрые. Здесь, у корней, сухо. (Со злостью.) И почему нельзя спать с деревьями?..
София. А это, по-твоему, что такое? Ты слышишь?
Ваал. Это неугомонный ветер ворочается в сырой и черной листве, а кажется, что идет дождь.
София. Ой, мне за шиворот попала капля... Что ты со мной делаешь? Отпусти меня!
Ваал. Любовь, подобно урагану, срывает с тела платье и засыпает тебя мертвыми листьями после того, как увидишь небо...
София. Мне бы хотелось закутаться в тебя, Ваал. Ведь я почти раздета.
Ваал. Я пьян, а ты еще сопротивляешься... Небеса черны, и мы с тобой взмываем к ним на качелях любви. Небеса черны, и я тебя люблю.
София. Послушай, Ваал! Мать-то, наверно, все еще оплакивает меня. Думает, что я утопилась... А сколько времени прошло с тех пор? Тогда был конец апреля. Значит, недели три...
Ваал. Прошло три недели, говорит возлюбленная, валяясь под деревом. Хотя уже прошумело лет тридцать, и труп ее наполовину сгнил.
София. Хорошо так лежать... ну, как добыча. Над головой небо, и всегда есть кто-то рядом...
Ваал. А теперь я опять сниму с тебя рубашку, София...
Гримуборная с побеленными стенами в маленьком грязном кафе. На заднем плане слева коричневый занавес. Справа — дощатая дверь в туалет, выкрашенная в белый цвет. Сзади еще одна дверь. Когда она открыта, видно, что на улице ночь. В кафе поет субретка. Ваал, голый по пояс, ходит по комнате кругами, насвистывает.
Лупу (юноша, толстый и бледный, с блестящими черными волосами, ниспадающими на потный лоб, открывает дверь, выглядывает во двор). Фонарь опять разбили.
Ваал. В это заведение приличные люди не ходят. Одни свинячьи рыла... Где моя порция водки?
Лупу. Свою порцию вы уже выпили.
Ваал. Не валяй дурака!
Лупу. Господин Мьюрк неспроста прозвал вас бездонной бочкой.
Ваал. Так, значит, я не получу свою порцию водки?
Лупу. Не получите. Тем более перед вашим выходом... Ничего не могу поделать, но мне вас жаль.
Мьюрк (из-за занавеса). Поторопись, Лупу!
Ваал. Где моя водка, Мьюрк? Я должен получить свою порцию, иначе не будет вам никаких песен...
Мьюрк. Послушайте, вам нельзя так много пить. В один прекрасный день вы и гитару в руках не удержите...
Ваал. А ради чего я, по-вашему, работаю?
Мьюрк. Вы — гвоздь программы "Ночного облака", наряду с нашей субреткой, разумеется. Вы скоро просто разорите меня своим пьянством. А ведь обязаны мне всем — это я вас вывел в люди.
Ваал. Как же мне надоела эта мышиная возня из-за водки, положенной мне по контракту. Пора сматывать удочки.
Мьюрк. Не забывайте, что у меня большие связи в полиции. Вы у меня на крючке... Послушайте, вам надо просто хорошенько выспаться... ну, хотя бы одну ночь. Вас уже ноги не держат. Гоните прочь вашу любовницу!
Шум аплодисментов.
Теперь ваш выход.
Ваал. Я всем этим уже сыт по горло.
Субретка (выходит из-за занавеса вместе с пианистом, бледным и апатичным человеком). Добрый вечер!
Мьюрк (накидывает на Ваала фрак). В моем заведении полуголыми на сцену не выходят!
Ваал. Идиот! (Сбрасывает с себя фрак, берет гитару, исчезает за занавесом.)
Субретка (садится, выпивает рюмку). Он все это терпит ради своей возлюбленной. Ради нее и работает. Он просто гений. Наш Лупу ему во всем подражает. Перенял все его манеры и тоже завел себе любовницу.
